Кунигас. Маслав - Юзеф Игнаций Крашевский
Тогда он оживился и стал расспрашивать, были ли мы у королевы-матери, но мы искренно отвечали ему, что до сих пор не были у нее, зная, что наши мольбы будут напрасны.
Поздно ночью, когда уж звонили к молитве, мы расстались с ним, не получив от него никакого обещания. На другой день, утром, мы все отправились к обедне в костел Святого Иакова и здесь застали Казимира, распростертого на земле.
По окончании службы он сделал нам знак, чтобы мы следовали за ним в его жилище. Мы еще не знали, что нас там ожидает.
При входе он сказал нам:
— Я искал в костеле откровения воли Божией, и Бог повелел мне идти с вами. Пусть не говорят, что я пожалел для вас своей жизни и крови. Вот я — берите меня с собою.
Обливаясь радостными слезами, мы все пали перед ним на колени.
Нельзя описать словами нашего счастья! Тотчас же мы начали готовиться в путь, хотя аббат Альберт и монахи пытались оказать нам противодействие, обратившись за помощью к епископу Нитхарту, чтобы тот задержал Казимира и не отпускал с нами.
И вот, вызванные в епископский замок, мы должны были явиться к этому владыке, который из рук императора принял и духовную и светскую власть. В одной руке он держал крест, а в другой — меч, и так, в рыцарских доспехах, отправляет богослужение и заседает на епископском троне, как король.
Выслушав наш рассказ о том, как унижена и загнана вера христианская, он приказал выдать нам короля. Да и сам Казимир, раз уже согласившись ехать с нами, был непреклонен в своем решении, и на третий день мы выехали вместе с ним в Регенсбург к императору Генриху — напомнить ему о данном им обещании.
Император принял нас чрезвычайно ласково и слово свое сдержал. Он приказал достать из своей сокровищницы обе короны и выдать их нам, а в войске отобрать шестьсот хорошо вооруженных людей и предоставить в распоряжение нашего короля.
— Что же такое случилось с немцем, что он вдруг так разжалобился над нами? — пробормотал Лясота.
— Уж, наверное, он это сделал не из любви к нам, — произнес Топор, — но из справедливого опасения, как бы Братислав не слишком усилился и не распространил своих владений за чешскую границу.
Из Регенсбурга король решил ехать к матери, чтобы проститься с ней и взять у нее благословение. Напрасно старались мы отклонить его от этой мысли: он как любящий и послушный сын не хотел идти без ее ведома и разрешения.
Пришлось нам уступить его желанию.
Королеву Рыксу мы нашли в Кобленце, где она была всецело занята постройкой великолепного костела. Ее уже уведомили о том, что сын выехал без ее разрешения ко двору императора, намереваясь отправиться в Польшу. Мы застали ее сильно разгневанной и возмущенной.
Казимира, прибывшего вместе с нами и окруженного императорской свитой, она не сразу допустила до себя. Но он терпеливо ждал, когда она назначит ему свидание, а вместе с ним ждали и мы. Вошли мы все вместе и видели, как он, склонившись к ее коленям, нашел у нее материнский прием.
— Вижу, милостивый государь, — сказала она, — что уговоры тех, кто уже раз изменили нам, имеют для вас большую цену, чем предостережения и воля матери. Вы снова хотите вернуться в неблагодарную и дикую страну на жертву язычникам для новой измены и оставляете здесь спокойное пристанище и счастливую жизнь. Что же я могу еще сказать, чтобы слово мое имело для вас значение? Император дал свое согласие, ваша милость рвется ехать, подвергая себя ненужным опасностям, и у меня нет силы, чтобы задержать вас. Я повторяю вам еще раз, что все это делается против моей воли, что я этого не хотела и не хочу. И так как ваша милость не хочет считаться с волей матери, то и мать распорядится своим наследным состоянием во славу Божию, а не в пользу вашей милости. Эти люди позорно изгнали меня и принудили вашу милость удалиться, — и мы после этого будем еще добиваться этого жалкого королевства?
Так говорила королева, и, конечно, если бы не то откровение Божие и не воля императора, Казимиру трудно было бы устоять против просьб и убеждений матери.
До последней минуты она продолжала отговаривать сына, а из сокровищ, вывезенных из Польши, не хотела ничего дать ему, повторяя, что предпочитает употребить их во славу Божию, нежели отдать на разграбление язычникам.
Так мы и расстались с неумолимой королевой, и Казимир поехал с нами.
— И Господь Бог уже дал ему победу! — воскликнул Лясота.
— Около него соберется все рыцарство, ободрятся все наши сердца, а в войске Маслава поднимется тревога… Бог с нами!
— Бог с нами! — прозвучало в горнице, и, словно окрыленные новой надеждой, все встали с мест, подняли руки кверху и воскликнули:
— Бог с нами!
IV
Поблизости не было ни одного безопасного места, где бы Казимир мог устроить свою временную столицу, и ею сделалось на время Ольшовское городище.
Внук Болеслава, еще помнивший все великолепие его двора, вынужден был принять гостеприимство бедного шляхтича и остановиться в его старом, плохом замке.
Его собственные поместья представляли собою одни развалины. В опустошенных землях все усадьбы были разграблены чехами, все города обезлюдели или разорились. И там, где Бог дал ему первую победу, Казимир решил отдохнуть и подождать, пока подойдет к нему второй императорский отряд и соберутся разрозненные остатки рыцарства, за которым повсюду разослали гонцов. Отсюда надеялись нанести поражение Маславу, зная, что он со своими союзниками готовится к упорному сопротивлению.
Среди лесов, на месте недавнего боя, предав земле трупы убитых, выбрали место для стоянки и начали рыть окопы. Скоро отовсюду стали съезжаться отдельными группами уцелевшие, привлеченные сюда слухами о возвращении Казимира во главе императорских отрядов.
Белина, освободив часть главного дома и прилежащих к нему построек, разместил в городище короля и его приближенных.
Стали изыскивать способы для добывания пищи. Все, что только уцелело поблизости, свозили сюда, но этого было недостаточно.
Известие о первой победоносной битве каким-то чудом передавалось из уст в уста. Весть эту несла с собою бежавшая под натиском рыцарств чернь, скрывавшаяся по лесным хатам, из боязни мщения за все совершенные ими злодеяния. Весть эту распространяли сами воины Маслава.
И, услышав ее, все блуждавшие и прятавшиеся в лесах приверженцы Казимира выходили из своих убежищ и спешили к нему под
