Петербургские дома как свидетели судеб - Екатерина Кубрякова
Справочная книга о купцах С.-Петербурга на 1896 г. СПб., 1896.
Шустов А. С. Санкт-Петербургское купечество и торгово-промышленные предприятия города С.-Петербурга к 200-летнему юбилею столицы: Ил. альманах. 1903.
Яцевич А. Г. «Пушкинский Петербург», Пушкинское общество. Л., 1935.
Доходный дом графини Толстой
(1900 г., архитектор А.С. Хренов; Потемкинская ул., 11 / Фурштатская ул., 47–49)
«В мои два года она подарила мне концертный рояль, стоявший в великолепной гостиной Людовика XV. В три года — бриллианты, которых я не увидела, так как моя мать их вскоре прожила. Но когда мне исполнилось четыре, в 1905 году, бабушка Прасковья Петровна умерла.
Я хорошо помню эту маленькую, древнюю старушку, с букольками на совсем седой, белой головке, к которой меня приводили по утрам, когда она у себя в спальне, в пеньюаре, окруженная приживалками, как Пиковая Дама, пила кофе из большой фарфоровой чашки. Помню ее большую квартиру на Потемкинской улице, напротив Таврического сада, холодный мрамор подоконников, большие зеркальные стекла окон, сверкающий блеском паркет. Помню гостиную, золоченую, с гобеленовыми подушками мебель и гобелены на стенах. Столовую с огромным обеденным столом, под которым, на ковре, постоянно лежал сенбернар — я очень любила лежать с ним в обнимку, и нашу детскую, где спали три девочки: моя старшая сестра, средняя и я, младшая.
Потемкинская улица, 11 / Фурштатская улица, 47–49
По воскресеньям за ширмой помещался брат Митя, приходивший в отпуск из кадетского корпуса. Помню гувернантку, которую держала для нас Прасковья Петровна. Она была русская, но французский язык знала безупречно и дала нам правильное произношение.
Шла Русско-японская война, нарастали события революции 1905 года, а за зеркальными окнами квартиры Прасковья Петровна Жандр жила скорее в XIX веке, чем в XX.
Днем меня выводили в Таврический сад, на прогулку, вечером, если у Прасковьи Петровны были гости, в гостиную. Нарядную, в белом платьице с бантами на плечах и большим бантом в кудрявых волосах, меня учили приседать и делать реверансы старым дамам, приходившим в гости. В легких башмачках я скользила по блестящему паркету и склонялась чуть не до пола перед каждой гостьей, а старухи рассматривали меня в лорнеты. Изредка одна из них цедила сквозь зубы: «Прелестна, очаровательна какая милая крошка». Тогда моя мать краснела от удовольствия, а крестная ласково улыбалась)»[13].
В окна этого дома из квартиры № 11 смотрела в 1900 году на Таврический сад буколическая старушка Прасковья Жандр, встретившая свой девятый десяток под смех четырех малышей, которых она как крестная взяла к себе вместе с матерью, попавшей в стесненные обстоятельства из-за болезни мужа, отправленного в сумасшедший дом.
Прасковья Петровна не была аристократкой, как можно предположить из описания ее быта. Она — дочь прачки, которой еще в 1820-х посчастливилось попасть воспитанницей в дом литераторов Варвары Миклашевич и Андрея Жандра. Так и не женившись, они 20 лет прожили в глубокой платонической любви.
Добрая и умная Параша очаровала свою покровительницу и весь дружеский круг Жандров, куда входили Грибоедов и Одоевский, а затем и Пушкин. Варвара была значительно старше Андрея, а Прасковье и вовсе годилась в бабушки. Предчувствуя кончину, она попросила 45-летнего Андрея жениться на бедной 16-летней девушке. Эта история дошла даже до романиста Валентина Пикуля: «Меня скоро не станет, Андрюша, так вот тебе жена будет верная и молодая. Не дури! Осчастливь Парашу и будь сам счастлив с нею»[14]. В этом браке родилось четверо детей, а Прасковья заняла достойное место хозяйки дома, открыв, как и Варвара, литературный салон и ни в чем не уступая светским дамам своего времени.
В этот дом напротив Таврического сада Прасковья въехала уже старушкой и вдовой. Графиня Надежда Толстая (урожд. Волконская) к 1900 году владела в Петербурге несколькими доходными домами и, узнав, что хозяйка мелочной лавки продает два участка на углу такого привлекательного места, приобрела их для постройки престижного 5-этажного доходного дома, законченного всего за год и дошедшего до нас почти без изменений. Здесь и поселилась с крестниками, слугами и приживалками 80-летняя Прасковья. Сама хозяйка здания, графиня Толстая, тоже успела недолго пожить здесь перед эмиграцией в 1917 году, когда дом, как тонущий корабль, спешно оставили все его состоятельные жильцы. Прасковье Жандр посчастливилось прожить долгую жизнь в своем привычном XIX веке и не застать потрясений века XX, когда дом национализировали, а квартиру, где она провела мирную и веселую старость, поделили на несколько коммуналок.
Литература
Адресная книга города С.-Петербурга на (1892–1902) год / Гор. обществ. упр. под ред. П.О. Яблонского. Ежегод. изд. СПб.
Б. М. (Модзалевский Б. Л.) Жандр, Андрей Андреевич // РБС. Т. VII. СПб., 1916. Барсова Н. Дневники // Семейный архив. (Рукописные дневники Нины Барсовой, крестницы Прасковьи Жандр, безвозмездно предоставлены хранящими их потомками.)
Весь Петербург. 1901 г. Весь Петроград. 1917 г.
Пикуль В. С. Через тернии — к звездам: исторические миниатюры. М., 2010. Руммель В. В., Голубцов В. В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. СПб., 1887.
Доходный дом Мариинского ведомства
(1906 г., архитектор А. Ф. Красовский; Кирочная ул., 52 / Таврическая ул., 15)
«В большой столовой, разделенной аркой под потолок от соседней комнаты, было темно. В нашей семье обедали по-петербургски поздно, в 6 часов вечера. Яркий свет висячей лампы, со звонком, свисающим посередине, освещал только стол, покрытый белоснежной скатертью и красиво сервированный.
В углах столовой темнели большие шкафы, резной буфет, на дверцах которого красиво и выпукло, в гирляндах листьев и цветов, соблазнительно выделялись
