Долгая дорога домой - Дайни Костелоу
Всего неделю назад он был на Вандомской площади, где под радостные крики коммунаров свалили триумфальную колонну Наполеона Первого. Но пока коммунары ликовали, форт Неси на юге Парижа был захвачен французской армией, и город оказался под еще большей угрозой, потому что начался обстрел западных его стен.
«Необходимо переправить Элен в более безопасное место, — решил Марсель. — Подальше от канонады, потому что Пасси вполне может оказаться на линии прямого огня с обеих сторон. Лучше всего было бы передать ее Жоржу».
— Послушай, — сказал он. — Надо как можно скорее сообщить Жоржу, что ты нашлась.
— Он в армии со своими солдатами, — откликнулась Элен. — Там его и ищи.
— Это я знаю, — кивнул Марсель, — но армия сейчас не в Париже. Она передислоцировалась в Версаль, и мне с ним не связаться. Я не могу оставить город.
— А ты тоже солдат?
— Во всяком случае, не армейский. Но я попытаюсь дать ему знать. А тем временем тебе придется пожить здесь. Спать можешь наверху в кровати Пьера, а я буду сторожить внизу. Иногда мне придется выходить за провизией, но обещаю, что ночью я тебя одну не оставлю. — Сказав это, Марсель отвел недовольную Элен в тесную комнату Пьера. — Постарайся заснуть. — Он встряхнул одеяло. — У тебя был тяжелый день. И ничего не бойся.
Элен улеглась на узкую кровать, которая была ненамного удобнее, чем приютская, и хотя была уверена, что заснуть не сможет, уже через две минуты погрузилась в глубокий сон.
Марсель посмотрел на спящую сестру и спустился вниз. Из-за городских стен доносилась неумолчная канонада, ей отвечал огонь коммунарских пушек. Город был в осаде, гражданская война разгорелась не на шутку, и братья оказались на враждующих сторонах.
Марселю было совершенно непонятно, как передать весть об Элен Жоржу. И если даже это удастся, сможет ли Жорж забрать сестру и организовать ее защиту?
Конечно, существовала вероятность, что Жорж, как и раньше, появится внезапно, и тогда они вдвоем решат, что делать с сестрой.
Марсель проверил, надежно ли заперта садовая калитка, а потом, устроившись поудобнее на кипах соломы, задремал под шум канонады. Случалось ему спать в местах и похуже.
Едва забрезжило утро, он уже был на ногах и тут же вспомнил все, что рассказывала Элен накануне. Этот самый Гастон… Марсель вскипел от ярости, представив, что пришлось вытерпеть сестренке от этого человека, кто бы он ни был. В Париже, должно быть, сотни мужчин носят имя Гастон, но мучитель Элен расспрашивал ее о родителях, сестрах и даже о нем, Марселе. Может ли так статься, что он — Гастон Дюран? Уж если мерзавец был способен поджечь сарай, набитый собственными товарищами, чтобы самому сбежать, то он вполне способен похитить и использовать малолетнюю девочку. Если бы Дюран, разыскивая Элен, пришел сюда, Марсель бы его кастрировал.
Он снова подумал о Жорже. Где сейчас может быть брат? Вряд ли в Париже, хотя и это возможно. Совершенно ясно, что Жорж — правительственный шпион. Видимо, у него имеется способ проникать в город и уходить из него незамеченным, а если это так, то, вероятно, он этим путем и Элен сможет вывести.
Шли дни, но Жорж не появлялся, и Марселю все труднее становилось оберегать сестру. Ему приходилось оставлять ее на несколько часов подряд, поскольку и, зная, что противник превосходит коммунаров в вооружении, Марсель понимал, что рано или поздно правительственные войска ворвутся в Париж и тут начнется ад.
Грохот выстрелов стал постоянным аккомпанементом к жизни, его уже почти не замечали, но падавшие снаряды причиняли серьезный ущерб домам и стенам, и Марсель требовал, чтобы Элен, пока его нет, не выходила из конюшни. «Теперь, когда ты снова со мной, — говорил он ей, — я должен точно знать, где ты».
Он сделал все, что мог: проник в дом и принес ей ее собственную одежду, чтобы она могла избавиться от грязной серой приютской робы; принес колоду карт, книги для чтения, бумагу и карандаши, а главное — добывал еду. И все равно Элен почти все время была одна и скучала.
— Не могу я остаться с тобой, — объяснил он, когда сестра стала умолять его не уходить. — Идет война, на баррикадах каждый человек на счету, в том числе и я. — Он поспешно ее обнял. — Слышишь, пушки гремят? Мне пора.
Пушки Элен слышала — их слышал весь Париж, — но не их она больше всего боялась. А вдруг он не вернется? Что с ней будет, если Марселя убьют?
— Ты обещаешь вернуться? — спросила она тихо и робко.
— Конечно! — ответил он, понимая, что может не выполнить обещание.
«Куда, к чертям, подевался Жорж? — подумал он в очередной раз. — Отчего не пришел, как обещал? Может быть, после нашего последнего разговора он ушел из Парижа, а теперь, когда начались бои, не может вернуться. Может, его поймали? Или убили?» Вопросов было полно, ответов — ни одного.
Элен тоже очень ждала Жоржа. Он-то точно решит, что делать. Да, Марсель делает все, что может, но Жорж, наверное, имеет больше возможностей. Почему братья воюют на разных сторонах, она не понимала. Они оба французы, оба выросли в Париже… Вот ведь беда какая…
Жанно медленно выздоравливал от ран — молодость живуча. Ребра цвета грозовой тучи при резких движениях все еще болели, но зашитое плечо заживало, рана очищалась, и шишка на голове спала, оставив лишь глубокий шрам под волосами.
Альфонсу удалось продать часы и на вырученные деньги купить продукты и дрова. Несколько недель все трое ели приличную еду, а не перебивались отходами, подобранными на рынке. Вскоре лицо мальчика приобрело здоровый цвет, и дней через десять он снова стал выходить на улицу.
Супругам Берже Жанно сказал, что рыщет в поисках провизии, так что остатки драгоценной наличности они спрятали подальше. И действительно, Жанно часто приносил фрукты и овощи, которые удалось освободить от чрезмерной опеки хозяев и при этом не попасться. Но главное, чем занимался он во время этих выходов, — искал Элен. Каждый вечер он проходил мимо дома на авеню Сент-Анн, надеясь увидеть там признаки жизни, но дом стоял запертый и темный. Удалось ей сбежать тогда, на складе? Он надеялся, что удалось, и, значит, теперь она где-то прячется.
Жанно заглянул в свое прежнее логово и нашел там Поля с Мартышкой. От них он узнал, что раненый Гастон залег в берлогу в том самом доме, где держал пленницей Элен.
— Хреновый у него вид, — сообщил Поль. — Его пырнули в ногу. Хлестало,
