Юрий Щеглов - Малюта Скуратов. Вельможный кат
А случилось то необычайным — особенным — образом. Едва Малюта вышел из кремлевских ворот и окунулся в солнечную светлую — весеннюю — погоду, как напротив ему Готфрид Майер попался, будто поджидал, кем-то подставленный. Когда вечером с Прасковьей он поделился, так и выразил охватившее тогда чувство:
— Ей-богу, как подбросил кто немчина мне: вроде толкнул!
Готфрид Майер сразу в Малюту и впился, жалобой размахивая:
— Не ведаю, к кому обратиться — в какой приказ идти?! Всемогущему государю челом хочу бить! Обошли лукавые и неправедные, и потери я несу огромные. В другой державе, например в Польше, я бриг бы снарядил и в погоню кинулся, а у вас тут и порядочного порта нет, и до моря не доберешься.
Выяснилось, что товар у Готфрида забрали какие-то венецианцы, по именам лишь известные, составили обоз и исчезли, посмеявшись над его самоуверенностью, царской грамотой и засыпав ложными обещаниями.
— Такого со мной на Руси еще не происходило! Полагаю, что морем они уйдут к ганзейцам. Или далее — к англичанам. А как догонишь? — сокрушался обманутый купец. — У вас ни флота, ни кораблей, да и моря-то с портами нет. Страна без моря — не страна.
И еще о массе всяких событий Готфрид Майер распространялся, собрав вокруг изрядную толпу. Вечером Малюта передавал Прасковье:
— Я стою слушаю — язык за зубами держу. Немчин клятый, любое переиначит. Так ему, сквалыге, и надо! Везде хвастает царской милостью. Море ему подавай! Корабли для погони. Я моря того в глаза не видел, и живу!
— И я моря не видела, — ответила, печалясь, Прасковья. — Где уж нам до моря добраться. Тут на речку сходить — заботы из всех углов смотрят.
Малюта успокоил немчина и направил в Посольский приказ к дьяку Висковатову. Он каждого иноземца туда нацеливал: пусть разбираются. Иоанн не любил, когда жаловались приехавшие из-за рубежа.
Отбоярившись от немчина, Малюта отправился дальше в город и возвратился после полудня прямо к царю. Иоанн как раз собирался в Столовую комнату. За обедом он бывал особенно добродушен. Присутствие царицы Анастасии оказывало на него благотворное действие. Кто из ближнего окружения хотел обратиться с просьбой или за какой милостью, ловча, подстерегал известный момент. Умело пользовались этой чертой Иоанна и друзья, и советники, и радетели за землю Русскую. Набиравшийся опыта Малюта к царю никогда не набивался, но постоянно был под рукой. Иоанн всегда знал, где новый фаворит находится, куда пошел и зачем. Едва Малюта возвращался откуда-нибудь, Иоанн за ним посылал, а слать недалеко. Умел Малюта быть рядом.
— Лишь Васька Грязной ступил за порог, чтоб кликнуть меня, — рассказывал он Прасковье, — как я уже перед светлыми очами государя оказался. Он сразу спросил, кого видел, что слышал, исполнил ли его волю. Я все по порядку выложил, как монеты на стол. И про немчина не забыл. А он этого поганого немчина очень высоко держит. И часто зовет утром для расспросов, угощает сладко и шлет на дом яства, к которым мошенник на родине привык. Здесь, Прасковьюшка, стой да смекай да промашки не дай! А немчин мне, ей-богу, поперек горла! Шпик он, и больше ничего! Однако государю прямо не отрежешь. Его подвести к тому надо.
И вот какой разговор произошел между Иоанном и Малютой.
— Встретил я, государь пресветлый, купца Готфрида Майера у самых ворот.
— То мне ведомо, — кивнул царь. — О чем толковали?
— Плакался он, что венецианцы обжулили.
— Его разве обжулишь? — удивился царь.
— Получается так, — не без удовлетворения ответил Малюта.
— Да нам-то что? Пусть идет в Разбойный приказ, а когда городовые стрельцы отыщут подлых венецианцев — возьми к себе да разузнай, кто виноват, хорошенько. Долго же он тебе в уши дул?
Реплика Иоанна не поразила Малюту. Он давно усвоил, что государю каждый шаг и его, и Басманова с Вяземским, и многих других не загадка.
— Ругал нас, — осторожно сказал Малюта. — Громко ругал. При стражниках. Подтвердят охотно.
— Неужто ругал? И за какие грехи?
Иоанн выше вздернул круто выгнутые брови, отчего взор ястребиных глаз приобрел еще более острое и хищное выражение, чем обычно. Солжешь или обманешь — заклюет!
— Мол, кораблей нет, чтоб гнаться за венецианцами, да и моря нет вовсе. Бог землю нашу, дескать, обделил. А страна без моря — это он, государь пресветлый, твердил — не страна!
— Ах, пес смердящий! — воскликнул Иоанн и так по-особенному глянул на Малюту, что у того сердце радостно ухнуло. — И ты смолчал?!
Или потом ухнуло, а тогда затрепетало лишь. Малюта осмелел и поднял взор на Иоанна.
— Я бы пнул его, государь пресветлый, но у него опасная твоя грамота. Он ее в суме за собой носит и не раз размахивал ей, принуждая твоим именем к повиновению.
— Ах, пес смердящий! — опять воскликнул Иоанн и опять по-особенному взглянул на Малюту. — А ты что думаешь?
— Англичане к нам по морю пришли, и мы к ним должны по морю идти. Ты сам, государь пресветлый, не единожды повторял: до тех пор, пока мы у Ганзы и поляков моря не возьмем, до той поры не торговать нам по-настоящему. Нарвы с Иван-городом мало. Ты сам с Красного крыльца, государь пресветлый, когда Шуйского воеводой провожал, бросил клич: на Колывань, на Ригу, на Дерпт! И стрельцы, шапки вверх покидав, вслед за тобой, как будто кузнечные мехи, выдохнули: на Колывань! На Ригу! На Дерпт!
— Да, славный был день, — улыбнулся Иоанн. — Страна, говоришь, без моря не страна? Ишь ты! Немчин! Без тебя знаем, какая у нас страна. Все возьмем! И море и окиян! И китов тех из моря-окияна выловим. Хотел было велеть тебе призвать немчина и вздернуть, как полагается, за оскорбление, но сейчас переменил мнение. Теснят нас от моря, теснят. Умный немчин, хитрый. Литва с Польшей хоть и стены перед нами воздвигают, но мы их проломим. Без своего флота Ганза нас за людей не считает.
Малюта понимал, что царь не нуждается в указаниях пришлого купчика. Но досадно и обидно за властелина, да и за себя.
— Признаюсь тебе, Прасковья, — говорил Малюта вечером жене, — глас государя: на Колывань! — и по сей день в ушах громыхает. Я Ливонию воевать пойду, ибо с нее, с проклятой, все наши горести и начинаются.
IIIОписание отношений Иоанна с северными странами и Ливонским орденом заняло бы не один многостраничный том. На подробный разбор этих длительных, запутанных и остроконфликтных ситуаций надо было бы потратить несколько долгих жизней. Властители северных и западных государств боялись продвижения Московии в Европу, желая торговать с русскими купцами на ее территории, скупая по дешевке необходимые технически цивилизованным обществам товары. Стремление соседей Иоанн хорошо понимал. Но сам он желал иного — не просто расширить границы, захватывая чужие земли, а расширить их таким образом, чтобы беспрепятственно идти в центральные области континента своим караваном, строить большие подворья в крупных городах и иметь льготные грамоты на свободный обмен разного рода продуктами. Иоанн неотступно добивался возможности приглашать в Россию искусных мастеров, да не только лить пушки и строить здания, но и лечить, печатать книги и учить всяким наукам способных к тому молодых дворян. Плодородная почва России быстро впитывала даже самое хилое зернышко, которое сразу и бурно шло в рост.
Шведский король, престарелый Густав Ваза убеждал английскую королеву Марию I Тюдор, предшественницу королевы Елизаветы, не иметь никаких сношений с восточными варварами. Война началась с приграничных споров. Адмирал Иоанн Багге, несмотря на ряд успехов, в конце концов позволил русским войти в Финляндию и атаковать Выборг. Результаты победы князей Петра Щенятева и Дмитрия Палецкого, которым содействовал астраханский царевич Кайбула, были весьма ощутимы — масса пленников: мужика сбывали за гривну, а девку — за пять алтын, пушки и богатые трофеи отправляли длиннющими обозами в столицу государю. Он принимал их лично у ворот Кремля.
Иоанн, получив благоприятные известия, приказал Малюте позвать дьяка Висковатова и на радостях — не без задней мысли — решил сообщить ногайскому хану Исмаилу о разгроме шведских войск:
— Пошлем ему в дар несколько шведских доспехов, чтобы убедился воочию в наших славных делах. Прямо так и напиши, — велел он гордо Висковатову. — Вот новые трофеи России! Король немецкий сгрубил нам: мы побили его людей, взяли города, истребили селения. Так казним врагов. Будь нам другом!
В подобные мгновения Малюта видел в государе самого Бога, высшее существо в облике человека, ниспосланного уберечь и укрепить Россию. Иоанн действительно смирил притязания Густава Вазы, а складывающиеся обстоятельства показали, что поляки и ливонцы, не говоря уже о Литве, постоянно старались ослабить Москву. События на юге и разбои хана Девлет-Гирея ставили перед Иоанном почти неразрешимую задачу — вести оборонительную и наступательную войны на два фронта. Россия находилась в плотном огненном кольце. Геополитическая справедливость, о которой так любят толковать на Западе, была на ее стороне. Не немцы, а русские оказались народом без пространства, которое вдобавок методически пытались сузить немирные соседи. Антирусские настроения в варшавском сейме считались признаком прогрессивности и хорошего тона.
