Григорий Хохлов - Доля казачья

Григорий Хохлов

ДОЛЯ КАЗАЧЬЯ

Сказание о приамурских казаках

Автор не претендует на историческую достоверность.

Фамилии главных действующих лиц изменены.

Крепость Албазин

Умел дедушка, Григорий Лукич Бодров, красиво рассказывать. Мастер он был говорить: словно ручеёк из его слов журчит. От природы он такой талант имел. И завораживает он маленьких слушателей, своих внуков, так, что те обо всём на свете забывают.

И вдруг, звучит набат в его голосе. И душа встрепенулась у маленького Саши: надо помочь герою, тяжело ему. И детская его рука ещё крепче сжимает деревянную саблю, умело сделанную дедом. Он уже рвётся в бой, этот маленький казачонок.

Но не ускользает этот миг от зоркого глаза рассказчика. И, чуть улыбнувшись, дедушка ласково гладит по русой головёнке любимого внука — рано ещё!

Очень зол маньчжурский император, лицо его хмуро как никогда. Поистине он страшнее тучи сейчас. И даже птицы замолкли в его хоромах, как перед страшной бурей. А всё живое от ужаса сжалось, и готово исчезнуть, раствориться в воздухе. Лишь бы не оказаться во власти его гнева.

Но его военоначальнику некуда деться. И он плашмя падает на каменные плиты лицом вниз, не доходя до императора. Только это может спасти его от неминуемой смерти. И несчастный не смеет подняться, и дышать не смеет. И, даже руби ему голову сейчас, он примет всё беспрекословно, и даже с радостью — отмучился он. Сегодня ему нет оправданья, и он заслужил это наказание.

— Что за люди вторглись в мою великую империю и строят здесь свои крепости? Кто они такие, что нарушают моё спокойствие, не страшась моего гнева? Птица, и та не посмеет тень бросить на мои земли. А они поганят ее одним своим присутствием. Черви навозные!

— Казаки это. Только они никого не боятся. И даже самих небес с их страшным гневом. И очень похоже, что небо сопутствует им в их разбойных делах. Они покорили Сибирь и разорили Сибирское царство. А теперь идут дальше на Восток. И нагло вторглись в твои владения, о, Великий из великих воителей и Солнцеподобный владыка всей земли нашей. За ними стоит русский царь. И это для него они собирают золото с местных народов, всё в его казну тащат. Для него завоёвывают казаки чужие земли и рвутся к Океану. Они доблестные воины с самого своего рождения. Сам русский царь уважает их растущую силу. Поэтому не оставляет их без дела. Направляет их мощь в нужном ему направлении. И они умножают его богатство и славу. И народы Амура не противятся казакам.

Взмахнул рукой военачальник. И стражники притащили связанного тунгуса поближе к императору. И бросили его на колени. Его смуглая кожа не могла скрыть страха перед лицом императора.

— Ты русских знаешь? И что они за люди?

Быстро заговорил пленный, сбиваясь на скороговорку, получив удар ногой в спину от грозного стражника, понял, что лучше не торопиться. Его речь прояснились:

— Очень хороший люди казак! Совсем он не важный. И, как маньчжурский купец, не дерётся. И очень добрый он. Свой последний рубашка, отдаст нам. И никого он не боится. Гром и огонь у него в руках. Очень сильный казак и царь его сильный. Они любят царя, и мы любим царя и мы ему присягали.

— Неужели всё это было дедушка? И город был Албазин?

— Да, деточки, давным-давно это было, казаки были первыми русскими людьми, пришедшими на Амур.

Дедушка Григорий Лукич, сам уже во власти истории. Ведь он, потомственный казак, и возможно, что и его предки там были. Строили и защищали от маньчжуров первые русские остроги и крепости на Амуре: Албазин, Ачан, Кумару.

Не понравилась императору речь Тунгуса. Небрежно махнул платочком в сторону пленника и отсечённая стражником голова несчастного подкатилась к императору и своими выпученными глазами уставилась на великого владыку. Но тому показалось, что она грозит ему. И он со злостью пнул её ногой в растянутые в предсмертной агонии губы.

— Набрался храбрости у русских, на ещё! Получи!

И уже своему военачальнику, так и не посмевшему подняться с колен.

— Город Албазин взять любыми силами и сжечь его до основания. Поля их и живность, всё уничтожить в огне. Дотла чтобы горело! Но всех не убивать, с десяток казаков оставить в живых.

Пусть восхищают они, все народы свои, моей неслыханной щедростью. И славят меня, как Бога.

И ещё, пусть накажут остальным казакам, в мои земли никогда не ходить. Смерть их всех ждать тут будет и позор им будет. Пусть русские всегда боятся меня и уважают. Я достоин того! А русскому царю, низкий поклон от меня.

Задумался император: и тут много правды сказано. Но любой русский, хоть и сам царь, все же лучше мёртвый. Мёртвый тигр только усами страшен, и ещё пушистым милым хвостом. И уже с жёсткой улыбкой, от которой мороз гуляет по коже, говорит своему военачальнику:

— А не исполнишь мой приказ, на кол посажу. И ты будешь мне улыбаться, пока не сдохнешь, как собака, в великих муках. Вон с моих глаз!

— Неужели такой жестокий маньчжурский император? — ужаснулся маленький Саша и другие внуки его поддержали.

— И людей ему нисколечко не жалко?

— Нет! Не жалко!

Храбро бьются богатыри-албазинцы во главе с атаманом Тулбозиным, но их меньше тысячи против шеститысячного войска маньчжуров. Но не сдаются казаки, и день и ночь выдерживают осаду. И вместе с ними сражается, уже легендарный при своей жизни, священник Гермоген.

Они и спят на стенах городка, и едят здесь, иначе нельзя им, не выжить!

И рады бы им помочь иноверцы, но сильно боятся маньчжуров. Ведь все местные жители рабы у них, их за людей не считают, грабят, забирают пушнину.

Нет и русских людей рядом, чтобы им помочь отстоять от врага город: вокруг чужие земли! Только один Господь Бог с ними. И осеняют казаки себя крестным знаменем и снова рвутся в бой с врагом! Так порешили они, здесь всем умереть, но не сдаться врагу. И русский город не сдать!

Видит маньчжурский полководец, что все русские в белых рубахах сражаются, без доспехов, но ничего не понял, пока ему, его мудрец не объяснил:

— Умирать они собираются, и злее тигра сейчас. Много наших воинов с собой заберут туда, откуда уже нет дороги назад, но не сдадутся тебе.

Всю ночь продолжалась жестокая схватка. К утру бой прекратился. Посчитал свои потери маньчжурский полководец и ужаснулся. Треть его многочисленного войска погибла у стен Албазина. Задумался генерал Лектань. Тяжелые мысли терзали его последнее время. Ведь он сообщил уже императору великой империи Цинь-Канси о полном разгроме русских. Для этого были все основания: крепость разрушена дважды. Что же будет с ним, если император узнает правду?

А если продолжать осаду, то все русские погибнут, но не сдадутся. Кто же тогда передаст русскому царю послание императора? Но если продолжать военные действия, то их последствия непредсказуемы. Как намекнуть императору на необходимость перемирия с русскими и при этом не потерять головы? Раздумья генерала прервал советник:

— Что будем делать? Готовить новый штурм крепости?

— Сообщите русским, что я дарю им свободу за их храбрость. За подвиг, который они здесь совершили и не сдались мне сами в плен.

Пусть выходят казаки с оружием в руках и не бояться обмана. Их охраняет указ Великого маньчжурского императора.

Император, прощает им вторжение в его земли. Пусть помнят русские его доброту.

Посовещались казаки, и решили, что терять им нечего. Какая разница, где умирать, главное — как?

Оружие, они всё равно не сдадут врагу — лучше смерть!

Передали казакам грамоту императора и дали им время отдышаться.

— Сюда больше, не ходи! — говорит им толмач-переводчик. — Всех вас убивать будем, ножом резать. Горло — чик! И нет казака! Как траву резать будем. Чик! Чик!

Смеются маньчжуры, хорошо говорит переводчик. Страху очень много нагнал он на русских! Вон как те глаза свои выпучили.

— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — чуть не падают они от смеха.

И невдомёк им, что у русских и цвет глаз другой: неба синего, и к Богу своему они поближе, чем маньчжуры. Но рано смеялись супостаты. Ох, рано! С лёгким шорохом пролетел острый нож казака, пущенный сильной рукой, и вонзился в горло толмачу. И тот захлебнулся своей кровью. Бросились воины императора на казаков, чтобы растерзать их, а те ощетинились мечами. Но генерал остановил своих воинов:

— Пусть уходят они, это воля императора! Главное, чтобы грамоту своему царю передали. Прочь с глаз моих, иначе всех на углях изжарю!

Ушли казаки с гордо поднятой головой. И уже не смеялись маньчжурские воины. Они вспомнили о своих товарищах, что навсегда остались под стенами этого города.