Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи
Микула от души рассмеялся.
– Сарыч, сейчас я понимаю многое из того, что прежде казалось мне загадкой. Например, как могли уцелеть ты и двое твоих друзей, когда ваш оставшийся после боя с мазендаранцами отрядик угодил в засаду здешних горцев. Или отчего ты даже с тремя-четырьмя десятками самых отчаянных разбойников не мог возвратиться за сокровищами. Я теперь твердо знаю, почему останки сгоревших судов очутились на каменной гряде и именно бортами к горловине. Правда, кое-какие вопросы у меня еще остались, но на них мне ответишь ты сам.
– Но лишь после того, как мы станем хозяевами сокровищ. Сколько предстоит работы, видишь сам, поэтому медлить нельзя. Выставляем дозоры, дабы на нас нельзя было напасть врасплох, и за расчистку расщелины.
– Мы не сможем управиться до темноты,– заявил Микула, рассматривая длинный каменный «язык», еще оставшийся на склоне горы и соприкасавшийся своим нижним краем с засыпавшей расщелину частью оползня.– Мы начнем разбирать осыпь снизу, а сверху на место убранных камней будут сползать под своей тяжестью новые. Здесь работы на несколько суток.
– Для того, кто не знает, где тайник,– добавил Сарыч.– Он в крайней левой части расщелины, поэтому нам следует убрать лишь четверть сползшего оползня. К тому же я знаю, как отвести от нас в сторону большую его часть, еще оставшуюся на склоне. Мы не зря выбрали это место. Снимаем Доспехи, засучиваем рукава – и за работу.
Трудились все, начиная от Микулы и кончая попеременно сменяемыми тремя парами дозорных, которых поставили у выхода из ущелья и на склонах горы справа и слева от засыпанной расщелины.
Вот указанный Сарычем участок оползня полностью расчищен, и на земле четко обозначились контуры расщелины, все еще засыпанной доверху камнями. Еще четверть часа напряженной работы, и взорам открылись бока двух бочонков высотой в человеческий рост и крышка деревянного, обитого по углам медью сундука длиной и шириной в два-два с половиной локтя.
– Они! – радостно воскликнул Сарыч.– Вытаскивайте их наверх! И осторожней, чтобы не разбить!
Когда бочонки и сундук были извлечены из трещины, Сарыч тщательно осмотрел их, проверил осмоленные днища бочонков и три толстые полосы из меди, опоясывавшие сундук по всей ширине и наглухо заклепанные на концах. Довольный осмотром, он подошел к Микуле, шепнул ему что-то на ухо.
– Десятский, пошли воинов спешно нарубить веток! – крикнул тот одному из дружинников.– Пусть сплетут из них одиннадцать носилок! На двое положите бочонки, на один сундук, а на остальные насыпьте камней примерно того же веса, как бочонки. Все носилки укройте плащами, чтобы не видно было, что на них лежит. Приступай!
Деревья росли рядом, плести из веток носилки, на которых русские воины обычно переносили раненых, для дружинников было делом привычным, и нужное количество носилок было изготовлено без каких-либо задержек. Когда все они были загружены и их поклажа укрыта плащами, каждые носилки подняли по четыре воина. Все носилки с бочонками и сундуком оказались в голове выстроившейся колонны, четверо с камнями – в ее середине, еще столько же – в хвосте. В голове колонны встали четыре копьеносца, в середине и хвосте – по восемь.
– Все готово к выступлению,– сообщил Микула Сарычу.– Очередь за тобой.
– Зажигайте,– обратился Сарыч к четверке стоявших рядом с ним лучников.– И пускайте стрелы, как я сказал.
Вначале вверх взмыла одна стрела с тянувшимся за ней черным следом, за ней – две с такими же дымными хвостами, напоследок – еще одна. Прошло несколько минут тягостного ожидания, и в стороне ущелья над вершинами деревьев прочертили небо две такие же дымные полосы.
– Что сообщила тебе Роксана? – спросил Микула.
– Место, где нас поджидает засада. И то, что в ней не меньше пяти сотен воинов.
– Об этом тебе сказали всего две стрелы? – в голосе Микулы явно слышалось сомнение.
– Да. Не веришь? Тогда припомни, сколько мест в ущелье, наиболее пригодных для устройства засады, мы с тобой насчитали во время пути к горе.
– Три.
– Есть и четвертое. И хотя оно не заметно со дна ущелья, по которому мы шли, оно хорошо видно сверху. Так вот, если засада будет устроена в первом по счету удобном месте по ходу от горы, Роксана должна пустить одну стрелу, во втором месте -две и так дальше. Понятно? А насчет числа чужих воинов мы договорились так. Если их больше пяти сотен, стрелы летят полого в нашу сторону, меньше полутысячи – направляются строго вверх. Тоже понятно?
– А если бы засады не было вообще?
– Тогда были бы одновременно в разные стороны пущены четыре стрелы, за ними еще одна в нашу сторону. Мы с Роксаной постарались предусмотреть все.
– И то; что сейчас к тому месту, откуда взлетели Роксанины стрелы, могут поспешать вороги?
– Это тоже. Поэтому твоя сестра вначале должна спуститься с утеса, и лишь после этого ее воины пустят стрелы. Покуда вороги прибудут на то место, там уже простынет и Роксанин след. Лучше скажи, хорошо ли помнишь участок ущелья, где нас поджидает засада? Если нет, могу кое-что подсказать и напомнить.
– Не надо, я его запомнил лучше других, ибо сам устроил бы засаду именно там. Нанес бы одновременный удар по противнику спереди и сзади, отрезал бы ему путь из ущелья в обе стороны и намертво зажал на пятачке промеж крутых склонов. После чего добил бы уцелевших вражьих воинов стрелами, заранее расположив лучников на удобных позициях по склонам ущелья. Думаю, что точно так намерен построить бой и военачальник, чьи воины подстерегают нас в ущелье. Однако это не удастся: не он мне, а я ему устрою засаду. И хотя у него намного больше воинов, я не завидую ему.
Сарыч был опытным воином, не раз и не два сражался против кавказских горцев, участвовал в совместных походах с русами, знал сильные и слабые стороны тех и других, поэтому сейчас с интересом следил за действиями Микулы, решившего с неполными полутора сотнями своих дружинников победить больше пяти сотен врагов. Конечно, его осведомленность о засаде, ее местонахождении и силах противника давали ему определенные преимущества, но, чтобы одержать верх над вчетверо сильнейшим врагом, этого было мало. Неужто он верил в собственные командирские способности и отвагу своих дружинников настолько, что не допускал мысли о существовании равных им соперников? Что ж, предстоящий бой расставит все по местам.
В ущелье отряд вступил в том же порядке, в котором прежде проследовал по нему из бухты. Впереди шагал десяток дозорных в полной боевой готовности, за ними растянулись большинство воинов, через равные промежутки времени сменявших у носилок товарищей, колонну замыкали еще десяток готовых к бою дружинников. Как догадался Сарыч, Микула намеренно вводил в заблуждение возможных наблюдателей противника мнимой беспечностью своих воинов.
В сотне шагов от опасного места построение отряда изменилось. К удивлению Сарыча, колонна не сжалась, а растянулась еще больше, правда, все шедшие доселе поодиночке дружинники сбились в группы и больше не расходились. Но произошло и то, чего он ждал: два отряда лучников-само-стрелыциков, примерно по два-два с половиной десятка человек в каждом, вскарабкались на склоны ущелья и двинулись дальше по ним, стремясь находиться на высоте, которую только могли достичь. У всех наготове были самострелы, страшное в умелых руках оружие, чьи тугие пружины посылали стрелу намного дальше самых дальнобойных луков, а короткие, толстые стрелы пробивали насквозь не только кольчуги, но и латные доспехи. Вместе с самострелыциками на один из склонов поднялись и Микула с Сарычем. На груди у сотника висел боевой рог, в руках был лук. По его примеру достал свой лук и Сарыч.
При подходе к месту ожидаемой засады головные дозорные ускорили шаг, вскинули повыше щиты, ощетинились во все стороны копьями. Зато самострелыцики на обоих склонах вовсе прекратили движение вперед, а начали взбираться еще выше. Этот маневр Микулы был понятен Сарычу: сотник хотел с первых минут схватки использовать свое преимущество в средствах дальнего боя и навязать противнику сражение по собственным правилам. И это должен был понять противостоящий сотнику чужой военачальник, ибо своим перестроением русичи ясно показали, что они не только знают о засаде, но и готовы наказать за дерзость тех, кто осмелился преградить им путь.
Вот и место, где неминуемо должна состояться первая встреча врагов. Прежде узкое ущелье, по дну которого могли идти рядом не больше трех-четырех человек, раздалось до ширины в пятнадцать-двадцать локтей. Оба склона, отвесные у дна, на высоте трех человеческих ростов начинали с незначительным уклоном отступать в стороны, чтобы через полтора-два десятка саженей снова устремиться строго вверх. Эта пологая часть склонов была густо усеяна скатившимися сверху крупными валунами, в ней кое-где виднелись ведущие в недра скал черные провалы. По-видимому, это были русла некогда струившихся под землей рек, выносивших свои воды в ущелье. Со временем они размыли и обрушили на дно часть склонов, состоявшую из более слабых каменных пород, чем расположенные выше и ниже скальные монолиты, образовав над ущельем две площадки-террасы. Только на них, среди валунов и в подземных лазах, могла прятаться засада, ибо ровная, открытая взору поверхность склонов выше и ниже площадок-террас не позволяла надежно укрыться даже единственному воину.
