Джейн Харрис - Наблюдения, или Любые приказы госпожи
Газета вышла уже несколько дней назад. Меня до сих пор не нашли. Вполне возможно (сказала я себе) объявление Бриджет останется вообще незамеченным. И так далее и тому подобное, в конечном счете я себя убедила. А когда убедила, сунула газету под кровать и пошла в кухню мыть посуду. Если мать твердо положила разыскать меня, помешать ей я не в силах. Пока же я разобралась с неприятной проблемой единственным доступным мне способом, то есть попросту выбросила ее из головы.
В последующие дни у меня появилось достаточно поводов для волнений помимо моей матери.
18
Поразительное известие
Да уж, видать Макгрегор-Робертсону до смерти прискучила деревенская жизнь, с таким рвением он взялся за случай миссус. Он фанатично боролся за ее здоровье и чуть не каждый день предлагал новую лечебную меру. Виной всему неправильное питание, заявил он. Необходимо исключить мясо. Потом дело оказалось в крупах. Потом в картофеле. Потом в чае! В конечном счете, через неделю возбужденной мельтешни, доктор остановился на рационе, состоящем из орехов, семечек и молока, и слышать не желал ни о каких других продуктах. Вопрос еды, полагаю, занимал миссус меньше всего. Но чтобы ни чашки чаю! Вы бы видели, как у бедняжки лицо вытянулось, стало длиной с заднюю заячью ногу.
Сильнее интереса к пище, употребляемой пациенткой, у доктора было лишь повышенное внимание к тому, что выходило у нее с другого конца. Поскольку миссус держали взаперти, она справляла нужду прямо в комнате, и ее ночной горшок стал для Макгрегор-Робертсона своего рода магическим кристаллом, я часто видела, как он вперяет взор в сей сосуд, точно прорицатель, а потом быстро записывает в блокноте свои заключения.
В медицинских книгах утверждалось, что лучшим лекарством для подобных пациентов являются постельный режим, тишина и покой. После каждого приема пищи миссус укладывали в постель на два часа. Доктор увеличил ей дозу снотворного. Из комнаты убрали все, что могло занимать ее внимание. Сперва шитье, через несколько дней ручку и чернила, а под конец романы и другие книги (но разумеется, не «Наблюдения», по обыкновению спрятанные в столе).
Но вот ужас-то, хотя все перечисленные раздражители внимания были у нее изъяты, состояние миссус продолжало ухудшаться! Она расстроилась до слез, не найдя пера и чернил (утянутых из комнаты, пока она спала) и рыдала горше горького, когда еще через пару дней у нее забрали книги.
Нам с ней не разрешалось оставаться наедине, и мне запретили болтаться у нее под дверью, чтобы упаси боже не повторилось то, что произошло в прошлый раз. Меня пускали в комнату только затем, чтобы я сделала уборку либо пособила доктору или господину Джеймсу. И пока я там оставалась, один из них или оба непременно находились рядом. У них за спиной я посылала миссус ободрительные улыбки и взгляды, но мне кажется они на нее не действовали. Несколько раз при моем появлении она живо взглядывала на меня, вся встрепенувшись. Верно, ждала Нору и в первый момент принимала меня за нее, потому как я носила старые Норины платья. Но едва она понимала, что перед ней всего лишь я, ее лицо поникало.
Через две недели миссус стала вялой и бледной. К этому времени Макгрегор-Робертсон (синяк у него под глазом почти сошел) решил, что пациентке необходимы клистиры, или по-другому клизмы. День за днем он заставлял меня смешивать в различных сочетаниях молоко, муку, сыворотку, парегорик, зеленый чай, льняное масло и через клистирную трубку вводил полученные смеси миссус в кишечник. Но все без толку. Даже наоборот, ей стало хуже. Но доктор не собирался сдаваться. Как выяснилось, он замыслил написать статью о своих открытиях (кажется он рвался доказать что-то своему кузену, заведовавшему лечебницей для душевнобольных). Он продолжал ставить пациентке клистиры и заверял господина Джеймса, что исцеление не за горами. Она страдает разновидностью меланхолии, говорил доктор. Или мании, он не знал точно.
Господи Исусе, еще бы она не страдала меланхолией — запертая в комнате, без всякого дела и приятного общения, когда единственное событие за весь день — это струя холодной жидкости в задницу. Я волновалась, что миссус, вынужденная замыкаться в своих мыслях, неминуемо станет больше думать о своей вине перед Норой и от этого ее состояние ухудшится. В любом случае я боялась, что при таком режиме она долго не протянет. Мне отчаянно хотелось поговорить с миссус наедине, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. Если бы только мне хватило смелости признаться, что я читала Норин дневник и «Наблюдения»! Тогда может статься я сумела бы убедить бедняжку, что она неповинна в смерти своей служанки.
Проникнуть к ней в комнату было проще чем нассать в кровать, ведь ключ всегда оставляли на дверной притолоке. Но мне все никак не представлялось случая. Господин Джеймс уходил утром и возвращался вечером в заведенное время — дела поместья требовали внимания, вдобавок в Соплинге уже прокладывали трубы для фонтана и он почитал нужным надзирать за ходом работ. В обычных обстоятельствах я бы наведалась к миссус в его отсутствие. Однако Макгрегор-Робертсон практически поселился у нас, ночевать он положим уходил к себе, а вот днем постоянно шастал по дому. Я подумывала, не прокрасться ли к миссус глухой ночью, но спальня ее мужа располагалась прямо напротив через коридор, и в конечном счете я решила, что рисковать не стоит. Если он проснется и услышит мои шаги, я вылечу с места в два счета. Мне оставалось только терпеливо ждать момента, когда обоих джентльменов не будет дома.
По счастью такой момент наступил скорее, чем я ожидала. В один прекрасный день, выйдя за водой, я увидала Гектора, опрометью влетающего в ворота. Господин Джеймс и старший работник находились возле конюшни. Гектор подбежал к ним и что-то выпалил, слов я не разобрала, но господин Джеймс, услышав их, аж взвизгнул от возбуждения. Он коротко перемолвился с работником и широким шагом двинулся через двор.
— Его привезли, Бесси! — крикнул он. — Мой фонтан!
Он скрылся в доме и минуту спустя опять вышел. Макгрегор-Робертсон спешил за ним, на ходу надевая плащ. Доктор сразу проследовал к конюшне, а господин Джеймс задержался сказать мне пару слов.
— Мы уезжаем осмотреть фонтан. Полагаю, на тебя можно оставить дом.
— Да, сэр.
Он строго прищурился.
— Не вздумай беспокоить свою госпожу.
— Не стану, сэр.
— И даже близко не подходи к ее комнате.
На это я ничего не ответила, только сделала реверанс, так что вроде и не соврала. Но господин Джеймс не обратил на это внимания, он уже мчался вослед за Макгрегор-Робертсоном.
Я оттащила ведра в кухню и когда услыхала удаляющийся стук копыт, тотчас поспешила наверх и припала ухом к двери миссус. Из комнаты не доносилось ни звука. Верно Арабелла спала. В последнее время она часто спала, потому что доктор давал ей лекарства, вызывавшие сильную сонливость.
Я достала ключ с притолоки, отперла дверь и вошла.
Миссус сидела в кресле у окна. На звук отворяемой двери она обернулась. Господи вы бы ее видели! Лицо землистое, глаза воспаленные, с нездоровым блеском. Она совсем истаяла, бедненькая. Тем не менее держалась она спокойно и похоже не удивилась при виде меня.
— Я так и подумала, что это ты, — говорит. — Слышала лошадей. Куда они уехали?
— В Соплинг, мэм. Там фонтан привезли. Они поехали посмотреть.
Она слабо улыбнулась.
— Милый Джеймс. Он думает, что это привлечет голоса избирателей. Ну… возможно он прав.
Я заметила, что губы у нее сухие и шелушатся, и внезапно пожалела, что не принесла ей чашку чаю. Но сейчас была дорога каждая минута. Я ведь не знала наверное, когда джентльмены вернутся. Может через целую вечность. А может они быстренько глянут на фонтан и сразу поедут обратно.
Миссус жестом пригласила меня сесть напротив, и я подчинилась.
— Мэм, — начала я. — Мне нужно поговорить с вами. Про Нору.
— Знаю, — устало промолвила она. — Но у нас мало времени. Думаю, лучше сперва дать слово мне. Я должна сказать тебе что-то важное.
Пораженная таким ответом, я просто вылупилась на нее как дура. Миссус заговорила, пристально глядя на небо за окном — словно описывая события, происходящие там среди облаков.
— Ты уже знаешь, что Нора прослужила здесь несколько месяцев и я была очень ею довольна. Когда она пропала, поначалу пошли толки, будто она сбежала. Но я не могла в это поверить, Бесси. Я знала, что она никогда не поступила бы так. Она была славной и преданной девушкой, как ты. Потом на железнодорожной колее нашли тело, и по округе поползла другая молва. Будто бы она напилась пьяной на празднике в одной из хижин, а ночью сбилась с пути в темноте и вышла на рельсы перед самым поездом. Несколько человек действительно видели, как Нора покидала хижину в ночь своего исчезновения, и больше ее уже никто не видел. Так все говорят.
