Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 1
Шотландские депутаты не подозревали о подлоге. Они возвратились в Эдинбург, и парламент дал согласие на получение дофином шотландской короны, приобретаемой им через брак с Марией Стюарт; с того же дня все государственные акты Шотландии должны были подписываться как Марией Стюарт, так равно и дофином. Мать Марии Стюарт, Мария Лотарингская, получила протекторат над Шотландией при условии, что она снова введет там католичество, и это условие Гизов, равно как влияние Франции, заранее настраивало гордое шотландское дворянство против королевы.
В Париже могли добиться всего от Марии Стюарт — для этого достаточно было призвать на помощь религию. Учение католической церкви глубоко запало в нежную душу Марии, бредившей миром чудес и идеалов, внушаемых ей бесчисленными легендами и сказаниями о святых отцах и мучениках. Во Франции постарались снабдить эту девушку всем тем, что могло сделать ее восстановительницей католической церкви в Шотландии.
Мария была разносторонне образована, у нее были такой ребячески наивный образ мыслей, такая кипучая жизнерадостность, такое остроумие, коловшее, но не причинявшее боли, что она быстро освоилась с пестрой придворной жизнью и очаровывала всех и каждого, кто был с ней. Вот эта легкомысленная доброта, с которой Мария рассматривала мир сквозь розовое стекло поэтической мечтательности, и привычка придавать всему романтический вид и были причиной всех несчастий этой красивейшей из женщин, носивших когда-либо корону.
Для того, чтобы царствовать в Шотландии, нужны были холодный и ясный кругозор, знание духа реформации, твердых основ торговли и твердый кулак. Марии же были знакомы лишь монастырь, Платон, оды Ронсара и блестящий рыцарский мир.
Дофин Франциск и Мария находились под постоянным наблюдением Гизов и Екатерины Медичи. Они жили точно в специально созданном для них раю, до которого допускался лишь аромат и блеск придворного мира, но от внешней гнили этого мира они оставались совершенно в стороне. Эта детская идиллия была как раз опаснее всего для их будущего, но в ней заключался строго обдуманный план как Екатерины Медичи, так и Гизов.
Но на этом еще не заканчивались их честолюбивые планы. Смерть короля Карла возвела на испанский престол Филиппа, супруга Марии Английской, и Филипп покинул свою стареющую жену, всю отдавшуюся любовным утехам и пьянству и наконец умершую из-за привязанности к спиртным напиткам. Едва эта весть достигла Франции, как там задумали подстрекнуть Марию Стюарт, согласно своим наследственным правам, провозгласить себя английской королевой и соединить таким образом у себя на голове чертополох Шотландии, английский дрок и французские лилии, опираясь при этом на то, что Елизавета, дочь обезглавленной Анны Болейн, была незаконной дочерью Генриха VIII, а она, Мария Стюарт, как его племянница, являлась законной наследницей английской короны.
Какова же была та монархиня, возбудить неприязнь которой к Марии Стюарт нисколько не задумались при французском дворе? Будучи женщиной с надменным умом, властным характером, чрезвычайной гордостью, огромной энергией, коварством и своенравием, Елизавета долгое время была принуждена отрекаться от своих убеждений из страха перед сестрой, которая изгнала бы ее из Англии, если бы ее не защитил Филипп II Испанский, Находясь под постоянными подозрениями и надзором, Елизавета жила вдали от двора и привыкла к вечной фальши, соединяющейся с надменной и необузданно страстной натурой.
IIВдовый король испанский Филипп II просил руки дочери Екатерины Елизаветы Валуа, что должно было укрепить могущество Гизов. Екатерина решила пожертвовать своим ребенком ради выгодного союза с Испанией! Какое дело ей было до того, что Елизавета уже ранее была помолвлена с испанским инфантом дон Карлосом, сыном Филиппа II! Раз дело касалось создания новой опоры католицизма, Екатерина не задавалась вопросом, не разобьет ли она сердце девочки.
Прибыл герцог Инфантадо, чтобы принять невесту. Красавица Елизавета имела грустный вид. Ей много рассказывали о строгости и суровости короля Филиппа II, о его человеконенавистничестве и ледяной холодности и о пылком темпераменте его сына. Шли блестящие приготовления к торжественному празднованию помолвки, но казалось, что печальное предчувствие охватило всех, кто собирался на устроенный по случаю этого торжества турнир, где рыцарям предстояло преломить копье в честь дам своего сердца. Для зрителей были возведены особые трибуны, и еще никогда обитые пурпуром скамьи не служили для более гордого и прекрасного цветника дам, чем в тот день, когда в качестве рыцарей выступили на борьбу могучие партии Гизов и Монморанси.
Король появился в цветах Дианы Пуатье. Черный с серебром шарф означал, что Генрих и в оковах любви носит цвета повелительницы своего сердца. Гневный румянец залил лицо Екатерины, когда сиявшая бриллиантами фаворитка с торжествующей улыбкой послала воздушный поцелуй королю. Монарха окружили Монморанси, приверженцы Дианы, рыцари, считавшие своим священным долгом сражаться в честь своей дамы со всяким, кто осмелится задеть ее. Цвета старого Клавдия Гиза были ярко-красными, на короле Намюрском были желтые и черные, Франциск Ошаль был в светло-голубом, Дэдлей и Сэррей появились в цветах Марии Стюарт. Проезжая в сопровождении Филли мимо Екатерины Медичи, Дэдлей довольно высокомерно поклонился ей; королева бросила в ответ сердитый и насмешливый взгляд. Боскозель Кастеляр был не только в цветах Марии Стюарт, но имел на щите шотландский чертополох. За иностранцами следовал рыцарь в черном вооружении с опущенным забралом. На нем не было никаких боевых отличий. Все время первых состязаний, заключавшихся в пронизывании цветочных венков, он держался в стороне.
Король и его товарищи устояли против всех нападений, одному лишь Кастеляру удалось добыть венок в честь Марии Стюарт, и губы Екатерины уже сложились в саркастическую улыбку, когда на вызовы глашатая вдруг откликнулся черный рыцарь.
Рыцарь сообщил через своего герольда, что готов сразиться со всеми, кроме короля. Началось сражение на тупых копьях и так как победа здесь зависела от ловкости и силы рыцаря, то она могла считаться важнее и выше, чем победа в состязании с венками. Страсти уже разгорелись, и после того как рыцарь выбил из седла целый ряд противников одного за другим, сам король вызвал его на бой.
Черный рыцарь настаивал на своем отказе биться с королем и, когда король нетерпеливо потребовал объяснить ему причину, рыцарь поднял забрало и показал свое лицо.
— Монгомери! — пробормотал король. В этот миг его взор упал на Диану, и он увидел на ее лице насмешливую улыбку: ведь, если бы он не победил Габриэля, последний вышел бы с первым призом из состязаний. — Я приказываю вам сразиться со мной! — крикнул он. — Или вас, как труса, с позором выгонят с арены.
— Ваше величество, — хладнокровно возразил Монгомери, — я робею не перед человеком, а перед королевской короной.
— Ха-ха-ха, — рассмеялся король, — это — только отговорка, я сумею защитить корону, вы боитесь меня!
— Вы слышите, король приказывает! — мрачно крикнул Монгомери и опустил забрало.
— Не деритесь с ним! — шепнул королю герцог Феррера. Диана послала Генриху своего пажа с той же просьбой — странное беспокойство короля озаботило и ее, — но это уже было слишком поздно.
Оба противника опустили копья и с такой силой налетели друг на друга, что копьища обоих разбились в щепы. Густое облако пыли скрыло их от глаз зрителей, и вдруг из него раздался страшный крик.
Осколок копья Монгомери пробил железную чешую на шлеме короля и через глаз проник в мозжечок Генриха.
— Король умирает! — раздался крик ужаса.
Судьи подскакали к Генриху, ни никто из них не посмел коснуться короля, тогда он собственноручно вырвал осколок. Кровь брызнула фонтаном из открытой раны.
— Не обвиняйте Монгомери, — простонал король, — он не виноват… я сам принудил его к бою.
Монгомери оставил арену, не выразив ни слова сожаления, не высказав сочувствия. Слепая судьба отомстила его рукой за смерть Клары. Он был неповинен в смерти короля.
— Арестуйте графа с его друзьями, лордами Дэдлеем и Сэрреем, и пажом, — приказала Екатерина, после того как короля унесли.
Кровью Генриха была смочена фата Елизаветы. Принцессу отвезли в Гваделаяру, где ее принял Филипп II.
Дон Карлос с восторгом и болью смотрел на нее. Эго была красавица-невеста, отобранная у него его же собственным отцом. С этого дня он впал в меланхолию. Дикая страсть и дикая ненависть терзали его грудь. А Елизавета с юным любопытством смотрела на своего господина и повелителя, которому предстояло стать всем для нее, и это так бросалось в глаза, что Филипп в конце концов спросил, что она рассматривает, не его ли седые волосы. Цветущая жертва была отправлена в Эскуриал на увядание. Жгли еретиков, чтобы придать больше пышности свадебным торжествам. Тридцать женщин прислуживали Елизавете за столом. Ее превратили в золотую куклу с умирающим сердцем.
