Ромуальдас Неймантас - По следам солнечного камня

— Если бы я могла увидеть море, которое выносит на берег янтарь! — сказала она, покачивая в руке кусочек янтаря, который Айстис ей подарил назавтра же после той встречи в мастерской. — Если бы я могла…

Все чаще Асмая звала с собой на прогулку Айстиса одного. Правда, они не могли разговаривать, но им хватало языка жестов и взглядов. Они бродили но окрестностям с утра до вечера, забыв о еде, обо всем на свете.

Во время одной прогулки Асмая спела ему несколько песен, исполнила красивый танец, который рассказывал о птицах, деревьях, небе и солнце, а возможно, и о чем-то совсем другом…

Глядя, как танцует Асмая, Айстис задумал вручить ей подарок на память. Он и сам не мог бы объяснить, почему ему хотелось, чтобы Асмая помнила о нем…

«А если сделать такое же ожерелье, как у Угне?» — подумал юноша и взялся за дело.

Хакамд внимательно наблюдал, как трудится молодой гость. Он даже ахнул, когда Айстис расколол довольно крупный кусок янтаря на мелкие части, просверлил в них отверстия и нанизал на тоненькую бечевку. Мастер показал Айстису, как надо сверлить, чтобы янтарь не крошился.

Когда в мастерскую приходили Уван или Асмая, Айстис прятал свою работу. И он и мастер молча улыбались, словно заговорщики. Хотя вряд ли мастер догадывался, для кого предназначено ожерелье.

Наступил день, когда работа была завершена.

Мастер одобрительно покивал головой. Ожерелье понравилось и самому Айстису. Оно получилось именно таким, какое он хотел изготовить. Повертев ожерелье в руках на ярком солнце, он взял алмаз и па самом крупном янтаре вырезал линию лица Асмаи.

Мастер вопросительно поднял брови.

Ответить Айстис не успел. Вошла Асмая и позвала его на прогулку.

Работу он продолжил на следующий день. На другом осколке янтаря он вырезал очертания берега и моря, а оставшийся кусок янтаря разрезал на две части и сделал из них подвески.

На пороге показались Асмая и Уван.

— Вот негодница! — сказал Уван. — Она хочет потащить нас к обрыву. Там, дескать, расцвел дикий мак!

Асмая подошла к Айстису и взяла его за руку, как обычно приглашая на прогулку. И вдруг увидела ожерелье. Она машинально отпустила его руку и замерла, боясь шевельнуться.

— Ой, что это?

Айстис взял ожерелье со стола и надел Асмае на шею, а подвески вложил ей в руки.

И тут случилось то, чего Айстис никак не ожидал. Вместо того чтобы обрадоваться, девушка словно окаменела, а придя в себя, выбежала из мастерской.

— Что ты натворил? — замахал Уван руками. — Зачем ты задел самое сердце Асмаи? Я не предупредил, что подарок девушке, если его преподносит юноша, означает просьбу стать его женой! Ты действительно хочешь жениться на Асмае?

— Не может быть! Я не знал! Где Асмая? Я ей объясню!

Айстис бросился вдогонку, но девушки нигде не было.

— А почему бы тебе не жениться? Вы — удивительная пара, — грустно говорил Уван. — Ты вскоре прославишься своими изделиями… А дома? Вряд ли тебя ждут… Смотри, упустишь счастливую оказию и потом будешь сожалеть всю жизнь!

Уван что-то сказал Хакамду. Тот сначала обрадовался, затем нахмурился.

— Не ругай, Уван, молодого друга, — сказал Хакамд. — Он не знал наших обычаев…

— Да, да, мастер! Он нарушил правила, ибо не знал их… Прости его.

— Вам необходимо уйти. И тебе, Уван. Ты не сможешь привлечь к себе сердце Асмаи. Она предназначена не тебе. С дочерью я позднее поговорю… Я был бы очень счастлив, если бы твой молодой друг остался. Он очень одаренный человек, многого добьется. Асмая любит его… Но ты, Уван, не говори ему об этом.

Вечером Каримай, Акул, Хакамд, его жена, соседи долго, сидели у очага. Почтили дух Олеана. Старики вполголоса спели грустную песню, сопровождая пение игрой на струнном инструменте и маленьком бубне. Затем, не прощаясь, как того требует обычай, когда путешественникам желают счастья в пути, разошлись.

Асмая не показывалась.

Наутро Уван и Айстис встали на восходе солнца и, найдя у порога дорожные сумки, битком набитые продовольствием, вышли из дому. У загона стояли два коня. Никого из жителей деревни не было видно. Возможно, кто-нибудь и следил за их уходом, однако обычай не разрешал выйти из жилища, пока отбывающие не переступят границу земли рода.

Айстис и Уван сели на коней и, не оборачиваясь, медленно отправились в дорогу. Айстису так хотелось обернуться! Может быть, он увидит Асмаю? Но нельзя было снова нарушать обычай…

Путники поехали на юго-запад, оставляя солнце за спиной. Оно поднималось все выше и выше, ярко озаряя поля, по которым удалялись всадники… Поля выглядели необычно. Они были густо усыпаны красным, как кровь, маком. Казалось, будто все кругом полыхает и нескончаемое пламя уходит вдаль, где-то там сливаясь с горизонтом. Даже облака и те полыхали! Огонь стелился по поверхности земли, метался вокруг кустов, стволов деревьев, камней, как бы опаляя каждый клочок песка, каждую полянку, заросшую травой.

Подъехав к обрыву, стали спускаться вниз.

Айстис не удержался и обернулся.

На краю обрыва он увидел Асмаю…

В желтом одеянии, окруженная красными цветами мака, она танцевала тот же танец о птицах, цветах и деревьях, а на ее груди в лучах солнца сверкало изготовленное Айстисом янтарное ожерелье…

Примечания

1

Аурифабер А. История сукцинита. Кенигсберг, 1551 (на лат. яз.).

2

Сребродольский Б. И. Янтарь. Москва: Наука, 1984.

3

Катинас В. Балтийский янтарь. Вильнюс, 1983 (на лит. яз.).

4

В Карнунт товары доставлялись из Рима.

5

Куприс — от слова «купра», которое на литовском языке означает «горб».

6

В старолитовской мифологии потусторонняя жизнь представлялась большим пастбищем, где души умерших превращены в овец. Те, кто в жизни имел все, стал худой овцой и никак не мог насытиться, а бедняки превратились в жирных овец, пасущихся на прекрасных лугах. Иногда загробная жизнь изображена и как долина, где господствует неимоверная жара. Праведные могут утолить жажду водой, а души преступников не в состоянии до нее дотянуться, хотя и вынуждены носить воду в решете, переливать ее в бездонную посуду.

Балты, как и другие старые племена, боялись умерших, старались выпросить их милость дарами как самим умершим, так и их покровительнице богине Велюне, иначе — Матери могил.

7

Имя Угне — от литовского слова «угнис», что означает «огонь».

8

Кривис — верховный жрец балтов и гражданский управитель. Были старшие и младшие жрецы.

9

С давних пор в балтских племенах было развито ремесло. Проживая в лесах, у моря, на берегу рек, балты все необходимые вещи делали из камня, кости, дерева, а позже из бронзы. Около пятисот лет до новой эры они познакомились и с железом, что положило начало развитию кузнечного дела, литья, изготовлению украшений. С IV тысячелетия до новой эры у балтов были распространены керамика, ткачество, швейное дело. В поселении для мастеров отводилось определенное место — Ремесленная сторона.

10

Родичи Айстиса торговали с другими балтскими племенами, жившими на территории современной Латвии, а также с предками эстонцев и финнов.

11

Скальвы — племя балтов, жившее в низовьях Нямунаса.

12

Праамжис — бог-творец, один из самых древних богов балтов, которого позже вытеснили другие боги.

13

Балты, как и другие народы индоевропейской группы, поклонялись огню.

14

Сембы — племя балтов, обитавшее в теперешней Калининградской области, у Балтийского моря.

15

Имеются в виду римляне.

16

Жямина — богиня балтов, покровительница земли.

17

Вайдила — старший жрец, певец у древних литовцев.

18

Пяркунас — бог неба.

19

Жемайты получали соль от скальвов, а те доставали ее от сембов, на территории которых имелись залежи этого минерала.

20

В ту пору еще существовало самоуправление рода. Самые важные вопросы решались на Большом сходе, в котором принимал участие весь род.