Театр тающих теней. Словами гения - Елена Ивановна Афанасьева
И как теперь отец Лушки реагирует на новость об отравлении Розы?
Никак? Закрыл глаза и, похоже, дремлет в своем шезлонге.
Притворяется? Нужно Комиссариу сообщить, как только это нескончаемое общее собрание закончится, — не кричать же «Держи его!» на всю площадку около бассейна, указывая пальцем на сгорбленного старика.
Но собрание, похоже, и не думает заканчиваться. Теперь все вопят и обсуждают отсутствие должной охраны комплекса и угрозу жизни оставшихся постояльцев. Особенно голландцы стараются.
Пока все вопят, со стороны входа в наш блок «С» появляется новая фигура. Мужская. Из тех, о ком говорят «мужчина без возраста». И без особых примет.
Странно знакомое лицо. Где его видела? Где-то же видела, вспомнить не могу — вчера на мысе? Нет, на мысе я никого близко не разглядела. В больнице? В больнице кого только не было, и Герой, и Сгорбленный тоже мелькали — этот или другой, поди пойми.
Нет, этого неприметного видела не вчера. И не здесь. Не в этой жизни. Хотя за время своей журналистской жизни кого только не видела и у кого только интервью не брала.
Кто же это? И у Мануэллы не спросишь, она сидит далеко от меня.
Все вопят, опоздавший всех осторожно разглядывает, а я задумываюсь — как так случилось, что все, замешанные в каких-то старых делах, вдруг оказались в одно время в одном месте. Напиши я такое в сценарии, редактор категорично скажет, что слишком много совпадений, и заставит переписывать.
Жизнь не сценарий, ее не перепишешь. А совпадений много. Слишком много. И они не могут быть случайны.
Мать Профессора Жозе убили в середине шестидесятых. Португальская Революция гвоздик, Герой которой должен был встретиться с Профессором Жозе, была в середине семидесятых. Мы с Лушкой впервые столкнулись в первой половине восьмидесятых. В какое время случилось некое «дело Эвы Торреш», ради которого с Профессором Жозе готовы были встретиться и Лушка с сестрой, и Герой Революции, пока неизвестно. И каким образом мы все оказались в «Барракуде», где теперь день за днем происходят странные преступления?
Положим, Профессор Жозе оказался здесь не случайно — следил за убийцей матери Тиензу и назначал встречу сестрам. Но почему бывший секретный агент и Лушка с сестрой владеют апартаментами в одном комплексе, не понятно. Совпадение?
А мы с Лушкой как вдруг совпали? В одно время в одном месте?
Ладно, она родом из Португалии, у нее здесь недвижимость. Но я?
Откуда у меня возникла идея писать не дома, не на отечественных курортах, не на спортивной базе, где муж на предсезонной подготовке гоняет новобранцев, включая наших сыновей, а в Португалии? Сама это придумала? Нет. Подсказал муж. Ты же любишь Португалию. Океан рядом. Места, которые тебе нравятся.
Откуда эта идея возникла у мужа? Переписывается с Лушкой?!! Но не стал бы он отправлять меня в место, где недвижимость у его бывшей. Однако придется спросить.
Пишу ему. Не напрямую, а в семейный чат — что да как? Как, мальчики, отец вас не загонял? Как нагрузки? Силы хоть на что-то остаются? И, кстати, любимый, откуда у тебя взялась идея меня в Португалию отправить?
«Нагрузки жесть! Сил ни на что».
«Отец жестит».
«Тихонова на вас нет! Он с нами жестил, а я так, ласково!»
«Не те времена, чтоб как Тихонов нас гонять!»
«Португалия откуда? Кажется, на почту реклама пришла этого, как там комплекс называется, “Марлин”…»
«“Барракуда”?»
«Может, и “Барракуда”. Тебе и скинул».
Ищу в почте, где муж скинул. Нахожу. Да, он рекламную рассылку переслал. А ему с какого адреса реклама пришла?
Lush.
«Велела звать ее Lush», — сказала Мануэла. Ну и число 24 — повторенный несколько раз игровой номер мужа. Моего.
Нужно узнать у Мануэлы, кому принадлежат апартаменты, которые мы арендуем.
Собрание и не думает заканчиваться, теперь соседи вопят про безопасность и незаконное ограничение их прав. Пишу консьержке сообщение с вопросом, кому принадлежат арендованные мною апартаменты. И получаю ответ:
«Так Марии-Луизе же».
И в ответ на мое недоумение поясняет:
«У них здесь одни апартаменты, записанные на отца, в которых они останавливаются, в блоке “А”, а в блоке “С” Мария-Луиза специально для сдачи в аренду купила».
Получается, что Лушка под видом спама прислала моему благоверному рекламу «Барракуды», надеясь, что он клюнет. И он клюнул. Только не для себя, а для меня.
Не повезло ей. Но как мы совпали по времени?
В псевдорекламе, которую она прислала, подобие постера со специальным предложением — «Проведи август в “Барракуде”!». То есть она знала, что сама приедет в августе, и надеялась совместить приятное с полезным, и моего мужа увидеть, и что-то про «дело Эвы Торреш» узнать. Что же там за дело?
Предположим, с совпадением, как в одном месте в одно время оказались я и Лушка, разобрались. Профессор Жозе — сестры Торреш — агент Тиензу — Герой Революции относительно понятно. Сгорбленный отец приехал, когда о смерти дочки узнал.
Что с остальными? Кто здесь «остальные» — приемные дети богатой Марии? У них здесь апартаменты, а у щедрой мамочки вилла.
А британский отставной адмирал? Он кто? А голландцы? А этот появившийся только сегодня неприметный мужчина, который кажется мне знакомым?
Начнем по порядку. Адмирал! Как, Мануэла говорила, его фамилия? Кинг? Да, кажется, Кинг. Адмирал Томас Кинг.
Поищем, «Гугл» нам в помощь!
Вбиваю имя в поисковую строку и, еще не успев открыть ссылку на «Википедию», в появившихся нескольких строках описания читаю: «…родной сын Казимиру Монтейру, агента ПИДЕ, задействованного в ряде политических убийств, таких как операция «Осень»».
Родной отец британского адмирала вместе с Тиензу душил мать Профессора Жозе?
А если это Адмирал Кинг прибил Профессора Жозе за то, что тот прибил подельника отца?
Двадцать четвертое апреля (продолжение)
Эва
Лиссабон. 24 апреля 1974 года
21:20
— Не надо кричать. Напугаете весь дом.
Медленно отпускает руку.
— Вы?! Что вы с ними сделали?!
— С кем? — искренне не понимает главный убийца страны. — А-а! С той стенографисткой с внучкой. Ничего. Поехали наверх. Зачем мне они?
Эва пытается рвануться обратно к лестнице, бежать наверх, чтобы убедиться, что он не врет. Что лифт не откроется на ее этаже с двумя трупами самых близких ей людей. Но Монтейру только одну руку от ее рта убрал, второй крепко держит ее за предплечье —
