100 великих катастроф на море - Евгений Викторович Старшов
Остается лишь добавить, что третий «собрат» «Царя» и «Стратилата», фрегат «Иоанн Богослов», построенный И. В. Должниковым в 1787–1788 гг., участник ушаковских сражений в Керченском проливе и при Калиакрии, оказался совсем хилым, отчего вскоре был перепрофилирован для выполнения учебных задач, а уже в 1794 г. отправлен на разборку, однако в Николаеве, где он должен был окончить свое существование, из-за неосторожного обращения с огнем загорелся порох в крюйт-камере, и обреченный фрегат взорвался. Жертв было мало – 12 человек, очевидно, по причине вывода корабля из строя.
Английский фрегат «Прозерпина» во льдах (1799 г.)
28 января 1799 г. 28-пушечный фрегат «Прозерпина» под командованием капитана Джеймса Уоллиса отправился в плавание, ставшее для него последним. Сохранилось письмо капитана главнокомандующему Британским флотом в Северном море вице-адмиралу Арчибальду Диксону с подробным изложением крушения и последовавших за ним событий. Письмо это было переведено на русский язык и издано еще до революции, его мы и предлагаем читателю с небольшой археографической правкой:
«Остров Ньюарк, 18 февраля 1799 г.
Милостивый Государь! С величайшим прискорбием должен я известить вас о потере фрегата Его Величества «Прозерпина», бывшего под моим начальством. Кораблекрушение случилось поутру 1-го числа сего месяца, в устье реки Эльбы, куда я, в исполнение Вашего предписания, прибыл из Ярмута. Оставив этот порт в полдень 28-го января, мы не встретили ничего примечательного до утра 30-го числа, а тогда, подойдя к острову Гельголанду, истребовал я сигналом лоцмана. Погода стояла весьма хорошая при ветре от NNO, почему мы дошли до Красного Бакана, где на ночь стали на якорь. Здесь мы увидели, что баканы были сняты, а потому и составили совет, в присутствии г. Гренвилла (Томас Гренвилл – брат лорда Гренвилла, отправлен на «Прозерпине» с дипломатической почтой к берлинскому двору. – Е.С.), с гельголандским лоцманом и двумя нашими, бывшими на фрегате, которые объявили, что они совершенно знают реку, и могут войти в нее без баканов. Они все были согласны, что мы до Куксхафена можем дойти без малейшей опасности, если только пойдем между половиной отлива и половиной прилива, когда они могут видеть открывшиеся песчаные банки, уверяя притом, что лоцманские знаки им совершенно известны.
Поутру снялись мы с якоря при весьма хорошей погоде и при тихом ветре от NNO, и пошли вверх реки (Эльбы. – Е.С.). Пакетбот «Принц Уэльский», пришедший с нами из Ярмута, шел впереди. Около четырех часов после полудня, когда мы находились в четырех милях от Куксхафена, пошел снег и настала весьма мрачная погода, принудившая нас бросить якорь; в это время мы видели в реке весьма мало льда.
В девять часов вечера ветер перешел к OZ и дул с чрезвычайной силой и большою метелью. Этот ветер при отливе нагнал такое количество толстого льда, что, употребив всю команду к работе, мы с великой нуждой могли сохранить (якорные. – Е.С.) канаты, чтоб их не перерезало, и удержать свое место до утра. В восемь часов приливом почти весь лед унесло вверх по реке, и оставило впереди нас чистое место. Увидев, что река была совершенно наполнена льдом и пакетбот стоял на мели, мы уверились в невозможности высадить на берег г. Гренвилл, и в том, что нельзя было фрегату идти далее, а потому я счел за нужное без малейшей потери времени выйти из Эльбы. Вследствие этого мы тотчас снялись с якоря, и пошли из реки. Теперь намерение мое было высадить г. Гренвилла где-нибудь на ютландском берегу; ибо, по собственному его показанию, важность возложенного на него поручения необходимо этого требовала.
К несчастью нашему, однако ж, в половине десятого часа фрегат стал на мель, невзирая на уверение лоцманов, что мы миновали уже все банки, и так как ветер дул весьма крепко, то мы нашли на мель при большом ходу и сели очень плотно, несмотря на то что у нас стоял один только форстеньги-стаксель. Я тотчас велел спустить гребные суда с намерением завести якорь; но так как в это время была полная вода, то с отливом лед понесло на нас с такой скоростью, что невозможно было употребить этого способа. Гребные суда тотчас были подняты, и всех людей заставил я ставить стрелы, чтоб подпереть фрегат, наклонив его несколько на сторону банки, дабы он не упал к фарватеру; ибо в этом последнем случае мы непременно должны были бы погибнуть. В этом предприятии мы успели: фрегат, при убылой воде, наклонился к мели. Первое стремление прилива принесло к нам столько льда, что он оторвал у нас все стрелы, содрал с левой стороны под кормой всю обшивную медь и переломил руль надвое. При всем том я не терял надежды снять фрегат с мели при полной воде; на этот случай, для облегчения его, велел пушки и тяжелые снаряды бросить за борт, но все они остались на льду: это обстоятельство даст Вам понятие о толщине льда.
В десять часов вечера 1 февраля была полная вода; но дувший тогда крепкий ветер от SO так много препятствовал приливу, что мы имели тремя футами менее воды, нежели в то время, когда стали на мель: это положило конец всем нашим надеждам. При наступлении отлива и во все его продолжение мы находились в самом ужасном состоянии, ожидая всякую минуту, что лед изломает фрегат наш в куски; к этому должно присовокупить чрезвычайный холод, весьма темную ночь и страшную вьюгу со снегом. Все это вместе ставило нас в самое отчаянное положение.
Гибель фрегата «Прозерпина» во льдах. Гравюра 1802 г.
2 февраля поутру буря усилилась до невероятной степени; лед доставал до кормовых окон моей каюты; старн-пост переломился, и вообще фрегат в других частях был много поврежден. Г. Гренвилл и офицеры фрегата предлагали сделать опыт, перебраться на берег по льду; этот способ только один нам и оставался для спасения людей, ибо оставаться на фрегате не только было уже бесполезно, но и могли произойти от этого самые пагубные последствия.
Хотя такое предприятие казалось мне весьма опасным и я имел очень слабую надежду на успех по причине сильного холода,
