Геннадий Левицкий - Спартак
Второй консул, имея под началом победоносные легионы Квинта Аррия, конечно, не стал уклоняться от битвы. Он нисколько не сомневался в успехе. Ведь гладиаторское войско, по его расчетам, должно быть весьма утомленным и обескровленным после сражения с Лентуллом. Гелий даже втайне радовался поражению своего товарища по консульству: теперь он один станет победителем Спартака и спасителем Рима.
Талантливый фракиец очень быстро развеял мечты незадачливого консула. Гелий и Аррий потерпели еще более страшное поражение. Потерями, помимо погибших, стали около тысячи римлян, оказавшихся в плену у презираемых ими рабов.
Путь на север был открыт, и ничто не мешало Спартаку исполнить свой план. До Рима, лишившегося обеих консульских армий и в ужасе ожидавшего появления рабов у своих ворот, было рукой подать. Но Спартак вернулся в Апулию, туда, где сложили головы его соратник Крикс и тысячи собратьев.
Несметное количество птиц, кружившихся в воздухе, точно указало место гибели галло-германского отряда. Рабы бережно собрали останки своих товарищей и сложили огромные погребальные костры. И здесь гордому Риму был нанесен удар, который можно сравнить лишь с поражением обоих консулов.
Среди пламени и дыма погребальных костров триста римлян были вынуждены сражаться друг с другом не на жизнь, а на смерть. Римляне, а среди них были и юноши знатных патрицианских родов, вначале нерешительно держали в руках гладиаторские мечи и с тоской смотрели на лица стоящих напротив друзей, товарищей, родственников, земляков. Но вот позади их щелкнули бичи, острые копья толкнули в спины и, чтобы избежать дальнейших мучений, римляне принялись колоть, резать, рубить друг друга. Погибли все триста «гладиаторов», остальных пленных перебили рабы.
Утолив таким образом чувство мести и отдав последние почести павшим собратьям, войско Спартака устремилось на север. Придерживаясь восточного побережья, рабы беспрепятственно прошли Апулию, Пицен и достигли Цизальпинской Галлии — последней области в Северной Италии, преодолев которую, они оказались бы за пределами Апенинского полуострова. У города Мутины им попытался оказать сопротивление наместник Цизальпинской Галлии Гай Кассий Лонгин, но был разбит и едва успел спастись бегством. Последнее препятствие на пути к Альпам исчезло.
Децимация
Рим готовился вздохнуть с облегчением, ожидая известия о том, что гладиаторское войско покинуло истерзанную Италию. Каково же было изумление римлян, когда они узнали, что рабы отказались от своего плана: к чему идти на родину, если она также находится под властью Рима? Зачем пробиваться через заснеженные Альпы, если позади богатая, цветущая Италия, не имеющая армии, способной ее защитить?
Десятки тысяч рабов потребовали от Спартака вести их на Рим, и фракиец был вынужден согласиться. Впрочем, он и сам понимал, что план развести людей по их странам практически невыполним. Ведь теперь в его родной Фракии Марк Лукулл подавлял последние очаги сопротивления гордого народа.
Рим вновь охватила паника. Люди побогаче устремились к Остии в надежде купить место на корабле и уплыть подальше от Вечного города. Любыми путями римляне пытались перебраться на Сардинию, Сицилию, в Испанию под защиту Помпея или в Африку. Даже грозные киликийские пираты страшили меньше, чем приближающаяся армия рабов. Хлебные лавки закрылись за неимением товара, любые продукты раскупались по баснословным ценам. Спартак был еще далеко на севере Италии, а Рим уже голодал, словно в осаде.
В такой обстановке сенаторы собрались в храме Беллоны, чтобы утвердить очередного военачальника для войны с восставшими рабами. По римским законам эту обязанность полагалось возложить на консулов, но бездарно воевавших Геллия и Лентула не допустили даже на заседание сената.
Много времени прошло в спорах, перебрали всех известных людей, но так и не нашли человека, способного противостоять Спартаку. Тогда поднялся принцепс* сената — умудренный опытом Луций Валерий Флакк:
— Уважаемые отцы народа, видимо, мы зашли в тупик, и я не нахожу в этом ничего удивительного. Мы уже отправляли на войну с рабами Клавдия, Вариния, Геллия и Лентула; как они сражались с гладиаторами, вы прекрасно знаете. В Риме давно ходят слухи, что сенат не способен назначить человека, сумеющего разбить рабов, а посылает одних лишь бездарностей. Теперь положение еще хуже — говорят, Спартак ведет на Рим сто двадцать тысяч рабов. Если избранный нами военачальник опять потерпит поражение, неизвестно, устоит ли Рим. Но еще раньше нас растерзает собственный народ, положение которого уже сейчас достаточно плачевно. Если мы не можем найти достойной кандидатуры военачальника, не лучше ли поручить его избрание народу?
— Предложение хорошее, — согласился Гней Анфидий Орест. — Думаю, оно удовлетворит и самых мужественных из нас, так как среди них не нашлось желающего возглавить легионы, и самых осторожных, так как снимает с сената всякую ответственность за неудачу избранного. Но как воплотить это в жизнь?
— Проще простого, — вновь подал голос Валерий Флакк. — Через пять дней — выборы преторов. Объявим, что на войну с рабами отправится кандидат, набравший наибольшее количество голосов.
— Не упустим ли мы драгоценное время? — усомнился Публий Пет. — Ведь рабы не будут стоять на месте целых пять дней.
— Мы не будем терять ни минуты, — уверил принцепс. — Пусть каждый из нас отправится собирать легионеров, где только возможно. Откройте оружейные и продуктовые склады и все, что там найдете, несите на Марсово поле. Избранный через пять дней претор должен получить войско, не испытывающее нужды ни в чем.
Мудрое решение сената привело к неожиданным результатам. За четыре дня до выборов половина претендентов в преторы сняла свои кандидатуры, причем устранились те, кто имел некоторый опыт в военном деле. Римляне и вовсе впали в уныние, но за три дня до выборов неожиданно выставил свою кандидатуру Марк Лициний Красс.
Если бы статуя богини Беллоны вдруг ожила и метнула копье, римляне удивились бы меньше, чем поступку Красса. Достаточно сказать, что Красс, будучи самым известным человеком в Риме, долгие годы не участвовал в политической жизни государства, никогда не претендовал на выборные должности и почти не появлялся в сенате.
Что же заставило Красса отказаться от спокойной жизни и толкнуло навстречу опасностям самой трудной и неблагодарной войны?
Как ни странно, самое большое влияние на решение богача оказали успехи Гнея Помпея в Испании. Благодаря деньгам, уму, красноречию Марк Красс стал весьма весомым человеком в Риме. Его боялись и уважали, с ним считались и народные трибуны, и консулы, и сенаторы, но — увы — в воинской доблести молодой Помпей давно обошел бесстрашного соратника Суллы. Красс же не хотел быть вторым ни в чем.
Взяться за опасное дело Красса подтолкнул и денежный интерес. Армия Спартака топтала его поля, виноградники и оливковые рощи, разоряла виллы, разбросанные по всей Италии. Его тщательно отобранные рабы — гордость и пример для всех — уходили в лагерь мятежника. Уничтожался многолетний труд Красса, смысл его жизни и залог высокого положения. Подобное Красс терпеть больше не мог.
Марку Крассу даже не пришлось тратиться на подкуп избирателей, склонять на свою сторону политические партии. Во-первых, не было желающих ввязываться в тяжелую и позорную войну с рабами, в которой даже победа не принесла бы большой славы. Во-вторых, Рим верил в решимость и военный талант Красса. Да и как не поверить, если любое дело, за которое он брался, было «обречено» на успех.
Сорокатрехлетний Марк Красс победил на выборах с громадным перевесом. Среди прочих поздравить его пришел Луций Валерий Флакк.
— Марк Лициний Красс, однажды ты уже спас Рим: десять лет назад у Коллинских ворот ты разбил самнитов — злейших врагов римлян. Теперь новый, еще более страшный и многочисленный враг угрожает Вечному городу. И вновь его жизнь или смерть в твоих руках, Марк Красс.
— Слишком трагично звучат твои слова, уважаемый принцепс. Не преувеличиваешь ли ты силу горстки беглых рабов?
— Поверь, претор, все обстоит именно так. Впервые со времен Ганнибала Рим вынужден сражаться не ради славы и новых земель, но ради собственного спасения. Во главе рабов стоит человек, который, будь он свободным, мог бы сравняться с Александром, Пирром и Ганнибалом. Он сумел превратить толпы гладиаторов и пастухов в войско, с легкостью разбившее две римские консульские армии. С таким противником действуй очень осторожно, не ввязывайся в битву, если не будешь уверен в победе. Сенат поручает тебе защищать Рим, а с рабами поможет расправиться Помпей. У него в Испании война подходит к концу.
При всей своей опытности Луций Флакк напрасно упомянул об удачах Помпея. Это отнюдь не добавило благоразумия вновь избранному претору.
