Государь Иван Третий - Юрий Дмитриевич Торубаров
Но что-то задерживало посадника. Наконец князь увидел, как в открытые ворота влетел какой-то всадник. Его и коня словно кто-то нарядил в белый саван. Так что узнать, кто прибыл, было трудно. И только крик в открытую наружную дверь «Посадник пожаловал!» заставил князя вытереть губы и быстро подняться из-за стола. Они встретились в проходе, прямо у двери едальни.
– Что случилось? – с тревогой спросил князь посадника.
Сняв огромную мохнатую шапку, отряхивая с нее налипший снег, сбросив шубейку, ответил:
– Бояре задержали, требуют… – Он оглянулся по сторонам и прикрыл дверь в едальню, но неплотно, и все домашние расслышали его слова: —…Казни смерда. Боятся, если он еще просидит в темнице, то как бы народ не поднялся и не освободил его.
– А как великий князь? – спросил Ярослав.
– Да брось ты, князь, это! Я те скажу, если люди придут, начнут грабить, думаешь, князь тя по головке погладит? Ну! – Восклицание было произнесено с командным оттенком.
– Ладно, – махнул князь рукой, – но только не сегодня.
Посадник победно улыбнулся. У него в голове мелькнула мысль: «Боится. Если что, потом откажется, скажет, не при мне, а сам дал добро».
– Завтра так завтра.
Услышав слова о казни парня, Ольга побелела и едва сдержалась, чтобы не броситься к отцу с мольбой этого не делать. Но она хорошо знала родителя. Пообещав, он уже не отступит. Опоздала! Что же делать? Ольга знала – мать тут не советчица. Она всегда на стороне отца. Кто же поможет? Единственным человеком, кому она могла доверить эту тайну, была ее старая нянька. Княжна уже давно выросла из того возраста, когда нуждалась в няньке. Но после Ольги детей у них не было, а няньку, которую все полюбили за мягкость характера, преданность своей госпоже, так и оставили при дочери, не найдя другого применения.
Нянька со слезами на глазах слушала свою Оленьку. Замуж ее никто не отдавал, поэтому она считала княжну своей дочерью.
– Его завтра казнят. Если это случится, я не знаю, что с собой сделаю, – в расстройстве говорила Ольга.
– Ничего, – успокаивала бабка, – время еще есть! Что-нибудь придумаем.
И придумала.
Под вечер в темницу пришла старуха с ведром кипяченого молока.
– Ты что тут делаешь, бабка? – выйдя из караулки, наткнулся на нее стражник.
– Мне так, милый мой, вас жалко. Погодка-то какая! Мерзнете вы, поди. Вот я вам и принесла горячего молочка погреться.
– Лучше бы ты бражки принесла. А то… молоко. Много им нагреешься!
– Так оно… с медком.
– Коль с медком, то давай, я всех угощу, – беря у нее ведро, сказал стражник.
– Ты сам-то, голубок, тоже глотни. Оно дюже лечебное!
– Глотну, бабка, глотну.
Он поднял ведро и сделал несколько глотков.
– Ух-х! Хорошо! – промолвил он, одной рукой вытирая усищи. – Благодарствую, старая. Что надо, приходи! – И он вернулся в сторожку, держа в руке подарок от старухи.
А через пару часов к темнице приблизились две фигуры, плохо различимые в буйстве снежного бурана. Первой вошла в сторожку нянька. А пришла она забрать ведро. Оказалось, что все сторожа спали непробудным сном. Старуха шустро вернулась к двери.
– Оленька! Иди, не бойся! Мужики спят как убитые.
Та осторожно, на цыпочках, вошла в помещение. Огарок свечи слабо освещал его. Но все же можно было рассмотреть спящих: кто положил голову на стол, кто прикорнул в уголке, а кто растянулся на лежаке. Все они дружно похрапывали. Ключи лежали на столе, чтобы удобно было их взять тому, кто шел к заключенным.
Ольга хорошо помнила, где в темнице находился ее спаситель. Она нашла его спящим под грудой соломы. Холод загнал его туда.
Она стала растаскивать солому, чтобы освободить пленника.
– Ты кто? – спросил он, садясь и сбрасывая солому.
– Не узнал? Я Ольга, пришла за тобой.
– Зачем? – удивился тот.
– Как – зачем? Завтра тебя казнить решили! – довольно громко произнесла Ольга.
– Казнить? Без суда не имеют права.
– Ты что, дурной? – Из-за спины Ольги высунулась бабка. – Да какой суд! Посадник вырвал у князя согласие. И весь суд. Давай, пока охрана не проснулась, бежим отсюда. А то и нас загребут.
Дорофей что-то начал понимать. Он поднялся. Рослый, плечистый. «Надо же такому родиться! Почему он не князь? Вот бы пара была моей Оленьке». – Старая, видать, имела еще зоркие глаза.
– Но… куда мне? – неуверенно, понимая всю серьезность своего положения, произнес он.
– Пошли на улицу и подальше отсюда, – скомандовала старая, больше других сохранявшая ясность ума.
Они прошли сторожку, где по-прежнему похрапывали сторожа. Когда Ольга положила ключи на стол, Дорофей вдруг вспомнил, что камеру не закрыли. И, вернувшись, запер ее.
Прибывшие утром за преступником палачи были крайне удивлены и недоумевали, куда делся узник. Ключи на месте. Замок закрыт, а его нет. Стража доказывала, что она глаз не смыкала всю ночь. Палачам пришлось им поверить, ибо все они были, как стеклышко, трезвы. Если бы кто их напоил брагой, то другое дело. Бояре, с нетерпением ждавшие развязки, не поверили посланцам и сами поехали все обследовать. Да, стража была трезва, замки на месте. Неуж нечистая сила вмешалась? И некоторые из них, в душе не веря в ее существование, крепко задумались.
А спасенный заявил своим спасительницам, что ему надо пробраться в Москву и попасть к государю.
– К кому? К кому? – удивленно спросила Ольга, ибо отец дома ни разу не называл так великого князя.
Дорофей пояснил.
– К нему мы поедем вдвоем, – энергично заявила Ольга, – потому что без меня тебе к нему не попасть ни за что.
– Это почему? – спросил Дорофей, приостанавливаясь.
– Да потому, что к нему мой отец и то с трудом попадает. Дел много у великого князя, – пояснила она.
По тому, как задумался Дорофей, можно было понять, что ее слова дошли до его сознания.
Когда они подошли к дому князя, он сказал:
– Дальше вы идите одни, а я поищу где-нибудь себе пристанище. Что вам из-за мня иметь неприятности?
– Не дури! – Ольга посмотрела на него.
Заросшее лицо Дорофея покрылось снегом. И это почему-то рассмешило Ольгу.
– Тя сейчас везде начнут искать, – встряла бабка, – а ты спрячешься у мня. Туда никто не зайдет. А когда подготовитесь, то и поедете.
– Э, нет! – возразил Дорофей. – На пару дней я согласен, а там уж прощайте, я один поеду. Попрошусь к купцу какому-нибудь. Буду мешки
