Неля Гульчук - Терновый венец Екатерины Медичи
Но главное, случившееся сделало недействительным договор, заключение которого доставило Генриху столько проблем. Теперь младший брат не возвысится над старшим, не принесет Франции могущество с помощью удачного брака.
Смерть младшего сына разрушила надежды Франциска I на объединение французской и австрийской династий. Герцогиня д’Этамп была этим сильно раздосадована.
Все ее ухищрения, война с ее личным предательством интересов французской короны ради собственного блага, человеческие жертвы оказались, таким образом, напрасными и бессмысленными. Это было предостережение свыше! Фаворитка испытывала ярость и страх, но теперь страх за свою дальнейшую судьбу пересиливал все и заставлял искать новые пути спасения и благополучного существования. На Карла она могла положиться, он сохранил бы ее положение при дворе. Но проклятый Генрих! Если умрет король, Генрих не станет церемониться с любовницей отца! Проклятая нестареющая колдунья заставит своего любовника немедленно уничтожить ее, герцогиню д’Этамп! Анна, будучи обеспокоенной и встревоженной, с трудом скрывала свое смятение. «Пока я всемогущая, надо действовать!» – убеждала она себя и во всеуслышание громко и злорадно заявляла:
– Любимый сын короля умер не от чумы, а от отравления. В совершении этого преступления виновна Диана де Пуатье!
Тоска по любимому сыну сломила короля. Жизнерадостный Франциск потерял вкус к некогда любимой всей душой жизни.
Бедный король! Екатерине очень хотелось утешить его. Надев строгое черное платье, она отправилась в покои короля.
Франциск, сгорбившись, сидел за рабочим столом, машинально перебирая скопившиеся послания. Было прискорбно видеть его отрешенный взгляд. Когда Екатерина поцеловала его руку, он даже не улыбнулся. Создавалось впечатление, что перед ней сидит совершенно незнакомый человек.
– Катрин, я осиротел… Я остался абсолютно один…
Увидев скупые слезы на лице всемогущего монарха, потрясенная Екатерина, забыв об этикете, крепко обняла его:
– Ваше Величество, разве вы одиноки? У вас есть Генрих, есть маленький Франциск! Совсем скоро я снова подарю вам внука или внучку.
Но король не слышал ее, в его воображении снова и снова возникал образ любимого сына, осыпанного с ног до головы зараженными перьями. Он сам послал Карла на погибель… Но почему Бог забрал на небо Карла, а не Генриха? Чуткая Екатерина догадалась, о чем думает король и ужаснулась: Франциск предпочел бы, чтобы на месте младшего сына оказался старший!..
Теперь король не разлучался с графом д’Энгеном, с которым мог говорить о Карле, ибо они оба любили его больше, чем кто-либо.
Рождение внучки ознаменовало примирение короля с английским монархом. Вскоре после рождения маленькой принцессы был подписан мирный договор с Англией. По этому соглашению Франции была возвращена Булонь. Король Франциск тут же великодушно предложил Генриху VIII Английскому стать крестным отцом его внучки. Церемония крестин в капелле де Ла Трините замка Фонтенбло была грандиозной. Девочку нарекли Елизаветой. В крестные матери выбрали королеву Элеонору и наследницу наваррской короны Жанну д’Альбре. Английский посол вручил дофинессе дары крестного отца: кубок из яшмы, часы и золотую солонку с выгравированными на крышке оленями и ланями.
После крестин дочери Екатерина покинула Фонтенбло, чтобы отвезти маленькую Елизавету в Блуа, где ей предстояло воспитываться вместе со своим братом Франциском.
Детей вверили попечению месье и мадам д’Юмьер, но под руководством Дианы де Пуатье.
Екатерина торжествовала, думая о том, как мудро она поступила, подружившись с Дианой, – благодаря пережитому унижению теперь у нее были дети, самые надежные гаранты ее безопасности. Да и Генрих уже не испытывал к ней прежней неприязни. Она по-прежнему терпела и не замечала, что ее супруг целиком принадлежит Диане, что ее детей воспитывает мадам де Пуатье. Катрин на всю жизнь усвоила советы Дианы. Они были оскорбительны, так как исходили от любовницы мужа, но мудры, так как их дала женщина, которой, как богине, поклонялся Генрих, несмотря на разницу в возрасте в двадцать лет: будь нежной, но ни в коем случае не назойливой; если ты ласкаешь мужа, то делай это сдержанно, перестань проявлять итальянскую страсть и нетерпение.
Во время последнего посещения Генрихом спальни жены, утром он взял руку Екатерины и нежно поцеловал с выражением благодарности на лице.
Она спросила его:
– Анри, я действительно начинаю нравиться тебе?
Он с удивлением посмотрел на нее и ответил:
– Катрин, я уважаю тебя все больше и больше.
Это нельзя было назвать страстным признанием в любви, но это было самое большое, на что был способен Генрих по отношению к своей жене.
Король был подавлен смертью сына и в поисках спасения от тяжких дум кочевал из замка в замок: неделя – в Блуа, другая – в Шамборе, затем переезд из Амбуаза в Сент-Жермен, возвращение в Фонтенбло. Потом – все снова повторялось… Дофин вынужден был сопровождать отца, но герцогиня д’Этамп старалась оттеснить его от вершения государственных дел. Под мудрым руководством Дианы позиции дофина были усилены кланом Гизов, чье влияние и могущество стремительно возрастали.
Оба лагеря шпионили друг за другом, старались обмануть всех и вся и не упускали случая напасть исподтишка.
Друзья дофина начали делить добычу, которая, по их мнению, уже не могла от них ускользнуть.
Жестокое соперничество разгорелось между любимцем короля графом д’Энгеном, победителем в битве при Черизоле, и Франциском Лотарингским, графом д’Омалем, героем Булонского сражения, который благодаря знаменитому ранению обрел славу полубога.
Оба были молоды, вспыльчивы и тщеславны. Граф д’Энген присоединился к дофину во время подписания Крепийского договора, но стремительно растущее влияние Франциска Лотарингского, графа д’Омаля, настроило графа д’Энгена против дофина и вновь вернуло во враждебный лагерь герцогини д’Этамп. Столь видная фигура значительно снижала авторитет Генриха и Гизов, что помогало королю поддерживать равновесие между враждующими придворными партиями.
В феврале по прихоти беспокойного Франциска двор обосновался в замке Ла Рош-Гийон. Парк вокруг замка был завален снегом. Придворные, уютно разместившиеся у камина, ломали головы, как отвлечь короля от грустных мыслей. Молодежь жаждала веселья и, соскучившись по настоящей войне, решила выстроить форт, чтобы атаковать и защищать его с помощью снежков.
– Только потешные сражения могут развлечь всех нас, – выкрикнул Франциск Лотарингский, граф д’Омаль.
Король и фрейлины подошли к окнам: во дворе разворачивалось действие…
Генрих и Франциск де Гиз командовали нападающими, а граф д’Энген – защитниками.
Даже во время игры придворные разбились на две враждующие партии. Католики выбрали своим командиром наследника престола, которого поддерживал легендарный Меченый – Франциск де Гиз. Граф д’Энген возглавил реформистов, сторонников фаворитки короля. Именно Франциск де Гиз первым обрушил град снежков на графа д’Энгена.
«Католики сражаются с протестантами, – внезапно осенило внимательно наблюдающую за ходом сражения Екатерину. – Партия фаворитки против партии Дианы».
Франциск забыл о своей меланхолии и громко смеялся, когда кто-нибудь растягивался на снегу или спасался за сугробами.
– Какая великолепная забава, эти снежки, – восклицал король. – Как жаль, что мне уже не двадцать шесть, как им, а то я бы с удовольствием поучаствовал к этом сражении.
Внезапно в игре что-то произошло: вспыхнула ссора, начался обмен оскорблениями.
Вскоре противники стали бросать друг в друга не снежки, а камни. Пролилась кровь. Часть сражающихся проникла в замок. Из окон во двор полетели всевозможные предметы: подушки, табуретки, кубки, вазы, тарелки.
Катрин почувствовала надвигающуюся опасность, и предчувствие, как всегда, не обмануло ее: на голову графа д’Энгена, стоящего под окном, кто-то бросил тяжелый ящик. Граф, услышав предупреждающий крик герцогини д’Этамп, поднял голову, но отскочить в сторону не успел. Молодой человек упал с переломанной шеей на снег, который мгновенно обагрился его кровью.
Король в ужасе закрыл лицо руками.
– Кто совершил это убийство? – глухо простонал Франциск.
На этот вопрос ему никто не ответил. Злой рок снова обрушился на короля: сначала судьба отняла у него старшего сына, совсем недавно любимого младшего, теперь графа д’Энгена, которого Франциск полюбил, как родного.
Поиски виновного в этой смерти привели к другу Гизов итальянцу Корнелио Бентиволио. Дофин немедленно встал на защиту одного из своих сторонников.
– Он невиновен. Это была чистая случайность. Все произошло из-за обычной неловкости, – невозмутимо заявил Генрих.
«Ну почему шею сломали не ему?» – слушая объяснения престолонаследника, негодовала фаворитка. Она с ужасом все отчетливее сознавала, что именно Генриху, этому мрачному ублюдку, достанется все, ведь судьба так благоволит к нему.
