Шпаргалка для ленивых любителей истории. Короли и королевы Франции, 987–1498 гг. - Александра Маринина
Однако постановщиков сериала «Пустая корона» столь грубое нарушение исторической правды, по-видимому, не устроило. Как быть? Шекспировский текст менять нельзя, дописывать его тоже нельзя, можно только делать купюры, но это в данном случае мало спасает. И вся тяжесть исправления авторских неточностей легла на плечи актера Ламбера Вильсона, исполняющего роль короля Франции. Когда Карл Шестой произносит предписанные Шекспиром реплики, он, на первый взгляд, выглядит разумным и нормальным, хотя и чрезмерно спокойным, несмотря на остроту и важность обсуждаемых вопросов, но как только он умолкает и дает возможность говорить другим участникам сцены, его взгляд делается напряженным, словно он с огромным трудом пытается понять хоть что-то из происходящего. Нет царственной осанки монарха, плечи опущены, глаза ничего не выражают. Складывается впечатление, что Карла как-то более или менее подготовили к ситуации, объяснили, какие слова он должен произнести. Но ведь невозможно предусмотреть, что скажут другие участники сцены, и нельзя объяснить заранее смысл сказанного ими, поэтому королю приходится напрягаться, чтобы окончательно не выпасть из хода обсуждения. В сцене подписания договора в Труа французский король не выглядит униженным и раздавленным, каким, по идее, должен быть. Он просто ужасно устал от всех этих сложностей и тонкостей, сути которых он не понимает; он должен отговорить положенный текст, стараясь при этом ничего не перепутать и не забыть.
Хронисты и историки пишут, что в светлые периоды Карл Шестой был спокойным и любезным, всем демонстрировал хорошее отношение, ни с кем не ссорился. Вот примерно таким и показал нам короля Франции режиссер фильма «Генрих Пятый» из сериала «Пустая корона».
Забавно вышло: сначала Шекспир из соображений политкорректности исказил действительность; потом режиссер исказил Шекспира, проявив при этом деликатность по отношению к авторскому тексту. А в итоге вышло приближение к правде. Вот ведь как бывает!
И, кстати, у Шекспира, как и в фильме, при подписании договора в Труа присутствует пожилой Жан Бесстрашный, герцог Бургундский, который на самом деле уже убит. В реальности переговорами занимался его сын, Филипп Добрый, молодой человек 23 лет. А за спиной у французского монарха в кадре стоит его старший сын, дофин Людовик, хотя в шекспировском тексте его в этой сцене вообще нет. Да, он не произносит ни слова (дописывать нельзя!), но хотя бы молча стоит, выражая эмоции мимикой и позой. И это правильно. Потому что невозможно объяснить, почему при подписании такого важного для всей страны документа, определяющего порядок престолонаследия, не присутствует сам наследник престола. Шекспир такой ерундой не заморачивался и просто исключил дофина из числа присутствующих, но режиссер не смог пройти мимо подобной несуразности. На самом деле дофин Людовик уже давно умер, следующий наследник, Жан, тоже умер, в живых остался только младший сын, Карл, но король в том же самом договоре лишает его прав наследования короны и изгоняет. Шекспир просто опускает все эти моменты и делает прямую, как палка, связку: проиграли битву при Азенкуре – согласились на передачу трона Англии. Поэтому в его тексте в финальной сцене нет вообще никаких дофинов, а режиссер постарался хоть немножко исправить явную несостыковку. Пусть присутствует хоть какой-нибудь сын короля, чтобы не получилось совсем уж неправдоподобно.
Парламент одобрил договор, заключенный в Труа, вызвал дофина Карла на суд, а когда тот, вполне ожидаемо, не явился, приговорил его к вечному изгнанию из Франции.
Что ж, королева Изабелла своего добилась: нелюбимый сын, казалось, окончательно сошел с политической арены. Так что же это была за женщина, дьявол во плоти или безмозглая игрушка в руках амбициозных политиканов? Она в юности не интересовалась ничем, кроме развлечений, и на увеселения и пышные праздники тратились такие суммы, что народ очень скоро ее возненавидел. Под гнетом налогов жизнь простых французов становилась все более невыносимой, нужно воевать с Англией, а денежки-то вон куда, оказывается, уходят! От людских глаз непомерные траты королевского двора не спрячешь, особенно если в честь королевы из городских фонтанов льется вино и на улицах даются театрализованные представления. Народное негодование постепенно сконцентрировалось на одной только королеве, ее стали называть исчадием ада и виновницей всех бед, случавшихся с Францией. Король сошел с ума? Виновата Изабелла. Засуха или неурожай? Тоже она, королева, всему виной. Для руководства страны такая ситуация была очень удобной: пусть французы во всем винят королеву-иностранку, немецкую принцессу, она послужит громоотводом народного гнева от высокопоставленных политиков. Понимала ли это сама Изабелла? Вряд ли. Как писали ее современники, королева не отличалась умом и была человеком весьма недалеким. Именно поэтому она искала поддержки и цеплялась за мужчин, и именно поэтому ею было так легко управлять.
Была ли она красавицей? Вряд ли. По крайней мере, наиболее лояльные к Изабелле авторы говорят, что ее нельзя было назвать самой красивой женщиной, а уж нелояльные и вовсе прямо писали, что она была некрасивой. Одни описывают ее блондинкой с темными бровями и глазами, другие – брюнеткой со смуглой кожей. (Может, она перекисью красилась?) Двенадцать беременностей не могли не сказаться на ее фигуре, да и вкусно поесть Изабелла Баварская любила. К пятидесяти годам она стала толстой, если не сказать – тучной. Неужели при таких данных она могла соблазнить плотскими утехами сначала Жана Бесстрашного, а потом и его совсем молоденького сына Филиппа? Впрочем, если вспомнить, что чувства и политика существуют на разных планетах, то все может быть.
Тридцать первого августа 1422 года Генрих Пятый Английский неожиданно умер. Ага, от дизентерии. Совсем молодой еще был. Осталась вдова, Екатерина Валуа, и восьмимесячный сынок Генрих,
