Маргарет Джордж - Тайна Марии Стюарт
Мужчина средних лет, стоявший в окружении свиты примерно из сорока человек, вопросительно смотрел на нее.
– Можете войти.
Когда он вошел, она подумала о его странном прошлом и о том, что большинству ее дворян он покажется иностранцем. Но именно поэтому она ожидала, что он принесет с собой нечто новое. Он имел широкий кругозор и обладал большим опытом, с которым могли сравниться лишь немногие из местных лордов.
– Добро пожаловать, – сказала Мария, поднявшись с трона и позволив ему легко обнять ее и поцеловать руку в знак почтения. – Я выражаю вам свою любовь и уважение как моему родственнику и мужу сестры моего дорогого отца.
Он низко поклонился. Богато изукрашенная спина его камзола была похожа на панцирь черепахи. Потом он выпрямился и улыбнулся. Очевидно, когда-то он был красавцем. На его округлом лице сохранились следы юношеского очарования, а его взгляд был добрым.
Мария улыбнулась в ответ.
– Мы рады вашему возвращении и надеемся, что вы найдете свои владения в полном порядке, – сказала она. Его наследственные поместья находились на западе центрального региона Шотландии, в окрестностях Глазго, и, прежде чем он мог проследовать дальше и осмотреть их, он должен был получить официальное помилование и аудиенцию при дворе королевы.
– Ваше Величество чрезвычайно добры, – сказал он.
* * *– Еще эля! – крикнула трактирщику девушка-служанка, и Мелвилл заговорщически улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ медленной улыбкой, и он задумался: что обещают ее губы, если понимать это как обещание?
Она принесла заново наполненную кожаную кружку, и он расплатился с ней. «Вероятно, это ничего не значит, – подумал он. – Ну и хорошо. Нужно держать штаны на месте, а кошелек под надежной охраной». Но было сладостно представлять неведомые похождения с незнакомой женщиной.
– Откуда едете? – спросил мужчина, усевшийся на скамью рядом с ним. Его голос был неприятно резким.
– Из Эдинбурга, – ответил Мелвилл. Ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум в столовой на постоялом дворе. – Я направляюсь в Лондон.
– Посмотреть на королеву? – проревел мужчина и запел: – Кошечка, кошечка, где ты была? Я королеве привет принесла!
Соседи неприязненно покосились на него.
– Нет, – солгал Мелвилл. Как бы они удивились, если бы узнали правду!
– Как долго были в дороге? – продолжал мужчина.
– Пять дней. Я остановился сначала в Бервике, потом в Ньюкасле.
Его собеседник присвистнул, и с его губ сорвался пузырек жира от мясного пирога, который он жевал.
– Однако вы легки на подъем. Еще один день, и окажетесь в Лондоне или, по крайней мере, в Сент-Олбансе.
– Надеюсь. В каком состоянии там дороги?
– Я слышал, лондонская дорога сейчас сухая и хорошо наезжена, – сказала служанка, таинственным образом возникшая за левым плечом Мелвилла. – Вчера вечером здесь были путники из Лондона. Они остановились пораньше, потому что им понравилась наша вывеска.
Действительно, эта красиво раскрашенная вывеска с самого начала привлекла внимание Мелвилла: «Веселая черепаха». Искусно нарисованная черепаха с черно-желтым панцирем танцевала на клубничном поле. Она обещала ночлег с чистым бельем и хорошим столом.
– Мне тоже, – признался он. – Но завтра мне нужно рано уехать.
Он был рад отдохнуть, поесть и выпить перед следующим этапом своего путешествия. По прибытии в Лондон ему не придется отдыхать; в сущности, ему придется следить за каждым своим словом, настолько деликатной была его миссия.
Его госпожа, королева Мария, официально послала его оценить предложение о браке с Дадли, оценить искренность Елизаветы, но в то же время тайно связаться с леди Леннокс и удостовериться, каким мужчиной стал лорд Дарнли. Граф Леннокс был озабочен тем, чтобы его сын последовал за ним в Шотландию и познакомился со своими владениями, но Дарнли нуждался в разрешении Елизаветы и в получении паспорта, чтобы сделать это.
Обычно Мелвилл с энтузиазмом ожидал очередного визита ко двору английской королевы – достаточно долгого, чтобы он смог обзавестись парой новых сапог, изготовленных в его любимой мастерской, и провести несколько вечеров за цивилизованными беседами и развлечениями с Сесилом и графом Норфолком, а также встретиться с императорским и французским послами. Он удостоился повышения до ранга доверенного посланника (или это произошло ли из-за болезни Мейтленда?), но его миссия, подразумевавшая обман королевы Елизаветы, выглядела не слишком привлекательно. Будучи великой мастерицей обмана, она безжалостно относилась к тем, кто пытался обыграть ее на собственном поле; хуже того, она умела быстро распознавать ложь других людей.
Он говорит, что болит живот, А сам втихомолку пирог жует…
Компания дружно запела. Громкие голоса радовались жизни, раскрасневшиеся лица сияли от восторга. Мелвилл наслаждался этим, как и собственной анонимностью.
Королева Елизавета остро взглянула на него, когда он приблизился к ней в саду Вестминстерского аббатства, куда она отправилась на обычную утреннюю прогулку.
– Мистер Мелвилл, – сказала она. – Вы явились ко мне побеседовать о престолонаследии или о моем лорде Роберте Дадли?
Она не выказала ни малейшего удивления, когда увидела его, и не стала тратить времени на вступительные любезности.
– И то и другое, Ваше Величество, – прямо ответил он.
Елизавета рассмеялась.
– Тогда добро пожаловать, – широким жестом она обвела свой сад, обнесенный высокой оградой. Зелень буйно цвела во влажном воздухе от реки, протекавшей поблизости. Елизавета прикоснулась к ветке старой узловатой груши, сорвала один из плодов и протянула ему:
– Это карамельная груша. Мой отец говорил, что она лучше плодоносила, когда ее привезли из Германии. Она очень старая, и груши от нее сладкие как мед.
Мелвилл серьезно кивнул. Что ему было делать с этой грушей? Фрукт был сочным и мягким и грозил размазаться по лицу, если он попытается откусить кусочек из вежливости. Фактически груша была такой спелой, что сок уже намочил ему ладонь.
Елизавета снова рассмеялась:
– Генрих VII обычно кормил перезрелыми фруктами свою ручную обезьянку. Можете бросить эту грушу птицам и белкам.
Мелвилл чувствовал себя глупо, когда вытирал руки накрахмаленным кружевным платком.
– Я привез сердечные приветствия от моей госпожи и вашей доброй кузины, королевы Шотландии, – сказал он.
Елизавета приподняла брови:
– Как же она ответила на предложение руки и сердца, сделанное мистером Рэндольфом? Естественно, я имею в виду предложение от Роберта Дадли.
Значит, она решила не давать ему передышки и перешла прямо к сути дела.
– Она ожидает совещания между ее и вашими министрами, пресветлая королева, – ответил Мелвилл. – Скорее всего, между лордом Джеймсом и Мейтлендом с ее стороны и лордом Бедфордом и лордом Дадли с вашей стороны.
– О! – Елизавета остановилась и подбоченилась. Ее ноздри хищно раздувались. – Значит, вы невысокого мнения о моем лорде Дадли, ведь вы назвали его имя последним! Что ж, сэр, до вашего возвращения в Шотландию вы увидите его гораздо более великим графом, чем Бедфорд. Да!
Мелвилл смог лишь кивнуть.
– Какое счастливое событие, – пробормотал он.
Утренний свет, все еще мягкий и золотистый, освещал лицо Елизаветы. На короткий момент Мелвилл увидел ее как девушку из таверны, даму из небогатого дома или дочь торговца. Ее золотисто-рыжие волосы, чистая и белая кожа, но самое главное – разум и сила воли в темных глазах делали ее женщиной, привлекательной для любого мужчины, если бы она волшебным образом перенеслась в обычную жизнь.
– Я ценю лорда Роберта как брата и моего дражайшего друга, – приятным тоном продолжала она. – Нас связывают узы более прочные, чем супружеские… и я была бы рада стать его женой, если бы решила выйти замуж. Но я решила провести остаток жизни в девичестве.
Мелвилл почти поверил ей, когда она говорила это.
– Но я совершенно искренне предлагаю его своей сестре и королеве, так как он является единственным человеком, кроме меня самой, которому я могу и буду доверять в вопросе о престолонаследии.
– Значит ли это, что, когда моя госпожа, королева Шотландии, выйдет замуж за него, вы объявите ее, вернее, их вашими наследниками?
– Разве я не сказала? – Она тряхнула головой и снова двинулась вперед, отойдя от ряда фруктовых деревьев и направившись к вымощенной кирпичом тропинке открытого сада, границы которого обозначали кусты барвинка и турецкой гвоздики.
– Значит, у нас есть ваше слово? Слово монарха?
– Разве я не сказала? – повторила она. – А теперь прошу вас – ибо не могу повелевать, не будучи вашим сюзереном, – составить компанию лорду Роберту. Ему я могу приказывать. – Мелвиллу почудилось что-то порочное в ее улыбке. – Вы лучше познакомитесь с ним и таким образом сможете убедить вашу госпожу в его достоинствах.
