Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
— Хорошо, Ярослав. Я верю тебе.
Но проходило какое-то время, и Березиня вновь называла супруга полным именем. Тогда Ярослав с подчеркнутой вежливостью и почтением кланялся жене и говорил:
— Как будет тебе угодно, Березиня Прохоровна.
Березиня смеялась:
— Так только княгинь да боярынь величают, а не дочь смерда.
— А ты разве не княгиня, Березиня Прохоровна?
— Не смеши меня, Ярослав Владимирыч. Не хочу, чтобы ты меня так называл.
— Тогда окончательно договоримся. Я для тебя — Ярослав, ты — Березиня.
— Договоримся, Ярослав.
В первые недели, когда Ярослав отъезжал по неотложным делам в Ростов, Березиня чувствовала себя скованной. Надо было повелевать слугами, что ей давалось с трудом.
— Что изволишь, матушка государыня, к обеду подать? — вопрошала ключница.
Лицо Березини заливал алый румянец. Когда жила в семье, такого вопроса не возникало. Там всё было просто. По утрам они с матерью сновали у печи, варили в горшках щи, рыбью уху, репу, овсяную кашу, выпекали хлеба (в Оленевке с житом не маялись), ставили на стол ядреный ячменный квас, соленые рыжики и грузди, квашеную капусту… Мужичья еда неприхотлива. Здесь же — и яства, и питья княжеские. Березиня смущалась от обилия вкусной и разнообразной снеди.
— Зачем же столь много? Мне б чего попроще.
— Чего ж «попроще», матушка государыня?
— Чего?.. Лепешек с молоком, похлебки из белых грибочков, брусники моченой.
— А мясо из оленины, уточку жареную?
— Того не можно. Я не люблю, когда убивают птиц и зверей.
— Но я выполняю приказ князя, матушка княгиня.
— Я поговорю с князем.
Нелегко давалась Березине новая жизнь. То и дело ее хотелось выскочить из терема и бежать в милую ее сердцу рощу, туда, где ее душа обретала благостный покой и где она, забыв обо всем на свете, прижавшись к березе, могла пребывать долгими часами, вслушиваясь в трепетный шелест мягких и нежных листьев, кои в золотистых лучах солнца пели задумчивую упоительную песню. И она, ласково поглаживая теплой ладонью белоснежное древо березы, принималась тоже тихо напевать что-то светлое и жизнерадостное.
В такие минуты никого не было счастливей Березини. Она вся сияла, глаза блестели, белые мягкие волосы, слившиеся с березой, слегка колыхались на благоуханном животворящем ветру. (О боги, как же она была прекрасна!). Роща очаровывала, тянула к себе, как прекрасный цветок тянется к манящему синеокому небу.
Как-то Ярослав нашел ее в роще и невольно застыл, пораженный ослепительной красотой своей избранницы. Словно богиня любви и красоты Лада внезапно предстала перед князем. Не случайно Владимир Святославич, известный женолюб, возвел великолепный храм Ладе — в русском облачении, в розовом венке и с золотистыми волосами. Да вот же она — живая, только без драгоценного пояса и жемчужных украшений. Березиня еще прекрасней, ибо все самоцветы, нанизанные на простую полотняную рубаху, оказались бы чужеродными.
Необычайно теплое чувство охватило Ярослава.
— Березиня… Ладушка моя!
Березиня слегка вздрогнула, а затем встретилась с его восхищенными глазами и ступила встречу.
— Ярослав?.. Как ты здесь?
Ярослав нежно подхватил ее на руки и закружил, закружил, без вина опьянев от всепоглощающей любви.
Наверное, с той минуты Березиня окончательно поняла, что Ярослав без ума от нее, его чувство к ней глубокое.
— Любый ты мой.
Здесь, под сенью раскидистой березы, Ярослав страстно ласкал Березиню…
А через несколько недель, она, густо покраснев, подняла на князя робкие глаза и как-то нерешительно молвила:
— У меня… у меня будет дите, Ярослав.
— Дите? — порывисто шагнул к супруге князь. — Повтори, что ты сказала.
— Дите у нас будет.
— Боже милосердный! Как я ждал этого, Березиня, как ждал!
Ярослав осыпал супругу поцелуями. Радость его была неописуемой.
— Сына, сына хочу, ладушка.
— Это уж как боги пожелают, любый.
— Сына! Я буду неустанно молиться, и ты молись своим богам.
Ярослава захватило чувство гордости и отцовства. Березиня непременно должна родить сына. Дочь огорчит его, как и любого мужчину, ожидавшего первенца. Ему нужен наследник, княжич, а затем князь.
Радужные мысли уносили еще выше. Сыном великого князя! А что? Всё складывается к этому. Старший брат Изяслав умер. Святополк в немилости у отца, и едва ли Владимир Святославич, не смотря на лествичное право,[185] утвердит его на Киевском столе. Вышеслав, как известно, часто недужит, и лекари говорят, что век его недолог. Жаль брата, но судьбу не обойдешь.
У великого князя не осталось выбора. Именно он, Ярослав, должен оказаться на отчем столе. Остальные — Мстислав, Судислав, Станислав, Борис и Глеб — роптать не будут, они — меньшие братья. Так что, возможно, и будет сын Ярослава наследником великого князя, старшим сыном, коему много дано.
Все последние дни перед рождением ребенка Ярослав неотлучно находился в опочивальне Березини, а когда уходил от нее, не находил себе места. Где бы он ни был, а в голове одна и та же неотвязная мысль:
«Награди мне наследником, ладушка. Награди!»
Вставал перед святой Богородицей и, наверное, уже в тысячный раз горячо молился.
А неделю назад ему пришлось искать бабку-повитуху, ибо Березиня решительно не захотела подпускать к себя княжеского лекаря Фалея.
— Дите дарует богиня Роженица. Она разгневается и принесет несчастье, если принимать младенца будет мужчина.
Ярослав не стал перечить и кинулся в Ростов. Ноги почему-то принесли его к кузне Будана, у коего было трое сыновей и двое девок.
— Посоветоваться к тебе, мастер. Прикажи, чтобы подручные вышли.
Кузнец пожал покатыми плечами: обычно Ярослав не прерывал работу ковалей, небось, что-то серьезное случилось.
— Слушаю, князь.
— Необычная просьба к тебе, Будан Семеныч… Жена моя чадо родить собирается. Подскажи добрую повитуху.
Кузнец улыбнулся, провел грузной ладонью по окладистой бороде.
— Да тут я тебе, князь, не советчик. То мою жену надо спытать.
— Спытай, Будан Семеныч, спытай!
Жена кузнеца назвала бабку Матрену. К ней, почитай, все брюхатые ростовны обращаются, рука у ней легкая.
Ярослав привез бабку в терем Березини и молвил:
— Ты уж порадей, Матрена. Избу тебе новую срублю.
Но бабка строго замахала руками.
— Перед родами ничего не сули, милок. Худая примета. Брани меня всякой скверной.
— Да ты что, Матрена? Я ж тебя не в исчадие ада посылаю.
— И-эх, милок, — вздохнула повитуха. — Худо ты наши обряды ведаешь. Прытко брани! А не то черт с рогами вылезет. И чтоб ноги твоей не было, когда я к роженице приду.
— Не будет, не будет, Матрена! — поспешил заверить сердитую старуху Ярослав.
И вот наступил час, когда по терему засновали мамки, няньки, сенные девки, а затем послышались громкие страдальческие крики Березини.
У Ярослава забилось сердце. Боже, как она мучается! Надо идти к ней, помочь, ободрить, она же может умереть!
И Ярослав распахнул дверь ложеницы.
— Березиня, ладушка, потерпи!
Но тотчас перед ним предстала разгневанная повитуха, обожгла ярыми глазами, взмахнула клюкой.
— Сгинь, нечестивец!
Ярослав попятился и прикрыл за собой дверь. Чувствуя, как все тело его покрывается потом, он прислонился к косяку, слушал болезненные стоны Березини, и, страдая душой, молился, молился.
Но вдруг Березиня на какое-то время замолчала, и тогда он услышал совсем другой крик — пронзительный и надрывный. Крик ребенка. Кто, Господи?!
Ярослав вновь распахнул дверь, оттолкнул какую-то сенную девку и метнулся к повитухе.
— Куда, нечестивец!
Но сердитый голос Матрены показался ему самым счастливым голосом на свете, ибо в руках она держала сына.
Глава 21
ТИХОМИР
Чем ближе к весне, тем всё больше прибавлялось дел у князя Ярослава. Проводил учения дружины, поторапливал плотников, что завершали постройку ладий, и не забывал навещать Белогостицы, где поджидала его Березиня с сыном.
* * *В конце духмяного, цветущего мая, когда вся природа радовалась весне, Ярослав, заботливо держа на руках двухгодовалого сына, стоял у окна светлицы и раздумывал. В нем боролись два чувства. Во-первых, ему не хотелось уезжать из нового терема, где он наслаждался тишиной, безмятежьем, а главное, двумя любимыми существами — Березиней и маленьким Святославом. Он еще заранее мечтал, что когда у него родится сын, то назовет его в честь своего прославленного деда.
Князю было хорошо в этом свежем, пахнущем сосной тереме, когда рядом находится его чудесная Березиня с сияющими глазами, от коих невозможно оторваться. Желанный сын, красавица жена, покойное улежное княжество — чего еще для жизни надо?! Да ничего, Ярослав! Пусть тебя не тревожат иные мысли. Но их не отбросишь. Он в долгу перед народным вечем и дружиной, перед своими словами, кои надо выполнять.
