Вандалы - Вольфганг Викторович Акунов
Царя окружал совет, состоявший из особо приближенных к его особе лиц, не имевших четкого круга служебных задач, но всегда готовых исполнить любое его важное поручение, как легендарные рыцари Круглого стола короля Артура Пендрагона. В общем и целом это был своего рода рудимент совета, собиравшегося в палатах древних германских царей, чтобы, сидя за царским пиршественным столом, свободно высказываться по тому или иному вопросу (даже «Бич Божий» Аттила, если верить «Готской истории» восточноримского дипломата Приска Панийского, пользовался неформальными услугами такого постоянно действующего «мозгового центра», перенятого им у его шурина – гепида Ардариха).
За этим круглым столом царя Гейзериха присутствовали не только вандалы, но даже негерманцы, вплоть до римлян – например, комит Севастиан, сын (по другим источникам – зять) былого врага вандалов, комита Римской Африки Бонифация. Правда, для этого необходимо было выполнить одно условие вандальского царя – перейти в арианскую веру. Мера, необходимость которой становится вполне понятной, с учетом постоянной, охватывающей всю Экумену лихорадочной конспиративной деятельности, ведомой православными епископами даже из мест, куда они были сосланы царем вандалов за строптивость. Правда, Севастиан не согласился доказать свою верность Гейзериху переменой веры, чем помешал своему карьерному росту и не был назначен командующим всем вандальским флотом. Не совсем ясно, куда сын (или зять) Бонифация потом девался. А вот о некоторых православных советниках царя вандалов, имевших испанское происхождение и не пожелавших принять арианство, известно, что они были казнены за неуступчивость.
Наряду с главным, царским двором, существовали и дворы вандальских царевичей, размещавшиеся в очевидно весьма комфортабельных, окруженных поистине райскими садами, поместьях ближайших родственников самодержца. Успешный флотоводец, например – царевич Гентон – мог т. о. наслаждаться плодами своих побед самостоятельно, не делясь ими с отцом (хотя и не думал оспаривать авторитет последнего), поэтому обычного соперничества между отцом и сыном в правление Гейзериха не замечалось. Чтобы раз и навсегда исключить борьбу за престолонаследие, Гейзерих разработал первый на христианском Западе закон о престолонаследии. Хотя повсюду римские легионарии и авксилиарии поднимали на щит своих любимых военачальников, выставляя их на показ почтенной публике как очередных кандидатов на императорский престол, Гейзерих постановил, что первоочередное право на престол имеет старший в царском роду. Правда, этот закон был обнародован лишь при оглашении его завещания.
Столь позднее обнародование этого существовавшего, судя по всему, уже на протяжении десятилетий порядка престолонаследия был примечательным реально-политическимс ходом царя-долгожителя. Его старшему сыну Гунериху уже исполнилось шестьдесят, и Гейзерих не мог знать, переживет ли этот сын его самого (ведь второй его сын, Теодорих, уже умер). А его младший сын, Гентон, приобрел в народе такую популярность своими морскими победами, что, по древнему германскому обычаю избрания царей из рода Астингов, несомненно, избрали бы его, если бы… он не погиб от рук врага в ходе одного из своих морских походов «за зипунами». Итак, закон о престолонаследии был обнародован именно в тот момент, когда и без того не могло оставаться сомнений в том, кто станет править после Гейзериха. Будь же он опубликован ранее, это, возможно, перессорило бы сыновей «колченого евразийца» между собой при дележе шкуры неубитого медведя…
Столь же ловко действовал Гейзерих и в области финансов. Он однозначно баловал свой собственный клан крайне низкими налоговыми ставками, не слишком обременял налогами мелких производителей (снабжавших всю военно-политическую надстройку вандальского царства благами земными), но давал почувствовать всю тяжесть налогообложения своим противникам – прежде всего богатым римским семействам тех провинций, в которых число экспроприированных экспроприаторов было невелико, и кафолическому духовенству, которое при прежней, римской власти, до прихода в Африку вандалов налогов почти не платило. Когда же после разгрома Вандальского царства Флавием Велизарием в Африку возвратились римские налоговики, почти весь афроримский народ горестно застонал под тяжестью многократно возросшего налогового бремени (включая недоимки, накопившиеся за десятилетия пребывания афроримлян под «вандальским игом») – и пожалел (а может, и всплакнул) о «варварах-вандалах»…
Особую группу весьма состоятельных подданных Гейзериха невандальского происхождения составляли купцы, державшие в своих руках международную торговлю (на Руси их называли бы «гостями», а в Хазарском каганате – «рахдонитами»), – греки, иудеи и армяне. Для них Гейзерих также ввел щадящий налоговый режим (нисколько не ужесточенный и его преемниками). Лишь в пору последней, отчаянной борьбы с восточными римлянами за Карфаген этим важным двигателям вандальской экономики, беззаботно процветавшим целыми десятилетиями в своих роскошных виллах с видом на море и приумножавшим свои состояния, пришлось-таки раскошелиться на нужды обороны…
Столь скандальное происшествие, как методичное разграбление Вечного города Рима на Тибре, не могло быть расценено иначе как открытый вызов Римской империи и остаться безнаказанным. Поэтому период с 456 по 467 г. лучше, чем весь предыдущий период правления Гейзериха, характеризуют виртуозность использования им всех имевшихся в его распоряжении политических средств. Поначалу он продолжал действовать под прикрытием, которое заблаговременно себе обеспечил. Император римского Востока Маркиан и его всемогущий канцлер гот, или же алан, Аспар отклоняли все просьбы западноримской Равенны о помощи, не вступали ни в один союз, могущий быть направленным против вандалов, а, когда вандальские пираты совершенно распоясались, ограничились отправкой в Карфаген для переговоров арианского (!) священника, долго внушавшего Гейзериху, в самых вежливых выражениях, необходимость вести себя приличнее.
Но тем более ревностно равеннские мудрецы старались привлечь на свою сторону тех, кто еще не знал, на чью сторону встать, – свебов в Испании и мелких узурпаторов в Галлии и Далматии, отделившихся от Западного Рима (хотя
