Кристиан Жак - Храм Миллионов Лет
Казалось, смерть Сети и период траура представляли прекрасную возможность для захвата Египта, но Райя отговорил хеттских военачальников начинать эту бессмысленную авантюру. Египетская армия не была демобилизована. Перед коронацией нового правителя в Египте удвоили меры предосторожности на границах.
Более того, из болтовни сестры Рамзеса Долент, Райя узнал о старшем брате будущего Фараона Шенаре, не желающим уступать трон. Иначе говоря, он замышлял заговор с целью захвата власти до коронования.
Шпион долго изучал Шенара: активен, искусен, честолюбив и безжалостен, особенно когда дело касалось личных интересов, хитрый и сильно отличающийся от Сети и Рамзеса. Получение им трона было приятной перспективой для хеттов. Им казалось, что старший сын Сети попадет в ловушку, расставленную сирийцами, он умел выставлять напоказ способность заводить дипломатические и коммерческие связи с Египтом, забыв старые столкновения. Разве Сети не проявил слабость, отказавшись от завоевания знаменитой крепости Кадеш, затвора хеттской системы?
Абсолютный правитель анатолийских воинов охотно уверял в нежелании завоевания территории будущего Фараона, говоря сладкие речи и ослабляя военное напряжение египетских сил.
Райя хотел узнать сообщников Шенара и раскрыть план его действий. Положившись на свою интуицию, он нацелился на греческую колонию, расположенную в Мемфисе. Менелай представлялся ему жестоким наемником, самыми приятными воспоминаниями которого были совершенные преступления в Трое. По признанию близких, грек не мог больше пребывать в Египте, мечтая вернуться в компании Елены в Лакедемон для празднования побед. Шенар щедро платил нескольким греческим наемникам для того, чтобы избавиться от Рамзеса и стать преемником Сети.
Райя был уверен в том, что Рамзес для хеттов будет опасным Фараоном. Он обладал воинствующим характером и решительностью отца, рискуя оказаться во власти юношеского пыла. Лучше было покровительствовать намерениям более уравновешенного и податливого Шенара.
Но новости не были обнадеживающими: служитель дворца сообщил об убийствах греческих наемников, попытавшихся уничтожить Рамзеса. Заговор, казалось, был провален.
Это послужит хорошим уроком. Или Шенару удастся проявить ответственность и стать человеком будущего, или, в конце концов, его устранят.
Менелай в гневе растоптал ногами свой щит, не раз на полях сражений отразивший удары врагов, и разломал одну из пик. Потом он схватил вазу и разбил об стену.
Ярость немного поутихла, и Менелай повернулся к Шенару.
— Провал… Какой провал! Вы знаете, что мои люди ни разу не потерпели поражения. Мы выиграли Троянскую войну!
— С огорчением сообщаю вам о том, что лев убил троих наемников, а Серраманна — четвертого.
— Их обнаружили!
— Нет, просто они оказались не в состоянии выполнить задание, которое вы им поручили. Теперь Рамзес не доверяет вам, без сомнения, он отдаст приказ о вашем изгнании.
— И я уеду без Елены…
— Вы потерпели неудачу, Менелай.
— Ваш план изначально был глупым!
— Однако вам он казался разумным.
— Вон отсюда!
— Приготовьтесь к отъезду.
— Я знаю, что мне делать.
Личный писец Рамзеса, Амени, был другом детства и преданно ему служил, связав свою судьбу с ним навсегда. Маленький, щуплый, худой, с редкими волосами, он был неутомимым работником и незаурядным писцом. Умея извлекать главное, Амени всегда точно информировал Рамзеса о текущих делах. У писца не было амбиций, но он изо всех сил заботился о репутации порученной ему службы, состоящей из двадцати избранных чиновников. По его мнению, строгость и дисциплина были святыми ценностями.
Амени недолюбливал грубияна Серраманна, но считал его подходящим для охраны Рамзеса. Реакция друга удивила его. Абсолютно спокойно будущий Фараон попросил Амени подробно описать государственный персонал, его работу и существующие связи.
Когда Серраманна предупредил Амени о появлении Шенара, личный писец правителя рассердился. Этот визит был как нельзя более некстати — он изучал реформу устаревших законов.
— Не принимай его, — посоветовал Амени Рамзесу.
— Шенар мой брат.
— Это интриган, который ищет только личной выгоды.
— Мне кажется, что его необходимо выслушать.
Рамзес принял брата в саду. Лев притворился спящим в тени смоковницы, а пес глодал кость.
— У тебя охрана еще лучше, чем у Сети! — удивился Шенар, — невозможно даже приблизиться к тебе.
— Разве ты не знаешь, что греки пытались ворваться во дворец?
— Я не знаю об их намерениях, но могу сообщить тебе имя виновника заговора.
— Как ты его узнал, мой любезный брат?
— Менелай пытался подкупить меня.
— Что он предлагал?
— Завладеть троном.
— И ты отказался…
— Я люблю власть, Рамзес, но я знаю пределы своих возможностей и не собираюсь за них выходить. Фараоном будешь ты, и никто другой. Нужно уважать волю нашего отца.
— Почему Менелай пошел на такой риск?
— Для него Египет — тюрьма. Непреодолимое желание вернуться в Лакедемон вместе с Еленой помутило его разум. Менелай уверен, что ты лишил свободы его супругу. А я должен был сослать тебя в оазис, освободив Елену, и дать ему разрешение на отъезд.
— Елена пользуется абсолютной свободой.
— Греку этого не понять: женщина, по его мнению, должна полностью подчиняться мужчине.
— Может, он просто глуп?
— Менелай упрям и опасен, он реагирует, как и положено греческому герою.
— Что ты мне посоветуешь?
— Прогони его немедленно.
Глава 7
Поэт Гомер жил в простом доме недалеко от дворца правителя. У него служили повар, горничная и садовник. Его погреб был полон глиняных кувшинов с вином, к которому он добавлял анис и кориандр. Поэт редко выходил из сада, самым ценным деревом которого было лимонное, чей аромат облегчал дыхание.
Гомер курил трубку, набитую листьями шалфея, головка которой была сделана из большой раковины улитки. Гектор, черно-белый кот, сидел у него на коленях, а поэт читал «Илиаду» то Амени, то писцу, которого ему прислал друг Рамзеса.
Визит правителя обрадовал Гомера. Повар принес критскую вазу с узким горлышком, позволяющим свежему и ароматному вину вытекать тонкой струйкой. Даже в беседке с четырьмя столбиками из акаций, покрытой крышей из пальмы, жара была невыносимой.
— Это лето лечит мои боли, — заметил Гомер, грубое и морщинистое лицо которого украшала длинная белая борода. — А бывают ли здесь такие грозы, как в Греции?
— Бог Сет иногда наводит ужас, — ответил Рамзес. — Небо покрывается грозовыми тучами, молнии прорезают его, гремит гром, широкие потоки воды, увлекающие за собой щебень, спускаются с гор. Страх наполняет сердца, а некоторые начинают верить в конец света.
— Сети носил имя Сета?
— Это долго оставалось для меня тайной. Как Фараон осмелился выбрать богом-покровителем убийцу Осириса? Я решил, что он подчинил себе силу Сета, неизмеримое могущество неба, и использовал его в целях гармонии, но не беспорядка.
— Странная страна Египет! Вы что, собираетесь сражаться с иной грозой?
— Эхо драм достигло и этого сада?
— Мое зрение ослаблено, но слух у меня замечательный.
— Значит, вы знаете, что ваши соотечественники пытались уничтожить меня.
— Позавчера я написал:,
…да объяты, как всеувлекающей сетью,Все вы врагов разъяренных не будете плен и добыча!Скоро тогда супостаты разрушат ваш град велелепный!Ты о делах сих заботиться должен и денно и нощно,Должен просить воевод, дальноземных союзников ваших,Бой непрестанно вести, а грозы и упреки оставить[3]
— Вы, наверное, прорицатель?
— Я не сомневаюсь в вашей вежливости, но, думаю, будущий Фараон может прислушаться к мнению старого безобидного грека.
Рамзес улыбнулся. Гомер был неуравновешенным и прямолинейным, но такое отношение ему нравилось.
— Как вы думаете, захватчики действовали по собственной инициативе или по приказу Менелая?
— Вы не знаете греков! Их любимая игра — поддерживать заговоры. Менелай хочет обладать. Еленой, а вы ее прячете. Единственный выход для него — насилие.
— Оно потерпело неудачу.
— Упрямый и ограниченный Менелай не откажется от этой идеи и объявит войну внутри страны, не думая о последствиях.
— Что же вы мне посоветуете?
— Отправьте его в Грецию с Еленой.
— Но она отказывается!
— Любое желание этой женщины порождает только несчастье и смерть. Никому не под силу изменить ход ее судьбы.
— Она свободна выбирать страну для жительства по собственному желанию.
