Энтони Ричес - Стрелы ярости
Его глаза вдруг затуманились. Мягкий упрек пробил его защиту, и бушевавшие в душе Марка эмоции вырвались наружу против его воли.
– Мы сражались с варварами на севере. Мои лучники дрались так, как я даже представить себе не мог… но очень многие погибли. И Антенох…
Слеза прокатилась по его щеке и упала на кольчугу. Фелиция притянула его голову к своему плечу и замерла, прижавшись к Марку и кусая губы, чтобы самой не расплакаться.
– Бедный мой… Что ж, солдатская доля…
Марк немного отодвинулся и попытался заговорить, но она прижала палец к его губам.
– Не надо… Ты не виноват. Возможно, они были лучниками, а не пехотинцами, как тунгрийцы, но и те и другие – солдаты. Они знали, на что шли, когда поступали на службу. А что касается твоего писаря…
– Он умер, спасая ребенка. Я опоздал. Успел только прикончить тех, кто его убил. Я больше ни на что не гожусь…
– Глупости! – Ее голос стал тверже. Схватившись руками за ворот его кольчуги, она снова притянула его к себе и яростно зашептала: – Ты хороший офицер и добрый человек. Я люблю тебя. Соберись с духом, выспись и возвращайся, когда все закончится. Мне нужен муж, а не мертвый герой, поэтому я хочу, чтобы ты не терял голову.
Он слабо улыбнулся и, прижав ее к себе, нежно поцеловал. Оторвавшись от него, она двинулась к операционной, но на половине пути обернулась со слабой улыбкой на губах.
– А если хочешь запомнить Антеноха живым, не забывай, как он доводил тебя до такого состояния, что ты готов был рвать волосы на голове от злости.
Он улыбнулся ей в благодарность за напоминание о лучших днях.
– Я однажды зашвырнул в него свитком с комментариями к «Запискам о Галльской войне».
– Знаю, он мне рассказывал. Думаю, он даже гордился этим достижением… А теперь иди. Мне надо закончить с пациентом и сделать записи, пока я не забыла, что там нужно написать.
Марк взял шлем и проводил ее до дверей. Мысли его уже были заняты завтрашним походом.
Фурий осушил последний стакан оставленного для него вина и потряс флягу, чтобы убедиться, что там ничего не осталось.
– Пусто. Ублюдки, не могли оставить побольше. Разве такой каплей напьешься!
Поднявшись со стула, на котором он восседал после ухода Лициния, посоветовавшего ему на прощание поскорее лечь спать, бывший офицер в самом мрачном расположении духа поплелся на поиски вина. Обойдя весь дом и так и не найдя никакой выпивки, он натянул сапоги, подошел к входной двери и, осторожно открыв ее, выглянул наружу. Стоявшие на страже кавалеристы Петрианы с непроницаемыми лицами повернулись в его сторону и скрестили копья, преграждая ему выход из резиденции. Закрыв дверь, Фурий ретировался на кухню и принялся методично обыскивать помещение, пока не нашел то, что искал, – кухонный нож с широким лезвием. Вернувшись в отведенную ему комнату в дальнем конце здания, Фурий, используя нож как рычаг, принялся отжимать задвижку запора ставни. Наконец дерево не выдержало и треснуло, открыв ему путь наружу.
Фурий задул лампу, приоткрыл ставень и осторожно выглянул в щелку. Улица, ведущая от резиденции губернатора к стене крепости, была пустынна. Он собрался открыть ставни во всю ширь и выбраться наружу, как вдруг в его поле зрения показался солдат в шлеме, который прошел мимо приоткрытого окна. Фурий подождал, пока солдат повернет за угол, а потом бесшумно спрыгнул на землю, аккуратно притворил ставень и торопливо двинулся в сторону того угла здания, за которым скрылся страж. Он с беспокойством выглянул из-за угла, опасаясь, что стражник пойдет назад, но тот направился к дальнему углу: очевидно, он раз за разом обходил резиденцию по кругу. В распоряжении Фурия оставалось несколько минут, пока стражник не появится с другой стороны. Немного отдышавшись, он выбрал единственно возможный для себя путь: как ни в чем не бывало перешел на другую сторону, под прикрытие казарменного здания, расположенного напротив резиденции губернатора. Фурий ожидал, что вот-вот за его спиной послышится шум погони, но ничего не последовало. Стражники у дверей не распознали в шагающем уверенной походкой мужчине того самого пленника, которого им поручил стеречь Лициний.
Теперь Фурий шел быстро. Он направлялся в ту часть казармы, где находилось его временное жилище. Тунгрийский часовой, стоящий на своем посту в дальнем конце блока, закашлялся от холодного вечернего воздуха. По уставу перед дверью префекта полагалось выставлять часовых, но сейчас тут никого не было. «Конечно, – подумал он, – с учетом моего нового статуса в этом нет необходимости».
Найдя нужную дверь, Фурий приоткрыл ее и чуть заглянул внутрь, опасаясь увидеть там охрану, но комната была пуста. Его меч и кинжал лежали на кровати рядом с другими пожитками. Он надел перевязь поверх туники, повесил оружие на пояс, подошел к окну и осторожно выглянул наружу. Из расположенного напротив госпиталя вышли четыре санитара. Рукава их туник были черны от крови. Вся четверка двинулась к воротам, а оттуда – на главную площадь.
– Собрались в пивнушку, господа? Интересно, а кто будет заботиться о пациентах, пока вы пьянствуете? – Фурий внимательно осмотрел длинный ряд окон, пока не нашел то, что искал. – Ага, это будет мне наградой за то, что я не согласился уйти тихо.
В офицерской харчевне собралось много народу: тут были и центурионы пехотных когорт, и командиры декурий всадников Петрианы. Примипил Фронтиний наслаждался редкими минутами отдыха в компании своих офицеров. Принц вотадинов стоял между ними, держа в руках рог с пенной брагой. Марто явно испытывал неловкость. Он сначала хотел отклонить приглашение, но Фронтиний не стал даже слушать его возражения.
– Ты вытащил наши задницы из огня, и мы считаем тебя своим братом. Неважно, что было раньше и что случится потом. И, кроме того, если ты откажешься, я уверен, Медведь придет за тобой и отнесет в харчевню на руках. Может, не стоит до этого доводить?
Фронтиний поднял стакан, и центурионы пододвинулись поближе к своему командиру, чтобы лучше слышать его тост. Его голос прозвучал в неожиданной тишине, поскольку все присутствующие вдруг замолчали и напрягли слух.
– Братья, мы пьем за вениконов. Пусть они запомнят тот день, когда две тунгрийские когорты с небольшой помощью Юпитера, даровавшего дождь… – он театрально понизил голос, понимая, что сейчас к нему обращено внимание всего зала, – выстояли против десяти тысяч этих ублюдков. – Фронтиний возвысил голос, почти прокричав последние слова своего тоста: – Благодарность в приказе за Красную реку!
Послышались одобрительные возгласы, и все присутствующие подняли стаканы. Фронтиний повернулся к Юлию, вопросительно подняв бровь.
– Как там Дубн?
– Пока не ясно. Все зависит от того, не занесло ли копье какой-нибудь дряни в его печень. – Юлий поднял стакан в сторону Марто и произнес тихо, чтобы его слышали только те, кто стоял рядом: – За тебя, Марто, и за твоих воинов. Если бы не вы, наш брат Дубн, вероятно, был бы уже мертв. Да и все остальные тоже.
В знак одобрения офицеры подняли свои стаканы. Бритт кивнул, принимая почести, и сделал большой глоток пива из своего рога.
– Думаю, у тебя еще будет возможность оказать нам подобную услугу, центурион, но я благодарю тебя за добрые слова. Если мне будет позволено… – Фронтиний кивнул, сделав ему знак продолжать, – то я бы хотел выпить за ваших лучников. Неподготовленные и необученные, они держались тверже всех прочих воинов. Они стали настоящими победителями во вчерашней битве.
Он поднял рог. Тунгрийские офицеры, посерьезнев, закивали. Все помнили, как много солдат Марка погибли или получили серьезные ранения в битве на берегу Красной реки. Примипил осушил стакан и уселся за ближайший стол.
– Отлично сказано. А теперь, братья, я с вами прощаюсь. Допивайте – и отправляйтесь спать. У вас осталось всего несколько часов. Завтрашний марш будет столь же изнурительным, как сегодняшний, так что вы должны быть свежи и готовы ко всему.
Фронтиний вышел из харчевни и мимо казарм Второй когорты направился к воротам, в ту сторону, где были расквартированы его собственные подчиненные. Он машинально ответил на почтительное приветствие часовых: все его мысли уже были заняты завтрашним маршем.
Фурий, стоя в холле госпиталя, следил за примипилом, пока тот не скрылся из виду. На всякий случай он еще немного подождал и, убедившись, что опасность миновала, двинулся по главному коридору, стараясь как можно тише проходить мимо ответвлений, ведущих в платы. Его сапоги тихо поскрипывали при каждом шаге. Комнаты были забиты ранеными, но никто из пациентов не обратил на него внимания: лекарь распорядилась, чтобы пациентам, измученным тяжелыми процедурами, дали снотворное питье. В конце коридора Фурий остановился и прислушался. Фелиция делала записи о проведенных за день хирургических операциях и что-то тихо бормотала себе под нос. Фурий открыл дверь и вошел в ее тесный кабинет. На него дохнуло теплом огня, горевшего на небольшой жаровне у дальней стены. Женщина, испуганная его внезапным появлением, расслабилась, когда узнала неожиданного гостя. С внутренней улыбкой он подумал, что скоро от ее спокойствия не останется и следа.
