Игорь Лощилов - Отчаянный корпус
Полковник взял трубку и представился.
— Здравствуйте, Евгений Петрович, — услышал он мягкий адмиральский баритон, — чем заняты?
Ветров доложил о работе над отчетом.
— Понимаю, что время у вас напряженное, — сказал контр-адмирал, — и все же не могли бы найти минуту, чтобы зайти ко мне?
Зеленцов возглавлял институт не очень давно. Раньше он работал в высоких сферах, чуть ли не в ЦК, и принес оттуда необычайную обходительность. Это был руководитель новой формации, не отягощенный знаниями из узких областей, но обладающий особой широтой мышления, способностью быстро ориентироваться в обстановке и хорошо ладить с людьми любого ранга. Он легко связывал лабораторные испытания нового приемника с последними нашими мирным инициативами в Европе, а разработку пульта управления связным комплексом с принципиальными вопросами военного строительства. Причем его цепкий ум умел выявлять такие связи, которые им, технарям, никогда не пришли бы в голову. «Ну, такой у нас не задержится, — сделали вывод в институте, — получит вторую звезду и уплывет». Так, по-видимому, и должно было случиться — уж больно скромным казалось их суденышко для такого капитана.
Зеленцов в отличие от предшественников избегал всякого хождения «в народ» и, должно быть, даже не представлял, где находятся основные научные подразделения и службы института. Посещению кубриков и трюмов он предпочитал постоянное бдение на капитанском мостике, но тем не менее всегда располагал свежей информацией о положении дел. Для этого учредили специальную группу — адмиральский штаб. Конечно, за счет научных сотрудников, ибо штатным расписанием такая группа не предусматривалась. Из нее сразу же посыпались в подразделения разнообразные распоряжения, анкеты, таблицы, которые следовало немедленно заполнять. Часто представители штаба появлялись сами, учтивые и надменные. Большинству из них дозволялось ходить в гражданской одежде под предлогом частого выезда в «почтовые ящики» и правительственные учреждения, где не принято появляться в форме. Но на самом деле это служило только предлогом. От капитана, пришедшего за очередной справкой к полковнику, можно было легко отмахнуться, тогда как общение с сугубо вежливым человеком в штатском требовало по традиции особой почтительности.
Старый «предбанник» перед кабинетом начальника института переделали в просторную приемную, для чего сломали стенку соседней комнаты. Вместо дежурного по части, который занимал предбанник при выезде начальника, в приемной теперь постоянно находился адмиральский адъютант — лощеный лейтенант в форме такой изящности, словно ее прислали из Парижа, если там, разумеется, шьют форму для советских офицеров. Ветрова он отличал, заметив, с какой уважительностью относится к нему босс, и сейчас, увидев его, резво вскочил, открывая дверь в адмиральский кабинет.
Зеленцов вышел из-за стола. Здоровался он примечательно, не так, как иной — сунет клешню да еще смотрит в сторону, не прекращая постороннего разговора. Нет, адмирал не протягивал, он выдавал свою руку как подарок, обратив ладонью вверх, фиксировал на пару секунд пожатие и пристально заглядывал в глаза. Казалось бы, мелочь, но человеку становилось приятно даже от такого мимолетного внимания.
Нет, он положительно нравился Ветрову не только обходительностью, но и этими расчетливыми движениями теннисиста, которыми может похвастаться далеко не каждый человек такого звания. Сколько ни помнил Ветров, а он надел погоны в десятилетнем возрасте, армия всегда славилась дебелыми генералами. Но сейчас появление нового поколения генералов-теннисистов не могло не вызвать симпатии. К тому же еще этот демократизм, непривычная свобода суждений и ироничная манера разговора с непременным подтекстом. Адмирал тоже испытывал симпатию к Ветрову, видя в нем не только авторитетного в своей области специалиста, но и всесторонне образованного человека.
— Плохо, говорите, пишет молодежь? — спросил Зеленцов, как бы продолжая телефонный разговор, и показал на кресло за небольшим столиком в затемненном углу кабинета.
Ветров не помнил, чтобы говорил такое вслух, скорее всего адмирал догадался о его недовольстве по тону ответа.
— Да, пишут неважно, — сказал он, — но не это самое страшное. Хуже, что думать боятся. Не то чтобы не умеют, просто боятся. Вместо того чтобы раскинуть мозгами и самим найти решение, будут рыскать по чужим работам и прежним отчетам в надежде наткнуться на готовенькое. А это так заметно, думал ли человек сам или откуда-нибудь переписывал.
— Может быть, вы и правы, хотя сдается, что чересчур строги, — мягко возразил адмирал. — Найти решение способен далеко не каждый, таких в науке процентов десять, а то и менее. И вы в их числе. Но бывают умники. Вы слышали что-нибудь о Денисове?
Ветров пожал плечами:
— Не приходилось.
— Отстаете от жизни. Денисов служит в нашем округе и имеет редкое ученое звание — старший лейтенант. Он считает, что решил задачу повышения эффективности обмена информацией, о чем поведал нашим высшим партийным органам. Обычный путь изобретателя показался ему, видимо, ненадежным. Оттуда его послание было направлено Главкому. Представляете, наш скромный Эдисон из Озерного решил задачу, над которой трудятся десятки научных коллективов, в том числе и мы с вами. Отношение армейцев к науке известное, но Алексей Иванович не воспользовался удобным случаем для насмешки, а деликатно отфутболил послание Петру Семеновичу…
Поднапрягшись, Ветров вычислил, что в футбол играли Главком и Начальник Связи, с которыми Зеленцов был, разумеется, лично знаком.
— …и, вспомнив старика Ломоносова, сделал приписку: «Дерзают ныне ободренны». Петр Семенович тоже решил не уступать и приказал разобраться с «быстрым разумом Невтоном». А теперь, после того как наши полководцы поупражнялись в изящной словесности, нам предстоит заняться грубой прозой. Затем вас и позвамши.
«Не повезло», — подумал Ветров и обреченно спросил:
— Идея-то хоть стоящая?
— Насколько я понял, речь идет о сжатии сообщений, то есть как раз по проблеме вашего стола.
У Ветрова появилась робкая надежда уклониться.
— Видите ли, Василий Кузьмич, — заговорил он как можно убедительнее, — мы действительно занимаемся сжатием спектра с точки зрения повышения информационной плотности канала связи. Это проблема техническая. Если же речь идет о сжатии сообщения, то имеют в виду прежде всего смысловое содержание. Это проблема уже лингвистическая или, если хотите, искусственного интеллекта. Тут я разбираюсь слабо, тут более полезны кибернетики.
— Ну-ну, — усмехнулся Зеленцов, — думаю, что вашего профессорского интеллекта достаточно, чтобы разобраться в идее старшего лейтенанта. А не хватит, воспользуйтесь искусственным. Хотя, по правде говоря, сама идея меня интересует мало, ибо в дело вступили потусторонние силы. У нашего Эдисона появился адвокат в лице местного политработника, который тоже прошелся по высшим адресам. Им заинтересовалось политуправление, — он кивнул в сторону аппарата правительственной связи, — звонил Николай Григорьевич и обещал подослать своего политбойца. Так что материал на двойном контроле. Словом, возьмите эти бумаги и разберитесь. Или, чтобы не выбиваться из стиля вышестоящих резолюций, потщитесь раченьем вашим показать. Следует поехать в Озерное и лично познакомиться с коллегой. Путь хоть и недолгий, но все равно мытарства. Что делать, пока инициатива ненаказуема, придется страдать.
Полковник вернулся к себе и начал просматривать врученные адмиралом документы. Письму неведомого старшего лейтенанта предшествовали препроводительные и листки с резолюциями. Волею судеб оно попало в большой бюрократический заповедник, каждый обитатель которого постарался поставить метку в зоне своей ответственности. Большей частью совершенно бесполезную.
Написано письмо было довольно бестолково, что также сказалось на длительности его блуждания по кабинету. Из письма следовало, что старший лейтенант Денисов служит инженером связного вычислительного комплекса, в котором осуществляется архивное хранение донесений. С помощью разработанной программы он наладил их статистический учет и нашел, что по содержанию они могут быть разбиты всего на несколько групп. Словарный состав донесений оказался тоже довольно ограниченным. Собственно, ничего интересного в наблюдении старшего лейтенанта не было. В любой сфере человеческой деятельности существуют устойчивые обороты и своя терминология, что позволяет применять различные формализованные языки. И размер словарного запаса ни о чем не говорит. Математики, на что народ интеллектуальный, а способны обойтись вообще двумя сотнями слов, так что по сравнению с ними военные абоненты связного комплекса в Озерном могли сойти за настоящих языковедов.
