Виктор Карпенко - Брат на брата. Окаянный XIII век
Чельбир, усилившийся союзом с княжеством владимирским, уже начал подумывать о расширении границ своего царства на юг и восток, и потому, когда ему доложили, что купец Авраамий просит принять, приказал привести его незамедлительно.
Внимательно слушал купца царь, лишь время от времени покачивал головой и озадаченно тер ладонью лоб. То, о чем рассказывал купец, было страшно.
— Что же делать? — в раздумье выдохнул Чельбир после завершения рассказа.
Авраамий, впившись взглядом в лицо царя Булгарии, тихо произнес:
— Принять христианство. Да, да! Христианство! — повторил он увереннее. — Лишь объединившись с крещеным миром, можно остановить монголов, или, как еще их называют, татар.
Царь резко встал.
— Лишь то добро, что делал ты ранее, удерживает меня от приказа обезглавить тебя! — выкрикнул он гневно. — Ничто не заставит меня предать веру моих предков! Уходи, старик, пока я не передумал и не кликнул палача!
Чельбир отвернулся от купца и стал к нему спиной.
— Прости, государь, старого Аввраама, что ненароком прогневил тебя. Не из-за злого умысла, а по доброте душевной я…
— Уходи! — оборвал купца царь.
Авраамий, задрожав губами, хотел было что-то сказать, но комок обиды подкатился к самому горлу. Он схватился рукой за сердце, с усилием превозмогая боль, вышел из зала. Но лишь двери закрылись за его спиной, как силы оставили старого купца, и он рухнул на пол. Если бы не оказалось по случаю рядом царского лекаря, пустившего Авраамию кровь, этот день для него мог быть последним.
Рассказ купца не давал покоя Чельбиру. Вот уже несколько дней, уединившись, он часами всматривался в карту, составленную арабскими путешественниками, мысленно отмечая предполагаемые пути продвижения монголов на запад.
«Нет! Никак не миновать монголам Булгарии. Что же делать? Что делать?» — терзался он мыслями.
Наконец, решившись, Чельбир позвал визиря.
— Я отправляюсь в Ошел. Двор остается в столице.
— А как же царица? — удивленно вскинул брови визирь.
— Она тоже останется во дворце. И вот еще что: с сего дня на востоке и на юг на пять дней пути от наших границ направь заставы, чтобы они днем и ночью несли дозор. На десять дней пути, а то и далее пошли тайных доглядчиков. Хочу знать о приближении врага загодя.
— Кто посмеет напасть на нас? Мы сильны, как никогда! — горделиво выпятил грудь визирь.
— Хан Джучи — преемник Великого Чингисхана!
2
Став женой и матерью двух сыновей, старшему из которых, Федору, исполнилось шесть, а младшему, Хасану, четыре года, Зора, а после принятия христианской веры Мария, ничуть не изменилась. Она была такой же стремительной, отчаянной и решительной, как и в юности, все так же лихо управлялась с лошадью, метко метала стрелы и вмешивалась во все, что, по ее разумению, было несправедливо. Роман же, получив во владение земли под Ошелом, стал более степенным, рассудительным, рачительным хозяином. Все больше и больше русских мужиков и баб он выкупал по городам Булгарии, сажая их на пустующие после похода князя Святослава земли, приобщая к ремеслам. Только иногда, надев доспехи и взяв в руки меч, чтобы размять косточки в поединке с молодцами из личной охраны Марии, данной ей отцом, Роман преображался: вспыхивали азартом глаза, движения становились быстрыми и выверенными. Когда же он брал в руки второй меч, то противостоять ему никто не мог.
Дом Руса Романа, так называли его ошельцы, был большим, добротным и гостеприимным. Заезжие купцы, как ни спешили в Биляр, а все равно останавливались у пристани Ага-базара и гостили у хлебосольного посла великого князя владимирского. И на обратном пути заходили они в Ошел, чтобы проститься с Романом, увозя от него тайные послания к Юрию Всеволодовичу. Роман, став волею судьбы князем булгарским, оставался верным своему слову, долгу, чести.
Чельбира в Ошеле не ждали, и, когда он объявился на дворе Романа лишь в сопровождении охраны, изумлению и радости не было предела. Особенно счастливы были мальчишки, для которых великий царь Булгарии был просто дедом, веселым и щедрым на подарки. Лишь поздно ночью, оставшись наедине с Романом, Чельбир поделился тревожившими его мыслями:
— Я немало размышлял над тем, что слышал от половцев, ищущих в моих землях приюта и защиты, от купцов, разоренных и напуганных, от тайных доглядчиков, приходящих с юга, о диком, воинственном народе. Они не знают жалости к побежденным, не ведают страха, словно огонь пожирают они все, что встречается им на пути, оставляя за спиной лишь пепелища и голую черную землю. Я говорю о татаро-монголах. Сегодня все города Булгарии подвластны мне, а значит, я могу собрать большое войско. Но это войско, по словам купца Авраамия, всего лишь камень на дороге. Спотыкнется об него хан Джучи и пойдет дальше. Значит, надо возводить на его пути стену. Для такой же стены камней надобно много. Царь Юрий владимирский обещал мне помощь, ежели в том нужда будет. Это время наступило. Поезжай к Юрию, передай мою просьбу поспешать со всем войском своим и всей силой царей русов. Только так можно одолеть монголов.
— Все это так, — согласно кивнул Роман, — и я готов завтра же отправиться во Владимир, но надежды на то, что придет вся Русь на помощь булгарам, мало: нет лада меж князей. Даже великий князь Юрий Всеволодович и тот не в силах братьев своих собрать воедино.
— Тогда нам смерть!
— Может, еще и отведет Бог татар от Булгарии?
— О том молю Аллаха. Но коли пойдут монголы на наши земли, уходить надо за Волгу. Это ты с Юрием обговори. А мы пока переправы готовить будем: лес валить, бревна тесать, плоты вязать. Кроме того, думаю я отправить тысячу воинов вниз по Волге к землям половецким. Доглядчиков монгольских ловить, не пускать их в Булгарию. — Помолчав, он добавил: — Может, жену с сыновьями во Владимир возьмешь? Там им спокойнее будет.
— Пока в том нужды нет, да и Мария не поедет. Ты же знаешь ее непокорный нрав: все по-своему норовит сделать. Но ежели пойдут татары, то и без ее на то согласия надо будет, то и силой отправлю к отцу в Суздаль.
— Ну, а сам как поступишь?
Роман нахмурил лоб и решительно произнес:
— Я давно решил: даже ежели великий князь призовет меня, не пойду! Здесь ворога бить буду, к тому и мужиков своих готовлю, ратному делу учу.
— Меня это радует. Но главное сегодня не это. Главное — донести до царя Юрия мою просьбу! Ты готов отправиться в путь?
— Утром, коли на то твоя воля будет. У меня всегда лодка наготове.
Чельбир согласно кивнул:
— Поспеши. О жене и детях не тревожься, я поживу в Ошеле до твоего возвращения.
На том и порешили. А ранним утром, когда небо посерело и пала роса, в стелющийся над водой туман стремительно вошла большая лодка. Гребцы были молоды и сильны. Посередине лодки, держась за мачту, стоял Роман. После восьмилетнего пребывания в Булгарии он возвращался домой.
3
Мимо Городца прошли ночью, а вот к Нижнему Новгороду подошли ранним утром. Город предстал во всей своей красе: по Оке вытянулась пристань с множеством насадов, больших и малых лодий, посад, поднимающийся к проездной башне, и сам город, опоясанный высокой стеной. А на самом высоком месте, открытая ветрам, словно свеча, сияла золотым крестом и белым камнем церковь Архангела Михаила.
Велико было желание у Романа пристать к берегу, но обещание царю Булгарии поспешать взяло верх, и лодка лишь замедлила свой бег.
Великий князь встретил Романа радушно, горячо обнял, расцеловал троекратно. Радостью светились глаза его, словно принял он в свои объятия самого близкого человека. Роман, не ожидав такого к себе отношения, даже прослезился.
— Хорош! Хорош! Заматерел! — восторженно тряс за плечи своего посольского боярина князь. — Богатырь! Погляди-ка, Марьюшка, на Романа Федоровича, — обернулся Юрий Всеволодович к жене. — Вот на таких богатырях земля володимирская держится, слава ее множится. Покличь, княгинюшка, бояр ближних на честной пир. Гость у нас!
Поздно ночью, когда бояре разошлись после затянувшегося застолья, Юрий Всеволодович увел Романа в харатейную палату.
— Ну, говори, с чем пожаловал? Знаю, что с вестями нерадостными, коли сам во Владимире объявился, — усаживаясь напротив своего посольского боярина, спросил великий князь.
— Что верно, то верно, государь. Особой радости в моих вестях нет, но и беда тоже еще не пришла. Здесь же я по воле своей и по просьбе царя Булгарии. Он просит помощи от тебя и от всей земли русской. Я прошу о том же, ибо ворог, что грозит Булгарии, не знает пощады и нет предела его жадности.
— Ты говоришь о татарах?
— О них, великий князь.
