Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
Земная жизнь людей — временное пристанище. Здесь христианство в какой-то мере совпадает с язычеством, далее же полнейшее разногласие. Земная жизнь человека должна быть закончена заключительным сражением между силами добра и зла, после чего Господь призовет людей на последний Страшный Суд, на коем будет вынесен окончательный приговор. Истинно верующих в Бога Господь призовет в свои Божественные чертоги и дарует им вечную жизнь, а нераскаявшихся грешников обречет на вечные мучения.
— Дык, таких людей будет тьма-тьмущая, князь. Уж прытко жесток твой бог.
— Вот здесь ты не прав, Прохор. Бог всемилостив и он дает возможность человеку спастись, если тот на протяжение всей своей земной жизни искренне и беззаветно блюдет божественные заповеди. Иисус Христос и послан Богом к людям, дабы указать им едино правильный путь к вере, «ибо он спасает людей своих от грехов их», — говорится в Евангелии, коль они выполнят заповеди Христа.
— Заповеди?.. О чем же, князь, они толкуют?
— Десять заповедей Закона Божия были даны на горе Синай через пророка Моисея народу еврейскому, по возвращении его из странствий по египетской пустыне… Заповеди сии были написаны на скрижалях — двух каменных досках. В первой говорится: Бог повелевает познавать и почитать его одного, веровать в него, надеяться на него, любить его и не иметь никаких других богов, опричь него. Против сей заповеди Божией грешит тот, кто проповедует или обретает какое-либо ложное учение, противное учению Православной Церкви, отделяется от нее, став раскольником; кто гадает, читает заговоры, слепо верит обычным случаям в жизни, придавая им Божественную силу; кто ленится учиться Закону Божию и надеется больше на человека, нежели на Бога; кто верит тайным силам тварей — колдунам, чародеям — и старается ими воздействовать.
Лицо Прошки скисло. Однако решил не прекословить. Занятно, что далее Ярослав поведает.
— Затем Бог написал: «Не сотвори себе кумира и всякого подобия, что на небеси, на земле, что в водах и под землей; да не поклоняйся и не служи им».
И вот тут Прошка не стерпел:
— Выходит, что твой Христос запрещает служить не токмо нашим богам, но и поклоняться солнцу, луне, звездам, рекам, лесам, деревьям, зверям, птицам и даже цветам, растениям и рыбам?
Тут и Березиня, прожившая все годы среди лесов и лугов, кои она боготворила больше всего на свете, не выдержала своего затянувшегося молчания и молвила сердито:
— Худой твой бог, князь! Худой!
Ярослав поперхнулся, помрачнел, чувствуя, как его начинает одолевать гнев.
«Как же проповедовать учение Христа среди народа, насквозь насыщенного язычеством? — подумалось ему. — Ничего-то не получается. Староверы могут и на убийство пойти, отстаивая своих истуканов.[172] А как возмутятся Прохор и Березиня, заслышав о седьмой заповеди Христа: „Не прелюбодействуй“. Тотчас припомнят „Соломона в женолюбии“, отца его Владимира, кой окрестившись, приняв веру христианскую и на Руси ее водворившую, не снял с себя славу неистового блудника. Коими еще словами увещевать староверов?! Увещевать веско. Не годно гнев свой выказывать».
Надо было взять себя в руки, выхолостить раздражение и продолжать беседу. Коль сам единственную семью не сумеешь убедить, то как ввести православную веру на всей Ростовской земле? Не так давно отец создал в Киеве целый пантеон языческих богов во главе с Перуном. Русичи сие хорошо ведают:
«Бог Перуна сотворен из древа, голова его выложена из серебра, уши и усы сработаны из золота, а ноги ковали смастерили из железа. В правой деснице Перун держит молнию, коя вся изукрашена сверкающими рубинами. А перед самим богом горит вечный огонь.[173] Изрядно чтил князь Владимир славянских богов. Каждый день приходил к мольбищу, и строго-настрого дозирал за огнем. За халатное отношение к обслуживанию сего пламени жрец мог ответить жизнью. Вот как князь всея Руси был предан старой вере. Перуну ежедневно доставляли жертвы, в его честь забивали быков и овец. А кто знал за собой грех, жертвовал „бородою и волосьями головы“».
Богу посвящали целые луга и рощи. В таком лесу воспрещено было вырубить древо или даже сломать сучок, то почиталось святотатством, достойным смерти. И вдруг… Будто дьявол вселился в великого князя, будто на изнанку вывернулся. Тех же богов, коих сам ставил, рубить стал, выкорчевывать. Негоже так…
Крепка, неизбывна память народная. Её не скинешь, как кафтан на лавку. Ведь понятия «бог», «вера», «дух», «душа», «рай» пришли в православие из древнерусского язычества. Это сотворилось только на Руси, ибо на Западе все эти суждения явились из латинского и греческого языков. Спасение на «том свете» отложилось у русичей с древних времен, не случайно похоронные обряды сопровождались празднествами — тризнами.
Еще в своем отрочестве Ярослав прочел сочинение арабского путешественника Ибн Доста под названием «Книга драгоценных драгоценностей», в коей Доста писал, что ежели у русских умирает знатный человек, ему вырывают могилу размером в просторную комнату, кладут туда мертвеца, одежду, золотые обручи, кои он носил, много яств, сосуды с напитками и другие ценности. Жена, кою он любил, живой помещается в погребальной комнате. Затем затворяют двери, и она там умирает. Хмельные напитки клали для того, чтобы покойник на том свете мог угостить друзей и знакомых; клали даже бутыль святой воды, чтобы отгонять чертей, кои хотели бы утащить его в ад. А дабы душа не выходила наружу и не беспокоила живых, могилу запечатывали четырьмя крестами, кои делались заступом по углам захоронения.
Славяне верили, что загробная жизнь родственна земле, что усопшим надобно всё, чем они пользовались при жизни. Обычай — чисто языческий. По христианским же воззрениям душа в загробном мире ни в чем не нуждается.
Церковники сетовали, что храмы сиротеют: «Коли какого плясуна, или дудочника позовут на игрище, на сборище языческое, то все туда радостно устремляются и проводят там, развлекаясь, целый день. Коли позовут в церковь, то они позевывают, чешутся, сонно потягиваются и отвечают: „Дождливо, холодно“, или еще чем-нибудь отговариваются. На игрищах же нет ни крыши, ни защиты от ветра, а нередко и дождь идет, метель метет, но они ко всему этому относятся весело, увлечься зрелищем, гибельным для их душ. А в храме и крыша есть, и приятный воздух, но туда многие не хотят идти».
Древние верования и обряды перемешались с христианством. Весна обернулась Богородицей, ездящую на Благовещение на сошеньке. А почему она «богородица», о том каждый сеятель скажет, что она, одолев свой долгий путь, останавливается на ночлег в крестьянской избе и опрастывается там своим богом и сыном. И не в лютый студень-зимник[174] разрешается от бремени, а теплой благодатной весной. Именно такой бог приносит крестьянину урожай и жито на зиму.
А кто стал покровителем крестьянских работ и помощником оратая? Святые Илья, Егорий и Никола. Последний подменил собой стародавнего «житного деда», поелику на иконах он представляется с длинной седовласой бородой; на поле Никола — коренной бог, ибо он «жито родит», «ярь засевает», «горох сеет». Мужики изображали Николу в облике деревянных статуй или икон и ставили на полях.[175]
Егорий (Юрий) стал богом-покровителем скота и богом весенней растительности: он «с ключиками» отмыкает землю, выпускает росу и растит траву.
Илья же разобщился. Он остался громовиком Перуном, и в тоже время совпал с церковным праздником, подменив старое божество жатвы. Это про него изрекают: «Илья — старая жнея», «жито зажинает».
Языческие обряды[176] даже вошли в церковные месяцесловы. Промежуток от Рождества до Крещения заняли дохристианские Святки, за ними следовала Масленица, коя стала кануном Великого (предпасхального) поста. В Христианскую Пасху вплелись языческие поминальные обряды, а также древнеславянский культ хлеба. В Троицу — культ березы. Преображение Господне начали отмечать как пору сбора плодов — Яблочный Спас.
Языческие верования и стародавние обряды не только не запропали, но продолжали развиваться. Особенно это касалось грешника. Его нельзя было вынести через окно или дверь, ибо грешная душа, сопровождаемая чертями, не в силах через них пройти. Приходится домашним извлекать доски из потолка…
Многое смущало Ярослава, и всё же надо настойчиво приводить староверов к всеобщему крещению.
И он вновь повел долгий сказ о заповедях Христа, постах, православных праздниках…
Глава 13
ЖЕЛЧЬ КОЛЫВАНА
Тихомир, вернувшись из леса с мужиками, прорубавших дорогу к Смоленску, не ушел к капищу Велеса, а остался в городе. За несколько недель, проведенных в лесах с ростовскими мужиками, он привык к ним, деля вкупе лишения и невзгоды, втягивался в разговоры, сам на привалах многое рассказывал, удивляя мужиков своими знаниями о жизни трав и деревьев, и толковал о них с такой любовью, будто о какой-нибудь желанной ладушке сказывал. По всему чувствовалось, что этот парень самозабвенно увлечен природой. А после привала Тихомир всегда брался за топор и трудился так сноровисто, что мужики за ним не поспевали.
