Неля Гульчук - Терновый венец Екатерины Медичи
И снова Климент VII содрогнулся, как в те окаянные дни, когда он вынужден был укрыться в замке Святого Ангела на долгое время от всего христианского мира! Каждый день вероломная армия, как поток разливаясь по Риму, одерживала все новые и новые победы. Началась грандиозная резня. Улицы представляли собою кровавые болота. Трупы тысячами бросали с моста в Тибр. Грудных детей сбрасывали с башен. Немецкие, испанские и итальянские отряды грабили, жгли, опустошали город, уничтожали священные произведения искусства, разбивали алтари, мраморные изваяния Девы Марии, пророков, святых. Статую Климента VII тоже выволокли на улицу и разбили.
В те дьявольские дни он не выходил из своей молельни, подавленный горем и стыдом, спрашивал себя, какой отчет он даст Богу за вверенное ему стадо. По городу на ослах разъезжали переодетые в кардинальскую одежду солдаты, как шуты они рядились перед замком Святого Ангела в папские одеяния и провозглашали Лютера новым папой.
«Что за преступление я совершил, о Господи, ответь!» – громко вопрошал он себя в те адские времена.
Когда же враги наконец ушли, оставив горы трупов и дымящиеся развалины, для него перемирие с Карлом стало неминуемой необходимостью. Папе пришлось отправиться в Болонью и короновать там ненавистного Карла, вдохновителя этого ужасного похода на Рим, императорской короной. Из Карла I он превратился в Карла V, у ног которого лежала Италия, и ему одинаково повиновались и Милан, и Неаполь. Племянник Лоренцо Великолепного, гордый флорентиец, он, превозмогая себя, перенес это унижение. А что оставалось делать? Смириться… Он пошел на компромисс, чтобы спасти свое стадо и обеспечить место правителя Флоренции своему сыну, правда, в ущерб Ипполито и Екатерине.
Вновь возвратившись в Ватикан, он восстановил свою папскую власть над предавшими его итальянскими, французскими и английскими кардиналами, которые во время разгрома Рима возжелали переустройства, старались возвести на престол нового главу, жаждали решительной и немедленной реформы. Направив свою армию, составленную из отрядов герцога Урбинского, отрядов Колонны, испанских войск, против независимой Флоренции, он решил беспощадно наказать врагов Медичи и восстановить в городе власть своего семейства. Одиннадцать месяцев продолжалась осада Флоренции папскими войсками.
«Многие недооценили меня тогда и жестоко поплатились за это. Флоренция пала», – усмехнулся папа.
В своем родном городе он старался разобщить и рассорить те партии, которые еще существовали: пусть они постоянно держат друг друга за горло. Алессандро был привезен во Флоренцию и теперь располагал войсками отца. Император наградил его сына герцогским титулом и отдал ему руку своей незаконнорожденной дочери Маргариты Австрийской.
Успех этой сделки предполагал удаление из Флоренции Екатерины, единственной законной наследницы по линии Медичи. И папа решил использовать Екатерину как разменную политическую монету. Еще перед осадой Флоренции, когда Екатерине было всего девять лет, он уже прикидывал возможные партии: принц Феррарский, Эркюль д’Эст, герцог Ричмонд, граф Ноттинген, сын короля Генриха VIII Английского.
В самый разгар осады Флоренции Климент VII предполагал отблагодарить командующего войсками Филиппа де Шалона, принца д’Оранж, отдав руку Екатерины и восемьдесят тысяч золотых экю в счет платы солдатам принца, а также в качестве трофея сто пятьдесят тысяч экю из казны города. Но судьба распорядилась иначе: принц д’Оранж пал на поле боя.
Существовал еще один принц, с лучшим среди претендентов положением. Это был миланец Франциск II Сфорца, человек болезненный, тридцати семи лет, уставший от бесконечных испытаний, связанных с постоянными нашествиями на его герцогство.
Миланский герцог вновь заключил договор с императором. В этом случае Екатерина становилась герцогиней Миланской, а у папы были бы связаны руки. Он боялся, что тогда ему придется пойти навстречу Карлу V и созвать Собор с целью обсуждения религиозной реформы, которая рано или поздно, он в этом не сомневался, положила бы конец некоторым решениям Ватикана.
В это время Франциск I решил, что именно сейчас наступил момент, когда необходимо одержать победу над своими врагами, на этот раз на дипломатическом поприще. Он поручил епископу Тарбскому Габриэлю де Грамону представить в качестве кандидата на руку Екатерины своего сына Генриха, герцога Орлеанского, которому в ту пору исполнилось двенадцать лет.
Предстоящий брак с французским принцем позволял изящно устранить претендентку на престол. Союз герцога Орлеанского и Екатерины был выгоден для папы: Алессандро становился пожизненным властителем города.
«С некоторых пор мирные договоры скрепляются не только печатями и подписями властителей мира сего, но и брачными союзами! Впервые после многих лет император, выдав замуж свою сестру Элеонору Австрийскую за Франциска I, решил склониться в сторону Франции. Однако я не верю в длительность этого перемирия. – Папа поднял прищуренные глаза, устремил насмешливый холодный взгляд на морскую гладь, в которую медленно погружалось солнце. – Для меня сейчас главное, чтобы брак Екатерины с французским принцем был заключен как можно скорее и не сорвался по каким-либо причинам. Ведь совсем недавно осуществление этого союза, уже во всех деталях согласованного с французским королем, находилось под угрозой срыва. Переговоры с Франциском I проходили в течение двух лет и по вине Екатерины грозили не состояться. Ох уж эта молодежь! С ними всегда надо быть настороже».
Из предстоящей свадьбы племянницы он старался извлечь максимальные для себя и своего сына выгоды. Но неожиданно события приняли нежелательный оборот.
В один из дней его посетил Ипполито Медичи, доводившийся Екатерине по линии отца двоюродным дядей. Юный кардинал, красивый и обаятельный, рожденный от безвестной красавицы крестьянки, был взволнован. Преклонив колено и поцеловав папе перстень на руке, он признался:
– Ваше Святейшество, я намерен жениться на Екатерине. Мы любим друг друга.
Папа, привыкший ничему не удивляться, на мгновение растерялся.
– На Екатерине? Вот как?
Он некоторое время молчал, раздумывая в поисках достойного ответа.
Наконец, собравшись с мыслями, поднял голову и внимательно посмотрел на Ипполито. Лицо папы как всегда оставалось бесстрастным: он умел владеть собой.
– Сын мой, – негромко, но твердо произнес он, – я не желаю, чтобы вы воспользовались минутной слабостью, поэтому не имею права позволить восторжествовать несправедливости. Екатерина не может стать вашей женой. Я без промедления пошлю за ней и объявлю мою волю.
– Неужели вы не хотите, чтобы Екатерина обрела свое счастье? Ради нее я готов отказаться от сана кардинала.
Но папа оставался непреклонен. То, что он услышал, ему явно пришлось не по душе, и он резко оборвал юношу.
– Расстаньтесь навсегда с мыслью стать мужем Екатерины.
Ипполито вынужден был покориться воле Его Святейшества.
Екатерина тоже вынуждена была повиноваться, хотя это и не обошлось без слез.
– Я умру в разлуке с Ипполито! Я так люблю его!
Глядя в эти минуты на Екатерину, он почувствовал, что готов рассмеяться. Неужели Екатерина действительно полагала, что папа способен забыть о государственных интересах и позволить своей родственнице разрушить его политические планы?
– Дочь моя, – напомнил он, – вам придется выйти замуж за сына французского короля, о чем вы, к моему удивлению, успели запамятовать. Если вы отвергните его, вас станут проклинать за то, что свое душевное спокойствие вам важнее мира и благоденствия в Италии.
Произнося эти слова, Климент VII не слишком терзался угрызениями совести, ибо не верил в сию всепоглощающую страсть. Он поцеловал Екатерину и ласково произнес:
– Дитя мое, к алтарю я поведу вас сам.
Екатерина успокоится довольно быстро, рассудил папа. Несмотря на свой юный возраст, она была умна, проницательна и уже понимала, что любовь и политика совмещаются крайне редко, и почти все браки сильных мира сего основываются не на любви, а на выгодных сделках. Какие бы чувства она, герцогиня Флорентийская, не питала ко второму сыну французского короля, ей придется, как решили король и папа, стать женой принца Генриха Орлеанского.
Его Святейшество был рад, что свадьба состоится в ближайшее время. В Марселе он вновь согласует все условия брачного договора, не упустит ни одной мелочи и к концу месяца, по прибытии невесты в Марсель, поведет ее к алтарю. Лишь бы гордые французы не изменили своего решения и не заявили на этот раз, что приданое невесты для них слишком скромное. Он утешил себя мыслью, что власть дана ему Богом и людьми на то, чтоб править, а не на то, чтоб договариваться и просить. Климент VII склонил голову.
Громко кричали чайки, тихо переговаривались сопровождающие его кардиналы, вышедшие на палубу полюбоваться закатом, но он их не слышал. Он спал.
