Пришедшие с мечом - Екатерина Владимировна Глаголева
Брошенные пушки торчали из воды или просто валялись на дороге; местечки и деревеньки были сожжены дотла, среди головешек виднелись обугленные тела; по обочинам и на самой дороге лежали мертвецы и умирающие. Странно устроен человек – ко всему привыкает. Еще недавно подобное зрелище пронзало сердце острой болью, но, повторяясь изо дня в день, оно истощило сочувствие, притупило чувство сожаления. Ермолов знал теперь, почему Кутузов сидит с армией в Копысе и не спешит преследовать Наполеона: ждет, пока все французы перемрут сами собой. По воле Божией.
* * *
Французы расположились большим лагерем у Череи, среди замерзших болот и озер. Спрятавшись в лесу, Волконский приказал своему отряду не разводить костров, чтобы не выдать себя.
Погода стояла сивережная, похоже, вновь повернуло на мороз. Из пищи остались одни сухари, вьючных лошадей в отряде больше не было – некем прикрыться, нечем согреться. К утру князь прозяб до костей и чувствовал, что заболевает. Со стороны лагеря послышалась стрельба – кто-то вел там бой. Должно быть, какой-то из отрядов Витгенштейна. По коням!
…Соединившись с авангардом генерала Берга, отряд варил кашу и кормил лошадей; Волконский поскакал доложить графу о своем прибытии. В избе было тепло, однако Сержа колотила дрожь – черт, он всё-таки крепко простыл этой ночью! Голова болела нестерпимо, а громкий голос барона Дибича как будто вбивал в нее гвозди. Дибич упрашивал Витгенштейна отправиться в погоню за Виктором и Удино, чтобы разгромить их и не дать переправиться через Березину.
– Пусть с ними возится Чичагов, а когда уже по сю сторону останется хвост их, так и я за них возьмусь, – отмахивался от него граф.
* * *
В Копысе служили благодарственный молебен за победу, однако офицеры из корпуса Дохтурова в церковь не пошли. Собравшись на отведенных им квартирах, они обсуждали положение.
Сорока уже принесла на хвосте весть о том, что несколько французских корпусов разбиты, забрано больше сотни орудий, обозы, множество пленных, но никакой радости от этого никто не испытывал. Наполеон ускользнул! Что толку отыгрываться на несчастных, стоящих одной ногой в могиле, если виновник их гибели на пути к спасению? Зачем Тормасов приказал кричать «ура», вместо того чтобы сразу ударить на французов? Возможно, с ними-то и шел Наполеон. Положение французов безнадежное: справа на них напирает Витгенштейн, слева заходит Чичагов; на Березине придет конец и французам, и войне. Лишь бы без нас дело не кончили! Даже солдаты, вон, говорят: что ж мы, целое лето трудились, а теперь, выходит, останемся в стороне.
Солдаты устроили стихийный базар, продавая захваченные в неприятельских обозах и снятые с убитых вещи: мундиры с эполетами и эполеты отдельно от мундиров, офицерские шарфы, платки и шали; некоторые уже красовались в обновках. Пытались продавать и лошадей, но они, хотя и породистые, сильно исхудали и попортились. На «господские» личные вещи, шкатулки, дорожные приборы и прочее покупателей не было, хотя за них просили сущую безделицу; офицеры приобрели несколько географических карт российских губерний. Они были красивые, раскрашенные вручную; все дороги и малейшие селения обозначены по-французски четким, убористым почерком; уроженцы тех мест подтверждали, что карты совершенно точные.
После обеда началась переправа через Днепр.
Пехоту перевозили на паромах. Пока рота за ротой шла к берегу, стоявший у дороги Кутузов окликал их:
– Ну что, ребята? Холодно? Ели вы сегодня? Нужно догонять и бить французов, отстоять матушку Россию!
– Рады стараться, ваше сиятельство! – кричали солдаты в ответ.
Офицеры усмехались про себя: хитер наш старик, знает, как подобраться к солдатам! Непонятно только, зачем он вечно носит казачью нагайку на ремешке через плечо – верхом на лошади его не видали.
Для кавалерии нарочно устроили плавучий бревенчатый мост, а понтонный, для артиллерии, был еще не готов; подходившие роты столпились возле него, перемешавшись между собой. Когда мост доделали, подошли квартирьеры объявить, что в ближайшем за рекой селении уже заняты квартиры. Началась суматоха и давка: каждый хотел переправиться первым. К мосту вел довольно крутой спуск; от скатывавшихся с него орудий и зарядных ящиков мост ходил ходуном; командир понтонной роты надрывался от крика, требуя соблюдать порядок, а то все его труды пойдут прахом, но его никто не слушал, а тут еще подъехали драгуны, вздумав переправиться вперед артиллерии. Их командир, здоровяк на могучей лошади, в шинели с бобровым воротником, встал поперек косогора, загородив дорогу, махал нагайкой на ездового, спускавшегося к мосту с зарядным ящиком, и бил артиллерийских лошадей по головам, приказав кавалеристам пробираться позади себя. Несколько артиллерийских офицеров начали с ним браниться, другие ударили тех же ящичных лошадей по крупам, лошади рванулись вперед, сбили одного драгуна на мост и погнали впереди себя. Драгунская лошадь вертелась так и сяк впереди ящика, стоявшие на берегу покатывались со смеху. Драгуны наконец поворотили назад и ушли к мосту для кавалерии; артиллерия переправлялась еще несколько часов.
* * *
Князь Кутузов говорил по-французски с акцентом, напоминавшим немецкий. В начале допроса виконт де Пюибюск держался настороже и отвечал односложно (он плохо соображал, не успев как следует отдохнуть за короткую ночь: его вызвали к фельдмаршалу еще до рассвета), однако благожелательность и простота светлейшего расположили его к себе, беседа сделалась доверительной. К удивлению военного комиссара, положение и численность французской армии были известны Кутузову в мельчайших подробностях, и говорить он желал не об этом. Наполеон оказал ему огромную услугу, выводя из Смоленска корпус за корпусом с разницей в сутки: стоя на одном месте, русские расстреливали их по очереди из пушек, истребляя кавалерией рассеянные колонны; уцелевшие под Красным с трудом вырвались из Орши, а уж на Березине всю армию и ее главнокомандующего ждет конец.
– Жаль, – покачал головой фельдмаршал. – Ваши мужественные солдаты заслуживали лучшей участи и другого полководца.
Помолчав немного, он спросил: если Наполеону всё же удастся ускользнуть на Березине – настолько ли Франция верна ему, чтобы вновь отдавать императору свою кровь и свои богатства? Разрешит ли Сенат, узнав о гибели Великой армии, произвести новый рекрутский набор, выказав больше преданности Наполеону, чем своей нации? Пюибюск ответил, что французы сильно устали от войны, торговля в упадке, землю некому возделывать, налоги растут, а рекрутов набирают силой. Что касается сенаторов, то
