Волки Дикого поля - Алексей Павлович Пройдаков
Воинов прибавлялось. Участились случаи раздоров между удельниками, а также их людьми. Иногда происходило и вовсе неслыханное: обнажались мечи.
Особенно отношения обострились, когда подошли основные силы галицкого князя, среди которых было много угров и ляхов – спесивых и заносчивых.
На княжеском совете решили идти до Днепровских порогов, где ожидать галицких выгонцев – воевод Юрия Домамерича и Держикрая Володиславовича.
– Это ещё зачем? – бурчал киевский князь. – Монголов не так много, а рухляди с ними и того менее…
– Ты её завоюй сначала, эту рухлядь-то, – отрезал Мстислав Мстиславич.
По сведениям сторожевых застав воеводы Яруна, основные скопления врага замечены на той стороне Днепра, да уж больно они незначительны.
– Сведения верны? – уточнил Мстислав Романович и подозрительно добавил: – Пошто в разведку только твои ходят?
– Ярун опытен, не подведёт. Добавь своих, ежели желаешь.
– Добавлю Ивана Дмитриевича… Черниговцы своими не желают усилить сторожи?
– Колгота ни к чему, – устало ответил черниговский князь. – Я вам доверяю.
В шатёр влетел воевода Ярун. Забыв поклониться высоким князьям, он крикнул:
– На Днепре лодья с того берега! В ней монголы…
– Вот этого я и ожидал, – довольно улыбнулся галицкий князь.
– Чего ты ожидал? – подступил к нему Мстислав Романович. – Что это значит?
– Боятся нас недруги, потому шлют соглядатаев, говорят, послы…
Он подозвал Яруна и доверительно велел:
– Проводи их сюда, чтобы половцы не забидели.
Ярун поклонился и стремительно вышел.
– Невзора ко мне! – вдогонку ему крикнул князь Удатный. – Толмачить станет.
– Зачем они пожаловали? – озабоченно поскрёб затылок князь черниговский.
– Как зачем? Усыпить бдительность противника – наполовину его одолеть, – назидательно ответил князь галицкий. – Станут твердить, мол, не с вами воюем… Знаю я эти речи.
– А ежели предупреждение? – засомневался Мстислав Романович. – Что станем ответствовать?
– Поглядим.
Жребий Баата чулуна
Узнав о начале сбора войск урусутов, Субедей-багатур погрузился в глубокие раздумья. Необходимо отметить, что именно они – раздумья, иногда длившиеся по несколько часов, – составляли основу его громких и бесспорных побед.
Думал он вот о чём.
«Разговоры о непобедимости монгольского оружия хороши у золотой юрты повелителя, когда под твоей рукой не менее двадцати туменов отборных бойцов, способных дойти до Последнего моря.
А если их всего два и ты находишься на чужой территории, окружённый только врагами, или теми, кто готов тебе вцепиться в глотку, как только заметит, что ты стал уставать и выдыхаться?
Кипчаки вот-вот соединятся с большим войском урусутов, – думал полководец. – Значит, они решились напасть. Ничего, рассудит нас только вечное небо».
До последней минуты он не верил в серьёзную возможность такого союза, хотя никогда его и не исключал.
Кипчаки надавили на жалость урусутов… Пожалеть этих степных бродяг вместо того, чтобы их бить, забирать добро, скот и земли! Глупцы они, эти урусуты!
Помощи монголам ждать неоткуда, до главной ставки – тысячи вёрст.
Субедей представил, как возрадуются все эти лизоблюды у трона, когда примчится его гонец с нижайшей просьбой: помоги, выручай!
Карьеру полководца Чингиз-хана можно считать оконченной. Самое время идти крутить хвосты коням, считать быков.
Можно просто уйти тихо и незаметно, тогда кипчаки возрадуются, а урусуты долгое время будут рассказывать внукам, как смертельно напугали монголов своими густыми бородами.
В этом случае имя Субедея навеки покроется позором.
Он даже встряхнул головой, чтобы очнуться, шатнулся по-пьяному и зримо представил своих джагунов: сколько уже с ними пройдено – и ни одного поражения.
Немного повеселел, подумав, что сейчас, как и ранее, ситуация такова: победить или умереть – нормальный выбор для монгольского военачальника.
Не впервой сражаться с большим войском. Тактика многодневной войны в степи стара, как и сама степь: измотать, расчленить, потом перерезать по отдельности. Не считая, как баранов.
Багатур хлопнул в ладони и приказал созвать тысячников обоих туменов.
– Урусуты готовятся выступать против нас, их много, они дома, – сказал всем. – Скоро к ним придут кипчаки Котяна. Их тоже много. На реке им станет совсем тесно, и они пойдут в степь – охотиться за нами. Нас мало.
– Урусуты – это плохо, – сказал Баатачулун. – Мы с ними ещё не дрались и не знаем, каковы они.
– Нас мало, и мы на чужой земле, – сказали Тешихан и Чегирхан. – Надо скорее напасть на них, пока не ждут.
– Пойдём лучше и сразу захватим их главный город Кивамень, – предложил до сих пор угрюмо молчавший Джебе. – Только и слышно: нас мало, нам плохо… Тьфу!
Он сплюнул на кошму.
– Можно подумать, что нас когда-то где-то ждали, а теперь не знают, как избавиться… Воины вы или слабые женщины?
Тысячники промолчали, выжидательно глядя на Субедея.
– Джебе прав, – примирительно сказал он, – но не совсем и не во всём. Их много. Сзади – горцы, они побиты, но не совсем… На севере – эти хвастуны булгары, которые считают нас грязными язычниками, того гляди кинутся. Мы в кольце врагов. И это плохо… А что хорошо?
Субедей обвёл взглядом боевых товарищей, которые преданно смотрели на него, ожидая в его словах обрести выход из ситуации.
– Скажи, что хорошо, непобедимый, порадуй нас.
– Хорошо то, что урусуты уже много лет воюют на своей земле друг с другом. У нас тоже так было, пока не появился повелитель, объединивший все племена в один железный кулак. У них такого нет, и все они по-прежнему враги, хотя и делают вид, что друзья. Кипчаки и урусуты тоже враги многие годы.
Он показал два пальца. Потом один загнул.
– Один сломаем, а одним даже дырку в циновке пробить невозможно… Повелитель всегда говорил: чтобы победить врагов, надо их рассорить изнутри, а потом натравить друг на друга. – Он хитро посмотрел на всех и заявил: – Мы к ним пошлём посольство.
Это прозвучало неожиданно.
После того, как правитель Отрара Каир-хан Инальчик с одобрения хорезмшаха Мухаммеда приказал перерезать монгольских послов, посылать посольство к кому бы то ни было для монголов стало дурным знаком.
– Непобедимый, ты – великий воин, – нерешительно сказал Баатачулун. – Дай команду, и мы их всех перережем, как бешеных псов. Но не посылай нас на добровольную смерть, чтобы урусуты резали монголов безнаказанно.
– Старый друг, – проникновенно сказал Субедей. – Ты – лучший из монголов. Боишься ты – боятся все… Тогда я сам пойду к урусутам с посольством.
На этот раз все действительно испугались и стали кричать, размахивая руками, уговаривать, потому что знали: если Субедей что-то решил, от своего решения никогда не отступится.
– Непобедимый, не бросай нас!
– Прикажи любому, мы пойдём куда угодно.
– Не
