Тит Антонин Пий. Тени в Риме - Михаил Никитич Ишков
Присциан приложил палец к губам:
– Тс-с, об этом ни слова. Скоро узнаешь. Ладно, я пошел.
Осторий, пропустив легата, спустился вниз и встал за спиной одного из его телохранителей. Когда тот дернулся, чтобы подняться вслед за господином, он коротко и точно ударил его в темя.
Солдат молча осел. Вслед за ним уронил голову его сообщник.
Их тут же отволокли под лестницу, а со второго этажа спустили завернутого с ног до головы в плащ Присциана.
Во дворе, куда лысый раб провел всю компанию, Присциана погрузили в повозку и погнали лошадей в сторону причалов.
Очнулся легат уже на отстаивающейся в дальнем углу Царской гавани императорской галере, на которой Бебий Лонг со своими людьми прибыл в Тарракон.
Глава 10
Первым делом Флавиний взялся за охранников Присциана. Их за компанию тоже доставили на борт. Расположились в просторном салоне, что имелся на судне. При разговоре присутствовали Бебий, Секунд и Осторий, державшийся возле задержанных.
Очухавшись, они признались, что не являются вольноотпущенниками Присциана, а ходят в строю. Один из них даже оказался бенефициарием, то есть помощником трибуна.
Флавиний приказал увести более молодого охранника, потом взялся за старшего.
– …Как же ты, опытный солдат, человек строя, согласился ходить в подручных у Присциана?
– Он платит, я и согласился. Он – легат! Попробуй ослушайся.
– А если твой легат нарушил присягу, если он клятвопреступник и предатель, ты тоже будешь ему поддакивать?
– Не надо брать меня на гладиус, лысый! Я – свободный гражданин и участвовал в трех компаниях, одна из которых была в Африке.
– Тогда тебе тем более есть что терять. Полагаю, ты сам способен разобраться, в какую игру угодил. Знаешь этого человека? – Он указал на Секунда.
– Да. Он приезжает из Рима. Меня это не касается.
– Очень даже касается. Секунд привез твоему легату письмо, в котором сообщается, что заговор подготовлен и теперь дело за ним и его ребятами. Кого сообщники Присциана считают «его ребятами».
– Откуда мне знать! Я простой легионер.
– Нет, ты не простой легионер, а старший, и тебе есть что терять. Полагаю, выслуги у тебя хватает. Лет пятнадцать, не меньше?..
– Четырнадцать… Что вы от меня хотите?
– Ты должен помочь этому человеку, – он указал на Секунда, – посетить виллу легата и кое-что взять оттуда…
– С ума сошел? – засмеялся легионер.
– И меня тоже! – подал голос Бебий Корнелий Лонг.
Оба – и Флавиний, и легионер – подняли на него глаза.
Бебий уже был в тоге, украшенной по краям пурпурной окантовкой. В руке он держал свиток – держал с достоинством, присущим урожденным римским патрициям.
Солдат отвел взгляд.
– Я, – продолжил Бебий, – полномочный посол императора Цезаря Тита Элия Адриана Антонина Августа Благочестивого и имею право допрашивать в этой провинции кого хочу и когда хочу. Мои права подтверждает этот документ и эти люди. Каждый, кто будет препятствовать мне в отправлении правосудия, будет немедленно взят под арест и наказан в зависимости от вины. Я уполномочен выносить смертные приговоры. Твой легат упоминал обо мне?
– Да, он говорил, что ему только надсмотрщика из Рима не хватало.
– Твой командир – предатель и изменник. Если ты не поможешь августу, я тоже буду считать тебя изменником и предателем, и ты будешь казнен. Немедленно!..
Легионер вытер пот со лба.
– Но я действительно ничего не знаю.
– Зато тебя знают на вилле. И этого человека, – он указал на Секунда, – тоже знают. Твое дело так гаркнуть на домашнего прокуратора и на любого, кто появится у вас на пути, чтобы у Вокония и в мыслях не было препятствовать нам.
Легионер некоторое время сидел, размышляя.
Потом признался:
– У нас по центуриям ходили слухи, что не все чисто в нашем Седьмом легионе. Некоторые из центурионов заводили разговоры, что неплохо бы помочь нашему отцу-командиру «избавиться от тюфяка». Болтали, что «тюфяк» слаб здоровьем, пора помочь ему скинуть с себя тяжелую ношу. Кое-кто из трибунов уверял, что скоро в Риме начнется заварушка и кому, как не нашему отцу-командиру, взять власть в свои руки.
Бебий едва сумел придавить негодующий возглас, а Флавиний даже привстал на стуле.
Солдат между тем оставался невозмутим.
– …Многим это не по нраву, но многие не прочь рискнуть, особенно из молодых волюнтариев-добровольцев. Мы, кто постарше, помалкиваем, прикажут – пойдем, но у меня здесь в Тарраконе семья. Что с ними будет, если…
Флавиний сел.
– Если ты примешь мое предложение, твоя жена станет супругой центуриона, а то и примипилярия (центуриона первой центурии), а твои дети получат всадническое достоинство. Насчет денег я даже не говорю – тебе известно, сколько получает первый центурион при выходе на пенсию.
Легионер усмехнулся.
– Вериться с трудом.
Флавиний пожал плечами:
– У тебя нет выбора. К тому же посол императора дает тебе слово, что ты получишь все, что тебе обещают.
Вольноотпущенник взглянул на Лонга.
Бебий кивнул:
– Более того, он даже готов поручиться за тебя, чтобы никто из легионных трибунов не посмел и рта раскрыть.
– Ладно, – согласился легионер. – Только я не знаю, как вы это проделаете. Этот Воконий жутко въедливый. Такого проныру еще поискать…
– Неужели он раньше не встречал своего хозяина набравшимся до отупения? – удивился Флавиний. – Никогда раньше этот так называемый легат не куролесил?
Солдат обрадовался:
– Еще как!
– Прокуратора я беру на себя, – заявил Бебий.
– Тогда давайте сначала заполним охранную грамоту, в которой будет указано все, что мне обещают, а потом… – Он помедлил. – Меня зовут Апиций Ленат.
– Как насчет твоего напарника.
– Этого я беру на себя. Он мой родственник, записался в волюнтарии… твою мать.
– Теперь надо подготовить Присциана, – объяснил Флавиний, когда они вышли из салона и направились в каюту, где содержался легат.
Присциан еще не проснулся или, что более вероятно, вновь был введен в бессловесное состояние невысоким бородатым старичком, которого Флавиний представил как чревовещателя, «гадателя и… как там тебя еще?..».
Старик с неожиданным достоинством поклонился и заявил:
– Я – служитель Изиды. Мне ведомы тайны, которые хранятся в голове людей.
– Как это?
– Он, – чревовещатель указал на легата, – будет говорить то, что ему прикажут.
Бебий осмотрел лежащего на лавке человека. Это несомненно был Присциан, однако в каком-то странном, непривычном виде. Его глаза были открыты, они смотрели бездумно, страшно, как у безумца, которых много было на улицах Рима.
Бебий подозвал вольноотпущенника. Тот тут же подошел. Бебий склонился к нему и тихо спросил:
– Послушай, Флавиний, тебе не кажется, что принуждать римского гражданина говорить то, что прикажет
