Ассирийский мушаркишу - Александр Васильевич Чернобровкин
— Красивый у тебя конь, — похвалил он на арамейском языке, когда я отводил Буцефала в конюшню.
— Ты не поверишь, но я тоже так считаю, — шутливо произнес я на хеттском.
— Откуда ты знаешь наш язык? — удивленно спросил он.
— Когда-то воевал в одном отряде с твоими соплеменниками, но, хоть убей, не помню, где и против кого, — ответил я.
Пусть думает, что сражались мы против ассирийцев, поэтому я и не хочу говорить на эту тему. Он ведь не поверит, что это я лет пятьсот назад переселил большую часть хеттов на Апеннинский полуостров. Хантиль правильно понял посыл и больше не касался этой темы.
— Если что надо будет, обращайся, — предложил он.
— Разве что ответы на некоторые вопросы, — поймал я на слове и спросил: — Не подскажешь, как здесь получить жилье? Можно занять любой дом или надо разрешение?
— Дома на окраине, маленькие, старые, можешь занимать без спроса, а за те, что ближе к центру и получше, надо будет доплатить старшему по тому району города или даже самому шакну (губернатору). Спросишь у жителей, они подскажут, где его найти, — проинформировал он и поинтересовался в свою очередь: — Хочешь обосноваться в Халебе?
— Надоело шляться. Хочу завести место, куда буду возвращаться, где меня будут ждать. Мои все погибли, — выдал я, не вдаваясь в подробности.
— Город хороший. Я собирался пожить здесь год-два, а потом вернуться в Мелиду, откуда меня переселили. Четыре года уже в Халебе и больше не думаю уезжать, если беда какая-нибудь не случится, — поведал он и предложил: — Если останешься, я сведу тебя с людьми, которые разводят лошадей. Твой жеребец хорош в производители, заплатят за это.
Как мне рассказали, хетты во всех царствах занимаются разведением, объездкой и тренировкой лошадей. Так сказать, заполнили выгодную нишу, потому что кавалерия в последние десятилетия стала самым востребованным родом войск, сильно потеснив колесницы. Впрочем, без хвостов не обошлось. Всадники разбиты на пары: один стреляет из лука, а второй, как раньше возница, прикрывает его, вооруженный копьем.
5
Основу Ассирийской империи заложил Тиглатпаласар. Он не был царского рода. Обычный градоначальник по имени Кулху подхватил власть, когда она выпала из слабых рук. В свою очередь Шаррукин убьет его сына и наследника и вернет царскую власть в свой род. Говорят, Тиглатпаласар был образованнейшим человеком, имел библиотеку из нескольких десятков тысяч глиняных табличек. Раньше завоевывали царство, меняли неугодного правителя на лояльного, который в какой-то момент решал стать самостоятельным, образовать собственную династию, после чего разбивали его армию и меняли, и еще раз, и еще… Тиглатпаласар отказался от этой практики. Во-первых, он раздробил царства на маленькие провинции. Во-вторых, назначил управлять ими своих чиновников, обычно евнухов, которым незачем заботиться о потомках. В-третьих, занялся переселением мятежных народов вместе с имуществом и богами, размещая малыми группами между другими племенами. В чужеродной среде не побунтуешь, выжить бы. Следующей подверглась реорганизации армия. Военные поселенцы, получавшие за службу землю и воевавшие в промежутках между посевной и сбором урожая, были заменены на регулярную армию, экипированную однообразно по последнему слову военной промышленности, одной из первых перешедшей на железное оружие, содержавшуюся за государственный счет, хорошо обученную и дисциплинированную. Она в любое время года выступала туда, куда прикажут, и воевала столько времени, сколько требовалось, Осады некоторых крепостей длились месяцами и даже годами. Он ввел два новых рода войск — конницу и саперов. Первые, кроме участия в сражениях, совершали быстрые рейды по тылам противника, а вторые занимались прокладкой путей, наведением переправ, осадой крепостей… Заодно хорошо организовал разведку и связь. В итоге важные сведения поступали в столицу из самых дальних уголков империи, самое большее, через несколько дней, а не недель или месяцев, как раньше.
Поскольку главным человеком в любой империи является чиновник, расцвела буйным цветом коррупция. Каждый из бюрократов искреннее верил, что надо служить так, чтобы не было мучительно больно за без взяток прожитые годы. Шакну провинции Бит-Агуши, столица которой сейчас Халеб, был евнух Базум, толстый, с круглым чистым лицом и очень красивыми и ухоженными черными волнистыми длинными волосами, которые сзади ниспадали волнами на спину, а с боков на плечи и грудь. Во время разговора он любил наматывать прядь на указательный палец и, если что-то не нравилось, дергать, чтобы, наверное, разозлить себя еще больше. Одет во что-то типа длинного распашного халата из яркой красно-желто-зеленой ткани, перехваченного примерно посередине пуза алым кушаком с золотой булавкой длиной сантиметров пятнадцать и арбузным (зелено-красным) турмалином в головке. Выливал на себя не меньше ведра ядреных сладких духов. Имел высокий голос и склонность к истерикам и плаксивости. Видать, мечтал родиться женщиной, но его просьбу удовлетворили с запозданием. По приказу правителя он обязан был раздавать пустующие дома и земли бесплатно: большие и дорогие — знатным, остальные — бедноте. Только у сумасшедшего чиновника появится желание дарить то, на чем можно поиметь. Евнух Базум был в здравом уме и светлой памяти, поэтому меня и отправили к нему, чтобы решил, достоин ли я дорогой недвижимости или нет?
— Мне сказали, что ты хочешь приобрести дом в центре города, — начал шакну разговор.
— Это мне польстили. Я остановил выбор на доме, который далеко от центра, — возразил я.
— Ты мне перечишь⁈ — обиженно произнес он, дернув намотанную на палец прядь.
— Ни в коем случае! Просто помощники не заботятся о тебе, постоянно обманывают, из-за них ты попадаешь в неприятные ситуации, — сказал я именно то, что желал услышать Базум, судя по его сразу смягчившемуся лицу.
В свое время я потерся в богемной тусовке и понял, как надо разводить педиков и прочих оборотней. Пожалей, скажи, как его недооценивают, но не переусердствуй, иначе решит, что ты его судьба со всеми вытекающими из него последствиями.
— Если бы ты знал, как мне с ними трудно! Думают только о себе!… — начал евнух и закончил минут через пять.
Я терпеливо кивал и кривился, изображая сочувствие, а когда он выговорился, показал
