Неля Гульчук - Александр Македонский. Наследник власти
Не встретив сочувствия среди воинов, Селевк направился вверх по реке к старому каналу, верхнее устье которого было заграждено плотиной, и приказал немедленно ее разрушить.
Едва начало смеркаться, Эвмен, переправившийся с частью войска на противоположный берег, к величайшему своему изумлению, обнаружил, что земля под ногами все больше и больше наполняется водой. «Селевк разрушил одну из плотин!» – догадался Эвмен. Он приказал воинам не останавливаться и двигаться дальше. Передвигаться сначала по лужам, а затем по пояс в воде в стремительно сгущающихся сумерках становилось все труднее и труднее. Вода прибывала с каждой минутой. Обессиленным воинам при помощи местных проводников с большим трудом удалось выбраться на возвышенную местность.
Утром на келеках, плотах на кожаных бурдюках, надутых воздухом, оставшиеся воины были переправлены на противоположный берег. Однако Эвмен не желал расставаться с обозом, который находился на затопленном берегу. Такая потеря легко могла повлечь за собой неудовольствие и возможную измену, особенно среди отрядов аргираспидов. Проводник указал место, где без большого труда можно было запрудить канал и спустить воду. Работы по устройству запруды прошли быстро, и местность снова стала доступной и свободной. Путь к Вавилону был открыт…
Освещенный множеством светильников зал приемов с раннего утра заполнили военачальники и советники. Все разместились вокруг Селевка, сидящего в центре зала на небольшом возвышении, охраняемом двумя каменными львами. Он внимательно слушал окружающих.
– Войско Эвмена подошло совсем близко к стенам города. Я опасаюсь, что сегодня или завтра враг может начать штурм ворот. Что если войска неприятеля ворвутся в город? – В голосе Аху-бани звучала тревога.
– Не ворвутся, – спокойно возразил Селевк. – Если бы Эвмен собирался нас атаковать, он бы построил за ночь осадные машины. Но он этого не сделал, потому что ждет главного своего врага – Антигона.
Но слова Селевка показались Аху-бани и другим военачальникам малоубедительными.
– Македоняне вот-вот пойдут в атаку, а наши воины сидят по казармам и начищают до блеска щиты.
– Наших воинов необходимо вывести к стенам, чтобы в нужный момент они могли вступить в бой.
– Эвмену следует преподать хороший урок…
– Пока мы находимся за стенами Вавилона, нам ничего не угрожает. Битвы надо постараться избежать.
Селевк взглянул на Патрокла:
– Пошли послов к Эвмену. Желая сберечь свою сатрапию от дальнейшей опасности и удалить его войско с нашей территории, я предлагаю перемирие и помощь его армии продовольствием и судами.
Патрокл почтительно поклонился и вышел.
Уже через час из ворот богини Иштар к Эвмену выехали послы.
Одновременно Селевк послал гонцов к Антигону, который стоял со своим войском в Междуречье, настоятельно прося его ускорить прибытие. Сатрапы верхних провинций, сообщал Селевк, уже идут на соединение с Эвменом, всего важнее разбить врагов до их объединения.
Между тем Эвмен переправился через Евфрат и двинулся к Сузам. Он послал сатрапам верхних земель приглашение прибыть в Сузиану.
Через несколько дней после ухода армии Эвмена из пределов Вавилонии Селевк получил из Фракии письмо от Лисимаха.
Он сообщал о казни царицы Олимпиады:
«В Пирне, куда Олимпиада укрылась от преследований Кассандра, она мужественно, с поистине царским величием закончила свои дни. Царица хотела продержаться в крепости, пока не получит помощь от Полиперхонта и Эвмена, единственных вставших на ее защиту. До последней минуты она надеялась, что у нее хватит сил победить Кассандра. Но Олимпиада оказалась бессильной перед родом Антипатра. Македоняне радостно приветствовали Кассандра, вернувшегося после блестящих побед над Полиперхонтом, как избавителя от жестокой царицы, принесшей горе почти в каждый дом. Македоняне сами вынесли приговор Олимпиаде.
Как рассказывают очевидцы, царица вышла навстречу своей гибели в великолепном праздничном пурпурного цвета наряде и диадеме, украшенной драгоценными камнями.
Двести воинов ранним утром вошли в крепость, где находилась Олимпиада. За ними следовали родственники казненных царицей македонян. Кассандр с братьями замыкал шествие.
Олимпиада, гордая и величественная, вышла навстречу своим убийцам.
– Жалкие трусы, вас много, а я одна. Вы дрожите, а я вас не боюсь. Ну что ж, убейте мать того, кто принес славу Македонии и покорил мир.
Воины в ужасе отступили, не решаясь поднять руку на мать Александра Великого.
Тогда вперед вышли родственники казненных.
– Смерть!.. Смерть!.. Смерть!..
Толпа приближалась. В руках были камни. В глазах – ненависть.
– Жаль, что я казнила так мало! Надо было казнить еще больше! – крикнула в лицо разъяренной толпе царица.
Без жалоб и слез она пала на землю под градом камней.
Кассандр торжествовал: могущественной Олимпиады больше не существовало.
Увидев повзрослевшую Фессалонику, он был покорен ее красотой и решил жениться на дочери царя Филиппа. Этот брак обеспечит ему права на царский престол Македонии».
Селевк никогда ранее не проявлял особой симпатии к Олимпиаде. Но сейчас, отложив в сторону письмо, он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. И дал себе клятву: сполна отплатить и Антигону Одноглазому, и Кассандру.
5
– О всемогущий Зевс! – Селевк положил письмо Антигона и поднял глаза на жену. – Я знал, что мои предчувствия меня не обманут.
– Что случилось? – поинтересовалась Апама.
В этот зимний вечер супруги встретились в саду, где круглый год царила весна. Трава, листья на деревьях, цветы и даже небо – все было сделано из тончайших разноцветных тканей. Солнце здесь заменяли огромные полированные серебряные зеркала и спрятанные светильники. Этот сад был излюбленным местом бесед Апамы с Селевком.
– Эвмен казнен. Послушай.
Селевк стал читать письмо:
– «В лагере Эвмена, успевшего соединиться с сатрапами верхних провинций, как я и предполагал, господствовал хаос. Сатрапы, привыкшие после смерти Александра считаться только с собственными желаниями и интересами, враждовали и соперничали друг с другом. Лагерь Эвмена превратился в место самых отвратительных кутежей. Узнав о моем приближении, кардианец созвал военный совет. Мои разведчики донесли, что Эвмен выступил с предложением отрезать меня от западных провинций, освободить для своей армии путь в Македонию и соединиться с Полиперхонтом, чтобы царское войско вновь стало могущественным. Но сатрапы не поддержали Эвмена. Мнение их одобрил и всемогущий Певкеста, считая, что неприятеля, то есть меня, надо сначала уничтожить».
Тон письма насторожил Апаму. Она вспомнила, как после встречи Селевка и Антигона в Вавилоне посоветовала мужу не отдавать большую часть войска в распоряжение Одноглазого. Но Селевку пришлось тогда уступить Антигону, пообещавшему после победы над Эвменом присоединить к Вавилонии богатую Сузиану.
– «Эвмен понял, что ему не удастся одержать верх над голосами эгоизма и склонить сатрапов в пользу своего плана. И кардианец прибегнул к военной хитрости. Он показал военачальникам письма, которые будто бы получил накануне от Оронта, сатрапа Армении. В них якобы сообщалось, что хилиарх Кассандр не только побежден, но и казнен, а Полиперхонт с отборным войском находится на пути в Азию, чтобы начать борьбу с вероломным Антигоном.
Никто из членов военного совета не усомнился в подлинности писем, думая, что царица Олимпиада находится в Македонии, так как еще не дошли слухи о ее казни. Эвмен вновь приобрел неограниченную власть. Все склонились перед авторитетом царского стратега. Он решил разбить военный лагерь в долине Бундемира недалеко от Персеполя».
Селевк оторвался от письма.
– Александр всегда ценил Эвмена. Он в совершенстве владел стратегическим искусством. И умел находить выход из самых сложных положений.
Выражение лица Апамы удивило Селевка:
– Тебя что-то тревожит?
– Читай дальше.
– «Как только в Персеполь пришло известие, что я нахожусь на дороге в Перейду, союзное войско под командованием Эвмена выступило мне навстречу. Движение вперед проходило в полной готовности к битве с обеих сторон. Расстояние между двумя армиями скоро сократилось до тысячи шагов. Эта битва должна была решить многое. Я обязан был ее выиграть, чтобы македоняне, воюющие на стороне Эвмена, поняли, что Антигон непобедим.
Эвмен значительно превосходил меня боевыми силами. Местность была крайне неудобна для сражения. Необходимо было выиграть время. Мой сын Деметрий указал мне на главную слабость противника:
– Союзные войска – чужаки. Они соперники друг другу. Это слабая сторона армии Эвмена.
Я похвалил своего сына, сказав, что перед нами опасный противник, но мы обязаны победить его, чтобы стать первыми лицами в государстве».
