Изменники Рима - Саймон Скэрроу
Катон и Макрон быстро переглянулись.
— Это заходит слишком далеко, — тихо сказал Макрон. — Это воспримут не особо-то благосклонно в наших рядах.
— И в Риме, как только об этом узнает Нерон, — добавил Катон. — Если есть один урок, который усвоил каждый император, так это то, что нельзя пренебрегать привилегиями преторианской гвардии.
— Тоже весьма верно подмечено, — с чувством ответил Макрон.
Корбулон бросил на когорту последний взгляд испепеляющего презрения, прежде чем крикнуть Орфиту: — Разойтись! — Затем, развернув лошадь, он ударил пятками, пустил ее в галоп и повел своих штабных офицеров обратно к главным воротам Тарса, пропав в вихре пыли.
Катон посмотрел вслед еще мгновение, прежде чем взглянуть на сирийцев. — Не совсем то вдохновляющее обращение, которое требовалось этим людям от своего командира.
— Это именно то, что им было нужно, — ответил Макрон. — Они — куча дерьма, и они это знают. Чем раньше Орфит придаст им форму, тем лучше.
Катон кивнул. — Корбулон был прав в одном. Если они не будут готовы, когда придет время встретиться с парфянами, то они уже почти мертвы.
Макрон хмыкнул. — На этой радостной ноте — каковы будут твои приказы, господин?
Катон ненадолго задумался. — Парням можно было бы заняться физической подготовкой. Прогони их вокруг города пару раз, прежде чем распустить.
— Да, господин.
— Увидимся, когда ты закончишь. И не жалей их, центурион.
— А разве можно по-другому?
Катон кивнул, дернул Кассия за поводок и направился к городским воротам с собакой, бегущей рядом с ним.
Макрон же повернулся к преторианцам, многие из которых все еще скалились по поводу учиненной сирийцам взбучке. То, что между подразделениями любой армии имелось конкурентное соперничество, было фактом. Легионеры чувствовали превосходство над ауксиллариями, вспомогательные когорты возмущались высокомерием легионов, и обе группы солдат ненавидели преторианцев. Если в ту ночь кто-нибудь из сирийцев столкнется с людьми Макрона в городских питейных заведениях, это неизбежно приведет к неприятностям. В этом случае единственное, что было важно для Макрона, это то, что преторианцы сегодня нанесли другой стороне чертовски хороший пинок под зад.
Он глубоко вздохнул, глядя на поредевшие ряды преторианской когорты, и, мрачно нахмурившись, проревел: — Чего вы, Плутон бы вас побрал, fellatores, ухмыляетесь? Вы не будете смеяться, когда узнаете, что вас ждет! Стройся! Щиты наверх! Готовься к маршу!
Глава II
В то время как остальная часть армии жила в палатках в своих лагерях за пределами Тарса, Катон и его люди были расквартированы в городе, поскольку преторианцы были назначены личным эскортом командующего. Решение Корбулона отправить их в бой в прошлом году было рассчитанным политическим риском, а также военным, поскольку император весьма предсказуемо и нетривиально отнесся бы к потере одного из своих ценных гвардейских подразделений. Однако в то время в распоряжении командующего было так мало надежных людей, что такой шаг был вынужденным. Вторая когорта понесла много потерь, и не было никакой возможности заменить их новыми рекрутами, ввиду большой своей удаленности от Рима. Так что это было слабым утешением для Корбулона, узнать как мало людей осталось, готовых к дальнейшим боевым действиям. Поэтому он решил, что когорта будет участвовать в кампании рядом с ним и его штабом, вдали от непосредственного боя. Это могло расстроить центуриона Макрона, но было источником глубокого облегчения для его женщины, Петронеллы. Тем более, что она собиралась стать его женой.
Катон улыбнулся в ожидании свадебного торжества на следующий день. Это было бы достаточно мелкое дело. Помимо него и других офицеров когорты, было несколько человек из других подразделений, с которыми Макрон подружился, а также горстка местных жителей и пятилетний сын Катона, Луций.
Именно из-за Луция Макрон когда-то приехал на встречу со своей будущей невестой. Петронелла была нянькой мальчика, купленной для этой цели на невольничьем рынке в Риме. — «Свирепая и умная, она была именно той женщиной, которая нужна Макрону», — подумал Катон. Более того, она очень любила Луция, а он, в свою очередь, любил ее. Его мать умерла вскоре после его рождения, и, поскольку Катон отсутствовал в кампаниях большую часть жизни мальчика, между Луцием и его няней возникла прочная связь. Тем более, что она больше не была рабыней. Катон подарил ей свободу год назад, и они с Макроном жили вместе с ним в доме, который он снимал в Тарсе. И вот центурион наконец решил узаконить их отношения.
В течение последнего месяца Петронелла была занята радостной подготовкой к свадьбе, в то время как Макрон наблюдал за ней в состоянии замешательства, которое сменилось беспокойством, как только он оценил размер сумм, которые она тратила. Но, она объяснила, что такие вещи, как свадебная шелковая стола, цветы, пир, развлечения и благословение жреца императорского культа в Тарсе, стоили недешево, и тем более не были бесплатными. Катон с удивлением наблюдал, как его друг, бесстрашный ветеран стольких сражений, кротко пожал плечами и подчинился ее желанию. Казалось, что любовь смогла достичь того, чего так и не смогло ни вражеское оружие, ни варварские воины.
Катон свернул на улицу, ведущую с форума в сторону еврейского квартала и уютного дома, в котором его небольшое домохозяйство снимало комнаты. Полуденная жара была еще более утомительной в условиях города, и пот струился у него со лба, пока он шел, избегая небольших куч мусора и сточных вод, скопившихся на улице. Он обменялся приветствием с отрядом легионеров, которые обеспокоенно отпрянули в сторону, когда Кассий потянулся к ним. Пройдя через арку с вырезанным изображением меноры на лицевой стороне центральной глыбы, он вышел на небольшую площадь. Дом ювелира Юсефа находился с противоположной стороны, у входа располагались пекарня и магазин глиняной посуды. Подойдя ближе, он увидел, что Петронелла сидит на ступеньке недалеко от двери и пытается охладиться соломенным веером. Перед ней Луций играл со своими деревянными солдатами. Рядом с ним сидела маленькая темноволосая девочка в простой тунике. Катон узнал в ней дочь одного из соседей: девчушку, о которой Луций часто говорил как о своем друге, прежде чем он начал стесняться и стал отрицать, что не сам решил играть с девочкой, а это она сама за ним увязалась.
Петронелла встала, увидев своего бывшего хозяина, и махнула рукой в знак приветствия. — Посмотри, кто здесь, Луций!
Мальчик поднял глаза и радостно улыбнулся, вскочив на ноги. — Кассий!
Кассий потянул за поводок, но Катон твердо удерживал его,
