Русские качели: из огня да в полымя - Николай Васильевич Сенчев
«Почетный доктор» известен в Ульяновске как бизнесмен. Но не более. А, впрочем, и это хорошо. Наверняка он уважаем в своем профессиональном кругу. Но ведь узок этот круг. Хочется всенародного признания, почёта, уважения. Пусть даже не к себе — к званию. А звание даётся недешево. Особенно, если оно чистый блеф.
Почетный доктор Лондонской академии — не слабо. Ещё круче быть академиком. В Ульяновске и в других городах немереной России в девяностых и начале двухтысячных годов академики нарождались как грибы после теплого дождя. Академик академии коммунального хозяйства. Академик академии средств связи. Академик академии новейших экономических исследований…
По поводу экономических исследований и на их основе экономических прорывов в ХХI веке можно говорить бесконечно. Поводов к этому масса. Периодически в Ульяновск, Самару, Саранск и другие поволжские города стали приходить сообщения о награждении какого-нибудь полумертвого завода или фабрики международным призом «Золотой факел Бирмингема» под девизом «Лидеру мировой экономики». Директора одного такого предприятия- лидера, выпускающего линолеум и сантехнические изделия, я прямо спросил: во сколько обошёлся заводу такой приз? Ничего не сказал. Коммерческая тайна!
Другой директор, который действительно талантливо руководит своим коллективом, сказал, как думал: у кого работа не получается, тот надувает щёки. Сколько же среди нас таких — с надутыми щеками? Академиков, которые скоро будут расписываться крестиками? «Человеков года», которых за пределами подъезда их дома никто не знает, а если знает, то по каким-нибудь криминальным историям? Директоров-лидеров, которые все силы кладут на то, чтобы оставить детям и внукам хороший капитал и окончательно гробят свои предприятия? Вот об этом я написал в статье «Оплатите щёчки для поцелуев», которая была опубликована в «Российской газете».
Известно, чем хуже товар, тем бойчее, назойливее его реклама. Рекламировать же человека, создавать ему паблисити, популярность, когда он этого не заслуживает — задача ох какая нелегкая и потому требует повышенного вознаграждения. Тут же появились дельцы, создавшие рынок управления репутацией. Да-да, так это и называется — управление репутацией. Это когда чёрного кобеля отмывают до бела, приписывая ему несуществующие достоинства. И на этом зарабатывают немыслимые гонорары различные блогеры, эксперты, аналитики… Зарабатывают на лжи, обмане, внушении всякого вздора.
В моём доме, где я тогда жил со своей семьёй, в соседях был настоящий человек года. Он инженер-электронщик. Мастер, каких не сыскать. Но на тот момент оказался, как многие другие люди, на нищенской зарплате. Его семья кормилась исключительно картошкой и овощами с дачного участка. Чтобы как-то продержаться, он подрабатывал грузчиком в соседнем магазине. Забастовки, стачки, пикеты как средство протеста против такой жизни не признавал. Он верил президенту и правительству. Разве это не «человек года»?
Долго думал, откуда такое самообольщение? Неужели это вечное свойство российского человека? А с другой стороны, навязываемый нам некоторыми современными СМИ искажённый образ жизни, образ мысли, лукавые публичные оценки дают о себе знать, глушат способность трезво осмысливать жизнь. Это нечто вроде анестезии, которая снимает боль от душевных потрясений, создаёт иллюзию здоровья и счастья.
И в заключение — одна из написанных мной сказок.
Как похвальбушки чуть семью не извели
Жила-была одна большая дружная семья. И очень работящая! Всё могла делать. При всём при том в богатстве и роскоши она не купалась, но по праздникам могла собрать хороший стол и для себя, и для гостей. Главой семьи был Тимофей Иванович. О его трудолюбии знали даже в сопредельных владениях. Но почему-то завидовали не его трудоспособности, не его умению сладить любую вещь, а нажитому семейному добру. «И за что этим лапотникам всё это далось? — кривили свои широкие мокрые рты завистники. — Чем мы хуже?».
И стали они плести интригу вокруг Тимофея Ивановича и его большей семьи. Недоброжелатели, известное дело, на выдумки хитры. Они могут прикинуться друзьями в доску, а сами ножи острые за голенищем держат. И сообразили они вот какой коварный план. Вызнали они, что сыновья Тимофея Ивановича кроме работы ничего не ведают. Ни развлечений, ни потехи никакой, ни слова похвального.
А Тимофей Иванович и в самом деле был скуп на поощрение. Знай себе пашет, как вол, и от детей того же требует. А чтобы похвалить — ни-ни! Не любил он восторга. Не любил бахвальства. Бывало, увидит, как сыновья меряются молодой недюжинной силой и одернет сурово: в хвасти нет сласти!
Вот так и жили они, не ведая, что за дальним морем-океаном, за непроходимыми лесами, за высокими горами волки в овечьей шкуре приготовили для сыновей Тимофея Ивановича каверзу под секретным названием «Похвальбушки». Догадались, идолы, чем взять неокрепшие души. А внушим-ка им, сиволапым, что как раз сласть — в хвасти! И чем больше фанфаронства, тем меньше смысла. Чем звонче пустозвонство, тем ничтожнее дело! Вот этим мы их и добьем, рассуждали злыдни.
В самое темечко попали! Сыновья словно заразились этой проклятой болезнью — хвастовством. Сработают на копейку, а шум вокруг этого поднимают неописуемый. Выстругает старший сын Василий дугу из березы и бежит к отцу: тятенька, смотри, какую красоту я смастерил. Или горшок, самый обыкновенный, кривобокий, на гончарном круге сляпает и тут же кричит на всю округу: это же шедевр! Никто так не сделает.
И другие братья в самохвальстве старшему не уступают. Из их речи исчезли хорошие умные слова. Остались только одно краснобайство. Гениально! Шедеврально! Неподражаемо! Филигранно! Феноменально! Даже младшенький Мишенька и тот перенял эту манеру. Вытащит из носа козюльку и восторгается что есть мочи: какая гениальная козюлька!
И вот ведь какая хитрая штука. Стали они ещё друг друга восхвалять. Скажет кто-нибудь из них глупость, явную чепуху, все хором начинают реветь: ах как умно, как чувствительно, аж мурашки по коже.
Видит Тимофей Иванович, что всё под гору катится. Сыновья в своём бахвальстве совсем от рук отбились. Ничего не хотят, да уж и не могут делать. Пришлось ему за всех в работе отдуваться. Почернел, похудел настолько, что казалось, щека щёку ест. В общем, ложись и помирай. И лег он в святом углу, под телевизором, на лавку.
