Сергей Жоголь - Сыны Перуна
– Не советую тебе идти к Фоке. Если тебя разыскивали стражники бывшего префекта, то это вовсе не значит, что тебя оправдают спустя столько лет и поэтому о твоей истории лучше никому не знать.
– Но ведь я же ни в чем не виноват. По крайней мере, с точки зрения закона, – возбужденно заявил бывший кентарх.
– Но ведь есть еще и мораль, если ты попадешь под суд и какой-нибудь благочестивый судья решит, что ты и впрямь виновен в том, что соблазнил или даже изнасиловал супругу знатного человека, а может, найдутся люди, которым Полиник в свое время приказал тебя оговорить. Я думаю, что не стоит этого исключать. Фока, конечно, великий воин, но сейчас его мучает страшная болезнь, так что ему сейчас не до беглых солдат, и поэтому тебе лучше слушаться меня. Если ты согласен, то думаю, я смогу тебе помочь, – слуга Фоки пристально поглядел на своего собеседника. – Ты уже не молод, и в простые солдаты тебе поступить, пожалуй, не удастся, поэтому должность декарха 60охраны дворца, думаю, будет для тебя пределом мечтаний. Сейчас мы пойдем к дунгарию 61Еввулу Гебе, у него передо мной есть небольшой должок, и думаю, он нам не откажет. На днях он понизил в должности одного из своих декархов, который по глупости не вернулся в расположение из отпуска, так как слишком долго предавался разгулу и пьянству. Но не вздумай рассказать ему о своих подвигах с женой бывшего стратига, иначе ты снова окажешься на улице, и помни, теперь ты мой должник.
Чем уж Еввул Геба задолжал Анисиму, Иларий так и не узнал, но должность декарха охраны дворца он получил без особого труда и, конечно же, был этим доволен.
Для старого воина снова начались суровые армейские будни. Семь долгих лет Иларий служил Империи с легкой руки Анисима, который время от времени интересовался жизнью бывшего кентарха, которому помог начать новую жизнь. И вот, как гром среди ясного неба, страшная весть о нашествии варваров. Иларий, как никто другой, мог себе представить, что может принести стране многотысячная армия князя русов.
4
После визита Фотия старый полководец буквально очнулся ото сна. Болезнь, так долго мучившая его, словно отошла на второй план, он снова ощутил веру в себя и в свои силы. Только дело, настоящее дело помогло ему избавиться от страшного недуга, и Фока словно ожил. Он отправил гонцов с распоряжениями во все Фракийские города и крепости. Дал команду усилить пограничные укрепления, провести смотры войск и полную мобилизацию населения. Вся Фракия перешла на военное положение, конные разъезды патрулировали все участки границы вдоль и поперек, мирное население занималось заготовкой припасов, которые доставлялись на склады и арсеналы всех укрепленных населенных пунктов.
Так что к тому моменту, когда из Константинополя пришли распоряжения о подготовке к военным действиям, Фракия была уже во все оружии. Когда гонец из столицы посетил Аркадиополис, он увидел, что великий Фока снова оказался на высоте. Столица Фракии была похожа на ощетинившегося ежа, городской гарнизон исправно нес свою службу, а все четыре турмы, входившие в подчинение стратига, стояли лагерем у стен города, приведенные в полную боевую готовность.
Полководец и воин, герой Византии, Никифор Фока снова чувствовал себя в ореоле величия и славы, он забыл про рекомендации врача-араба и позволил себе небольшое застолье, на которое были приглашены все четверо турмахов 62фемного войска, которые составляли военный совет стратига. Смех и уверенность в себе, в собственных силах и величии – вот что было присуще воинам, сидевшим за столом. Фока много пил и ел, не ограничивая себя ни в чем, и когда в очередной раз он взглянул на Анисима, который наполнял кубки пирующих, то увидел в его глазах лукавую усмешку.
– Чему ты улыбаешься? – беззлобно выкрикнул Фока, обращаясь к своему верному слуге. – У меня такое чувство, что ты от меня что-то скрываешь. А ну говори, ничтожный плут, что засело в твоей хитрой голове, не то я заставлю тебя пожалеть о своем коварстве.
Все сидящие за столом рассмеялись, понимая, что угроза старика-стратига – всего лишь шутка, уж кто, кто, а они-то знали, как ценил Фока своего верного слугу.
Улыбнулся и сам Анисим.
– Не пристало ничтожному плебею вмешиваться в беседы ученых мужей и великих воинов, а уж тем более, давать советы. Так что мне пристойно будет промолчать, – и Анисим отвесил нижайший поклон всем сидящим за столом.
– Ну-ну, не томи. Твоя скромность тебя, конечно, красит, но если ты задумал сказать что-то дельное, то мы не просим, мы требуем ответа, – величаво произнес предводитель первой турмы Тимон Калисса.
– Ну, если вы так настаиваете, то я, пожалуй, признаюсь в том, что несколько лет назад по доброте душевной оказал помощь одному бедняге. Всем своим видом он тогда был похож на обычного бродягу, но выправка и стать его говорили о многом. Он хотел попасть к вам на прием, – произнес Анисим, обращаясь к Фоке. – Но стража не пустила его в ваши покои.
– Ну и правильно, на то она и стража, чтобы не допускать к стратигу разный сброд, – высказал свое мнение Калисса.
– Так-то оно так, но этого человека я узнал. В свое время он сражался с вами, мой хозяин, в Италии, и по всем отзывам сражался неплохо. Я выслушал историю этого человека и порекомендовал его Еввулу Гебе на должность декарха охраны дворца. Ведь этот воин был когда-то кентархом и командовал сотней воинов.
– Ты помог какому-то дезертиру устроиться в охрану к нашему командиру, а если это шпион? – насупив брови, выкрикнул разгневанный Калисса. – Да и Геба хорош, как он мог взять в охрану дворца кого попало, да еще на командную должность?
Разгневанный турмах вскочил со стула.
– Может, ты успокоишься, Тимон, и дашь мне самому разобраться в этом деле? – спокойным и твердым тоном произнес Фока. – Или теперь ты решаешь, кого наказывать,
а кого миловать в моем войске. Конечно, я уже стар и немощен, и, возможно, мне пора на покой, но сегодня еще попрежнему я решаю, кого брать в войско, а кого гнать прочь.
– Прости, великий, это все вино, оно слишком бьет в голову. Если хочешь, то я готов принести извинения и твоему слуге, достоинства и ум которого всем нам хорошо известны.
– Не пристало великому военачальнику просить прощения у слуги. Анисим слышал, что ты раскаиваешься, и, я думаю, этого будет вполне достаточно.
При этих словах Анисим поклонился Калиссе, тот ответил кивком головы.
– Говори, мой друг, в последние годы ты всегда принимал верные решения, помогал мне во всем, и я с радостью приму твой совет, – обращаясь к слуге, произнес Фока.
– Его зовут Иларий. Он десять лет прожил в славянских землях. Он знает их обычаи и нравы, знает их язык и, самое главное, – Анисим посмотрел на тех, к кому была
обращена его речь. – Он воевал с русами на стороне какого-то славянского племени и умеет их побеждать.
Все пятеро сидевших за столом воинов молча смотрели на ничтожного слугу, дивясь его прозорливости и уму.
5
Чем дольше Фока слушал Илария, тем более мрачным становилось его лицо.
– Похоже, Фотий, посетивший стратига накануне, не преувеличивал угрозу, которую представляли эти полчища варваров, их нельзя было недооценивать. А Анисим, – Фока еще раз мысленно поблагодарил бога за то, что тот дал ему такого смышленого слугу и помощника. – Анисим словно смотрел в будущее, когда вместо того чтобы выдать этого Илария, оставил его, чтобы использовать для общего дела его знания и опыт. А ведь попади он в руки правосудия в тот момент, когда вернулся из славянских земель, рабский ошейник – лучшее, на что он мог бы рассчитывать.
Иларий стоял перед старым полководцем и говорил, говорил долго, и каждое сказанное им слово было на вес золота.
– Они хитры и коварны в бою, умеют биться пешими и конными, знают толк и в морских сражениях, хотя только дружина князя имеет приличные доспехи и оружие, – каждое слово, произнесённое Иларием, Фока старался запомнить. – В бою они могут использовать отравленные стрелы, которые, попадая в тело, обрекают жертву на смерть в течение нескольких дней. Но если они заключают с тобой договор, то всегда держат свое слово, их хитрость в бою равна их честности в мире. Лучше быть их другом, чем врагом.
