Отречение - Алиса Клима
– Второй?.. Большие глаза, да. Выразительные… Такие… немного миндалевидные, темные, сверлящие. И нос красивый, я сразу заметила – мне всегда нравились мужчины с крупными прямыми носами. Я сказала уже, кажется, он был сильно взволнован, говорил тихо, но напряженно. Словно стеснялся чего-то… Звание не знаю. Я не понимаю в них. А возраст? – Тамара Франковна кокетливо улыбнулась. – Немногим за тридцать, навскидку. Может, и за сорок… Бог его знает! Меня сбивал с толку этот ожог на лице… Косая сажень в плечах… Темные волосы из-под фуражки у висков…
Алина Аркадьевна чувствовала какое-то странное смятение, слушая Тамару Франковну. Она не понимала, было ли это волнение оттого, что офицер привез весточку от Веры или от чего-то еще, что она уловила в рассказе Тамары Франковны. Одно она чувствовала ясно, именно чувствовала, а не знала: Вера жила в лагере активной жизнью.
Тамара Франковна подметила, что ее рассказ озадачил Алину Аркадьевну, и снова засуетилась.
– Боже! – вдруг воскликнула она. – Мне надо срочно идти кормить Виталика. – Она поспешно поднялась и, послав всем воздушный поцелуй, убежала. – Спасибо за чай, Степанида! – крикнула она уже из прихожей.
Степанида принялась расставлять тарелки по столу, сервируя к ужину. Она что-то бормотала, и Алина Аркадьевна поняла, что у Степаниды, как и всегда, было свое мнение о том, что она подслушала.
– Алина, – не выдержала Ясюнинская, – ну что ты? В конце концов, я так понимаю, что у Веры все в порядке. Иначе военный бы сказал. Она просто передала письмо или на словах. Подождем. Он, по всей видимости, занят и появится на днях.
Алина Аркадьевна сидела в задумчивости.
– Вера просто опять что-то затеяла, – спокойно сказала Кира.
– Почему ты так решила?! – встрепенулась Алина Аркадьевна, которая тоже так думала, но боялась себе в этом признаться.
– Хватит паниковать! – заголосила Зоя Макаровна. – Мы ничего не знаем о жизни Веры в лагере. И никто не знает!
– Мужика нашла она, – буркнула Степанида, громко опустив блюдо с уткой на стол. От утки шел пар, и все сразу прильнули к столу.
Алина Аркадьевна долго и задумчиво смотрела на Степаниду, почему-то считая ее слова верными. Ее материнское сердце подсказывало, что у Веры возникли в лагере отношения. Но предположение о том, что эти отношения могли быть с кем-то из администрации, приводило ее в ужас, и она даже не понимала, что стало бы драматичнее: имей Вера связь с офицером НКВД или одним из заключенных. Все казалось кошмаром. Вера не решилась бы на такое! Но материнская интуиция никогда не обманывала Алину Аркадьевну.
– И правильно! – гаркнула Зоя Макаровна. – Что ж плохого? Алина, радоваться надо! Забыла прошлый роман и влюбилась.
– А почему, собственно, вы делаете такие выводы? – Ясюнинская казалась искренне раздраженной. – Нелепо предполагать такое на основе того, что Вера воспользовалась услугами какого-то военного…
– Мама, – прервала их Кира. – Завтра я хотела пригласить на обед Леонида Калугина.
Женщины устремили взгляд на Киру, не скрывая удивления. Кира смутилась и улыбнулась.
– Леня работает инженером на авиационном заводе, и скоро его сделают руководителем важного проекта. Мы познакомились в театре. Я думаю, если вы одобрите, то я выйду за него замуж.
Алина Аркадьевна мигала, а брови Зои Макаровны поползли вверх.
– Вот так так! – засмеялась она. – Мы тут Верке кости моем, а Кирочка замуж идет!
– Кирочка, он что, сделал предложение? – спросила Алина Аркадьевна.
– Нет, – без тени волнения ответила Кира, – но если завтра он вам понравится, то, конечно же, сделает. Я бы хотела, чтобы вы, мама, помогли. – Кира заметила вопрос на лице Алины Аркадьевны и немного смутилась. – Видите ли, мужчинам надо всегда все подсказывать, направлять. Нельзя все оставлять на самотек. Все должно быть продумано. Но я уверена, он вам понравится.
– И когда же вы познакомились? – спросила Зоя Макаровна.
– Два дня назад, – ответила ровным голосом Кира.
Алина Аркадьевна обреченно вздохнула.
– Я буду рада… но ты его совсем не знаешь…
Кира осторожно отрезала кусочек от утки и аккуратно положила в рот.
– Все, что надо, я о нем знаю, а остальное для меня не так важно. Он из хорошей семьи и имеет перспективы. Внешне он тоже очень мил. Но если вы будете против, – добавила она, – я не выйду за него.
После ужина, когда ушла Зоя Макаровна, а Кира улеглась спать, Алина Аркадьевна раскладывала пасьянс на Веру. Она была уверена, что от Лени Калугина ей не придется ждать никаких сюрпризов, как и от Киры. Кира была лишена воображения. Проявление ее заботы и преданности, которые Алина Аркадьевна знала и ценила, она объясняла воспитанием и результатом ее благоразумности, но не чувств. При всей неожиданности заявления Киры Алина Аркадьевна не думала сейчас о старшей дочери. Она по-прежнему переживала за Веру с ее импульсивностью и способностью на спонтанные решения, продиктованные инстинктами.
– Ну вот, – вздохнула она, привлекая внимание Ясюнинской, читавшей на диване, – выпал король, Ксюша. У Веры кто-то есть!
Ясюнинская отложила очки и книгу и ласково посмотрела на Алину Аркадьевну, в душе не понимая, как ее образованная подруга могла всерьез полагаться на карты.
– Даже если и верить твоим картам, я не вижу в этом ничего странного и нехорошего, Алина. Вера – молодая, полная сил женщина. Ты подумай, – Ясюнинская слезла с дивана и подсела к Алине Аркадьевне, – ей еще больше четырех лет жить в лагере. Когда она освободится, ей будет уже почти тридцать. Алина, – Ясюнинская сжала руку подруги, – пойми: как ни страшно тебе это слышать, как ни горько это осознавать, но лагерь теперь ее дом. Там проходит ее жизнь. Она не сможет и не захочет просто вычеркнуть из своей жизни пять лет. Вера слишком активна, умна, сложна для этого…
Алина Аркадьевна заплакала. Она понимала, что Ясюнинская права.
– Алина, ты должна перестать так убиваться. – Ясюнинская обняла Алину Аркадьевну. – Я знаю, что проще сказать. Ты – мать, и ты не можешь не тревожиться за Веру в такой жуткой ситуации. Но ты должна поверить в дочь. Ей это важно. Важнее твоих слез!
Алина Аркадьевна кивала и утирала слезы.
– Для нас этот лагерь – необъяснимое, страшное, далекое, опасное. А для Веры – ее повседневная жизнь. Вспомни ее письма: как говорила она с восторгом о своих друзьях, как писала о том, что стала заниматься преподавательской деятельностью, как добры к ней люди! Вера – необычный и способный человечек. Она не будет просто выживать в лагере. Она будет жить и живет там полной жизнью.
– Но там столько опасностей! – воскликнула Алина Аркадьевна. – А она так ранима…
– Выпей. – Ясюнинская открыла декантер
