Григорий Хохлов - Доля казачья
Замерли все присутствующие в зале люди в ожидании интересной, интригующей всех, развязки этой неожиданной истории.
Подошёл сам директор музея и очень тактично, с глубоким поклоном, мне сообщил.
— Только в виде исключения, потому что никому это не дозволено делать, это исторический документ. Но вы составляете исключение из этих правил.
Вот так довелось мне подержать в своих руках исторический документ. И меня не покидала мысль, что так же держали его в своих руках и дед мой и прадед.
И посыпались совсем провокационные вопросы.
— А вы сами, казак будете, или нет.
Что им ответить? И вряд ли они поймут меня правильно. А тем более всю нашу трагическую историю всего Российского казачества. И не перескажешь её, не найдётся слов.
— Сейчас я государственный чиновник, а казак я только в душе!
Мне зааплодировали.
— Вы большой дипломат, Александр.
Как я мог им всем рассказать, что я родился в тайге, прямо на лесной деляне. И роды у моей мамы принимал совсем не врач, а бабушка Екатерина Даниловна. И что, не задумываясь, я возвестил весь этот лесной мир своим звонким криком. Вот, мол, родился новый человек, радуйтесь этому лесные люди. И хоть вся природа благоухала на самом высоком уровне, и солнце и небо, низы радоваться не торопились, пошумели между собой деревья и угомонились. Лично они от людей никогда и ничего хорошего не видели.
Но чёрный ворон, возмущенный таким их поведением, громко возмутился.
— Этот маленький рождённый человечек далеко пойдёт в жизни. И у него большое предназначение там, раз небо и солнце за него, то и нам надо воздать ему славу.
И первый захлопал своими, чернее ночи крыльями, гортанно изливая свои чувства. Никто не посмел ему перечить, так как дедушка ворон был очень мудр, и возраст его перевалил за триста лет.
И возликовала вся Природа, уже без остатка, не было равнодушных участников столь великого события.
Рассказал еще Александр Бодров:
— Была в моей жизни ещё одна замечательная встреча, но уже в Японии, где я так же оказался по долгу службы в государственном историческом музее. Среди множества боевого японского оружия я увидел видавшую виды казацкую шашку. Она сразу же привлекла моё внимание, от неё исходила странная энергия.
При взгляде на нее я сразу же почувствовал что-то родное, далёкое и почти забытое.
Я попросил экскурсовода мне прочесть, что же там написано, на этой казачьей шашке?
Оказалось, что она принадлежит знаменитому в Японии, славному роду Тарада. А именно, Сэцуо Тарада, который ещё в девятнадцатом веке поменялся своим оружием с русским славным казаком Василием Бодровым.
— Они подружились и сохранили свою дружбу до конца своих дней. И это боевое оружие стало достоянием всего рода Тарада. Но и оно не стояло без дела, как говорится у русских, не ржавело в ножнах. В Русско-Японскую Войну внук славного Василия Бодрова, Григорий, будучи совсем ещё молодым, раненым попал в плен и лечился в наших госпиталях.
Несмотря на свой молодой возраст, он уже имел два Георгиевских Креста и полученные ранее медали за войну с Маньчжурией. Так что это был очень опытный боец. Вот этим оружием, своей дедовской шашкой, он отстаивал честь всей России на нашем параде Победы. Перед самим императором и японским народом. И победил своего титулованного соперника, за что и получил обещанную ему свободу.
Трагическая смерть господина Тарада и его дочери Идиллии, последних представителей славного рода, сыграла знаменательную роль и с этим казацким оружием, оно было передано в национальный исторический музей. И стало достоянием всего японского народа.
А о романтической любви казака Григория и красавицы Идиллии у нас в Японии слагались песни. Она трагически погибла, прикрыв своим телом жениха, исключительно редкое самопожертвование. Кстати, убийцей красавицы Идиллии был русский пленный генерал Тряпицин.
Вот такая интересная судьба у этого русского оружия.
— А почему вас так заинтересовала вся эта романтическая история?
Мне ничего не оставалось делать, как признаться, что я и есть представитель династии Бодровых. И я тронут заботой Японского правительства о русских национальных ценностях. Я очень благодарен всему японскому народу за то, что они сохранили хорошую и добрую память, о моём дедушке, Григории Лукиче.
Я гордился за моих предков, но, в то же время, на душе было очень горько, такое двоякое чувство.
И всё потому, что никто из здесь присутствующих людей не знает о трагической кончине Григория Лукича. И о трагической судьбе всего Амурского казачества. Как можно объяснить этим зажиточным и счастливым людям, что из восьми детей, что были у моего отца Романа Григорьевича, в живых осталось только четыре ребёнка. Три моих сестры и брат умерли от голода и болезней во время жизни на выселках. Как объяснить им, что грамоте меня учил ссыльный солдат Михаил Киятов, то ли осетин, то ли черкес по национальности. Тогда в стране властвовал интернационал, и это было действительно достижением молодой страны. Он же, Михаил Киятов, и привил мне любовь к книгам. И носил мне их, маленькому ребёнку, и сам мне много читал и рассказывал.
Как всё им рассказать, японским людям, о благородной женщине — комиссаре Гордеевой. Которая именем Советской Республики и своей человечностью спасла тысячи ни в чём не повинных людей. Это её подвиг. Ведь это она, по-своему, по-революционному, боролась с чиновниками и бюрократами. Словом и маузером! И могла она за просто так расстрелять любого, кто не вписывался в линию партии, без всякого суда и следствия. Но тогда было время такое, как на фронте, и иначе было нельзя поступать. Всё моё детство прошло в военное и послевоенное время. И, тем не менее, несмотря на все трудности и голод, я успешно окончил среднюю школу. По-настоящему сыт я был тогда всего несколько раз, их можно было по пальцам посчитать. Но это был удел того поколения людей, а не только мой.
И это не мешало мне быть хорошим пионером и комсомольцем, а со временем и комсомольским организатором и парторгом. Пройти всю мудреную школу общественного организатора и руководителя.
Так же успешно я закончил высшее учебное заведение, отслужил в Советской Армии. И успешно продвигался по служебной лестнице. И скоро занял место главного инженера предприятия, а затем директора. И уже позднее перешёл на государственную службу. Но где был у меня настоящий пробел, так это в восстановлении Амурского казачества. Здесь всё происходило очень болезненно. Потому что всё надо было начинать с нуля. И порой просто опускались руки.
И хоть дано было нашим правительством нужное направление на восстановлении казачества, но весь вопрос упирался в отсутствии грамотных и патриотично настроенных молодых кадров.
Где их взять?
Это надо вырастить не одно поколение молодых людей. И именно, воспитанных на образе казаков-героев славного Амурского казачества. Конечно, есть такие герои в роду самих Бодровых, которые и Берлин штурмовали, и с Японскими милитаристами воевали, и имена их известны.
И именно они из тех внуков, что так взволнованно слушали своего дедушку, Григория Лукича, его интересное повествование не только о родственниках, но и обо всем Амурском казачестве. И их неслыханной по своим размахам трагедии — репрессиям.
И, тем не менее, словом и мыслью преподавалось патриотическое чувство внукам, во славу нашего Отечества.
Алексей Иванович служил танкистом, горел в танке, участвовал в штурме Берлина, жив и сейчас этот герой.
Слава ему, и долгих лет жизни!
Григорий Александрович с тысяча девятьсот сорок второго года служил в армии. Участвовал в Японской войне. Моряк-десантник, погиб в Корее!
Вечная слава ему!
Не уронили они чести Амурских казаков и всего славного рада Бодровых.
Огромнейшею работу по сбору архивных документов об Амурском казачестве провели Евгения Кабанцова и сам Александр Бодров, озвучивание их через средства массовой информации — Виктор Горелов. Его потрясающие газетные статьи о казаках до сих пор будоражат умы многих читателей, неужели всё это было?
И возрождается слава Амурского казачества. Настолько понятно всё там написано, и настолько бережно само отношение автора к героям. Есть о чем задуматься любому читателю!
Работы по восстановлению казачества непочатый край, на весь долгий век хватит.
Вот такая трудная задача стоит сейчас перед Амурским казачеством. Решить её на нашей Дальневосточной земле — почётная миссия. Так пожелаем же ему доброго здоровья и счастья! И успехов во всех казачьих делах!
— Любо, атаман!
17 апреля 2009 г.
