Государев наместник - Николай Алексеевич Полотнянко
От Майны Прокопка решил не отдаляться, переждать пару дней и вернуться, когда степняки уйдут. Может, кто жив остался, надеялся он и схоронился в лесу. Идти одному в свою деревню Прокопке было страшно, да и пути он толком не знал.
Прошёл один день, клонился к вечеру другой. Прокопка устал ждать и, тоскуя, смотрел в поле. Было ветрено, трава волнами расходилась, то отсвечивая зеленью, то отсверкивая серебром. От дальнего леса отделилось тёмное пятно и, шевелясь, стало приближаться. Прокопка протёр глаза, пристально вгляделся – неужели люди? Это были всадники, ехавшие прямо на него кучей. Парень попятился в глубь леса, но понял, что кобыла его выдаст, она стояла саженях в ста от опушки леса. Он, пригибаясь, побежал к ней, но было уже поздно. Его заметили, несколько всадников поскакали к нему, с гиканьем и свистом. Прокопка присел в траву и оставался без движения, сколько смог вытерпеть, затем вскочил и побежал к лесу.
– Стой, дурень! – крикнул Сёмка Ротов.
Но Прокопка его не слышал, он, путаясь ногами в траве, бежал прочь. Сёмка догнал его и схватил за ворот рубахи. Парень отчаянно рванулся, упал ничком на землю и закрыл голову руками.
– Поднимите его, ребята, – сказал Ротов. – Не до ночи ждать, пока он встанет.
Двое казаков спешились и поставили парня перед полусотником.
– Кто таков?
– Прокопка.
– Ты из тех, что живут на Майне? – спросил Ротов. – Это далеко отсель?
Парень, всхлипывая, поведал о беде, случившейся с поселенцами.
– Гойда! – вскричал полусотник. – Все на конь! И ты, парень, лезь на кобылу и не отставай!
Дорогу на Майну казаки ведали. Переправив свою сотню из Синбирска в Заволжье, сотник Агапов выделил Сёмке Ротову три десятка казаков и послал на казанскую сторону, чтобы они нашли новопоселённых шляхтичей. Казаки прошли по Майне, но шляхтичей не обнаружили, те появились там через два-три дня после казачьей разведки.
Казаки ехали скоро, но были настороже, появления неведомых степных людей можно было ожидать в любой миг. Сосновый лес закончился, дальше было поле с берёзовыми и дубовыми островами. На краю одного из них передовые казаки нашли окровавленного человека. Сабельным ударом у него было разрублено плечо, и он едва дышал. По кафтану и пороховнице определили, что это стрелец. Ротов плеснул ему в лицо водой из баклаги. Стрелец вздрогнул и открыл глаза.
– Что за люди на вас налетели? – спросил Сёмка. – Калмыки?
– Нет, башкирцы, – ответил стрелец.
– Сколько сабель?
– Я видел с десяток, – пробормотал, закрывая глаза, стрелец. – Сколь всего, не ведаю.
– Прокопка! – крикнул Ротов. – Возьми стрельца, положи на кобылу и вези за нами!
До Майны осталось рукой подать, и Сёмка развернул казаков в линию. Вскоре они нашли ещё одного стрельца, затем другого – оба были мертвы.
Над разгромленным стрелецким станом поднимался дым, горели телеги, пустые рогожные кули и сено. Сёмка огляделся и разослал казаков в разные стороны искать мёртвых и скликать живых. Сам он поехал, прихватив с собой Прокопку, за реку. Шалаши, в которых жили мужики и Палецкий, были развалены, копны сена сожжены. Они проехали на землю Степанова, там тоже было все порушено, но нашлись мужики, все пятеро.
– Как дело было? – спросил их Сёмка.
Из путаных ответов крестьян выяснилось, что они косили сено, когда услышали вопли Степанова, за которым гнались несколько башкирцев. Мужики бросили косы и убежали в ближний лес. Оттуда они увидели, как шляхтича связали и потащили за собой конные люди в овчинных одеждах.
На обратном пути к стрелецкому стану нашлись и Прокопкины товарищи, всего двое, ещё двое были убиты и лежали в поле, заваленные травой. Сёмка приказал взять их с собой.
Люди Удалова и Лайкова, как и сами шляхтичи, остались целы. Башкирцы до них не добежали. Этому помешали стрельцы, которые, хотя и были захвачены врасплох, не растерялись, а взялись за сабли и ударили из пищалей. Башкирцы лезли толпой, поэтому огненный бой был неприцельным, но удачным. Несколько башкирцев были поражены насмерть, а их атаман получил пулю в бедро. Огненный бой умерил пыл нападавших и, помахав саблями, они отступили за реку, откуда обстреляли стрельцов из луков.
На Майну наваливалась ночь, и о преследовании башкирцев нечего было и думать.
Всех убитых стрельцов и крестьян снесли в одно место и положили в ряд на траве.
– Делайте могилу, одну на всех, – сказал Ротов казакам. – Завтра с утра пойдём за нехристями вдогон.
Яму копали при свете большого костра.
– Стелите на низ ветки, – сказал Ротов.
После того как убитые были опущены в могилу, он велел накрыть их рогожей из-под кулей. К месту погребения подошли оба оставшихся в живых шляхтича, Лайков и Удалов, и стали читать заупокойную молитву. В яму посыпались комья сухой земли.
– Осенью велю на сем месте поставить памятный крест, – сказал шляхтич Лайков.
– Ты что, решил сюда вернуться? – спросил Удалов. – А я уйду отсель. Ударю челом великому государю, пусть пожалует землю в ином уезде, где дворян не режут, не утаскивают в полон.
– Не дури, Василий! – сказал Лайков. – Не другой землей тебя великий государь пожалует, а батогами за растрату жалованья. Деньги ты взял, а где твоя служба?
Над землей вступала в свои права ночь. Крупно вызвездило.
4
Следы башкирцев нашлись быстро. Помятая трава, отпечатки копыт на глинистых берегах большого ручья, впадающего в Майну, указывали на их недавнее присутствие.
Казаки поднялись рано и покинули стан, только едва начало светать. Сёмка решил, что башкирцы в лес не пойдут, и взял южнее, обогнул чернолесье и вывел казачью станицу в широкое и чистое поле. Здесь Ротов подозвал к себе двух казаков и послал их разведывать путь. Он знал, что башкирцы находятся впереди на один день, и не предполагал догнать их сегодня, но завтра они должны были сойтись. Башкирцы вряд ли догадываются, что за ними учинена погоня, на пути к Майне казаки не встречали ни одного чужого человека, и об их присутствии кочевые разбойники определенно не ведали.
Станица шла то рысью, то шагом. Было ещё не жарко, солнце только-только показало над краем
