Неля Гульчук - Терновый венец Екатерины Медичи
– Ты всю жизнь ненавидел меня и пренебрегал мною, – бледнея от долгой накопившейся обиды, бросал в лицо отцу Генрих. – Клянусь, пока я жив, этот договор не вступит в силу. Многие города Франции поддержат меня и требования, выраженные в моем договоре. С содержанием моего документа будут ознакомлены все жители королевства.
– Глупец, запомни на всю жизнь: во Франции только слово короля имеет силу закона.
Но остановить атаку обвинений сына было уже невозможно.
– Я требую заменить маршала д’Аннебо более опытным военачальником. Зачем вы изгнали Монморанси? Только он смог бы уладить все дела в государстве и принести Франции вместе со мной очередные блестящие победы.
Франциск в бешенстве махнул рукой. Сама мысль, что ему угрожает собственный сын, была непереносима для него. Генрих хочет заставить его вновь призвать ко двору коннетабля де Монморанси! Франциск не терпел попыток принудить его к чему бы то ни было. Это Диана навела сына на мысль устранить одного из протеже Анны, которую сенешальша люто ненавидела. Генрих никогда не додумался бы до этого. Время и годы брали свое. Король был уже не прежний атлет, стройный и сильный, но и сейчас острый блеск темных и живых глаз выдавал в нем неутомимого борца. Он уже собрался вызвать гвардейцев, чтобы арестовать Генриха, но, вспомнив о Катрин и маленьком внуке, передумал, решил сам справиться с сыном. «Ну что ж, Генрих, – усмехнулся Франциск, – будем считать, что свой удар я получил, теперь моя очередь поставить тебя раз и навсегда на место!»
Король жестко и повелительно произнес:
– Я останусь единственным повелителем Франции до самой своей смерти без того, чтобы кому бы то ни было могло прийти в голову противоречить мне и моим решениям в словах или поступках.
Дофин не собирался сдаваться:
– В таком случае, принимая во внимание, что дела в государстве идут плохо и всю вину в конце концов переложат на меня, я отказываюсь показываться на заседаниях Секретного совета.
Такая решимость и энергичность никогда не были свойственны Генриху. Франциск догадался относительно источника, из которого исходил сегодняшний бунт дофина: Диана де Пуатье оказалась непревзойденной интриганкой, воспользовалась доверием короля и внесла разлад между отцом и сыном. Франциск стиснул кулаки, ему так захотелось немедленно прогнать эту колдунью со двора, однако за этим последует неминуемый разрыв с наследником престола, который может повлечь за собой неисчислимые потери, и он решил не подвергать себя и государство подобному риску.
– Ссоры до добра никогда не доводят! – уже примирительно произнес король. – А нам с тобой еще предстоит привести к благополучной развязке военные действия против Генриха VIII. Мир с Испанией еще не означает мира с Англией. После всех неудач яви доказательства, что умеешь побеждать! Ступай, иди к жене или к своей…
Франциск, еще недавно такой бодрый, только что воспрявший от болезни, вновь крепкий телом и упорный в любого рода дипломатических переговорах, вышел из зала после беседы с сыном опустошенный и обессиленный как физически, так и морально. Он, состарившийся прямо на глазах, прошел в кабинет, сел за свой рабочий стол и задумался. Из этого состояния его вывело внезапное вторжение герцогини д’Этамп, как вихрь ворвавшейся в ход его рассуждений.
– Как вовремя ты пришла, Анна! Ты так нужна мне именно сейчас.
Франциск подробно пересказал фаворитке свой разговор с сыном.
– Это все дело рук Дианы! – возмутилась Анна. – К тому же Генрих критикует договор, потому что не заинтересован в укреплении позиций своего брата. Однако без вдовы он никогда бы не решился выступить с открытым протестом! Как я ненавижу эту лицемерку! Я уничтожу ее!
Но уставший король не хотел новых дворцовых сражений.
– Нет, нет, Анна! Ты недооцениваешь ее. В схватке с Дианой ты однажды можешь проиграть. И тогда ничто не спасет тебя!
Взмахом руки он прервал готовое было вырваться возражение фаворитки.
– И не перечь мне! Я знаю, что говорю! В этом мире есть только одна женщина, способная противостоять вдове великого сенешаля. И не только противостоять, но и однажды победить ее…
– Кто же это? – заинтересовалась Анна.
– Моя невестка Катрин. Она умеет выжидать, а это иногда главное для достижения поставленной цели!..
Анна вздрогнула. Ее охватило неподдельное волнение.
– Франциск, ты считаешь, что она добьется успеха там, где я могу быть повержена?
– Именно так, и не обижайся, пожалуйста. Пока я жив, ты можешь быть спокойна.
«Если вдруг не станет короля, кем стану я сама?» – с ужасом подумала Анна. В последнее время эта мысль настойчиво преследовала ее.
Двор Франциска, обожавший увеселительные поездки, отправился провожать Карла V до Брюсселя. Королева Элеонора и герцогиня д’Этамп были в восторге!..
Генрих категорически запретил Екатерине присутствовать на этом позорном мероприятии.
Дофина и Диану де Пуатье в путешествие не пригласили.
Выполняя желание фаворитки, король приказал поместить ее в одних носилках с королевой Элеонорой, обитых шелком и выстланных множеством подушечек из того же материала. Их сопровождали принц Карл и восемьдесят дворян обычной свиты королевы.
В течение месяца заключение мирного договора праздновали роскошными увеселениями, в которых участвовали император, его сестра, наместница Нидерландов королева Мария Венгерская и ее полководец Ферранте Гонзаго. Недавние враги заключали друг друга в крепкие объятия. Особо отличился пир, устроенный королевой Марией Венгерской в ее владениях в городе Бен. Королева придумала представить и разыграть осаду замка со всеми положенными военными маневрами и во время этой осады устроила среди прочих роскошеств праздник, по великолепию доселе невиданный, в честь императора, сестры своей королевы Элеоноры, младшего сына короля Франциска – французский король из-за начавшихся военных действий с английским королем на проводах отсутствовал, – а также для всех придворных кавалеров и дам. В конце праздника перед гостями явилась богиня-девственница охоты со свитою из шести нимф холмов и гор; все семь дев были облачены в античные одежды из серебристо-зеленого полотна, они несли за плечами луки со стрелами и колчаны и вели собак на поводках. Войдя в пиршественный зал, девы приветствовали императора и разложили перед ним дичь, якобы добытую на охоте.
Вслед за ними явилась богиня Палее, покровительница пастухов, в сопровождении шести нимф, одетых в серебристо-белые хитоны; они несли молоко и сыры и также поставили все перед императором.
В третий выход настал черед богини Помоны с нимфами и дриадами, несущими плоды.
Помоною была одета дочь фрейлины королевы Элеоноры, девочка десяти лет. Эта девочка-богиня преподнесла императору множество самых сочных и изысканных фруктов, какие только произрастают на земле, и, невзирая на юный возраст, сопроводила свои дары столь нежной и разумной речью, что император и все собравшиеся на пиру пришли в восторг, пожелав ей и впредь оставаться такой же прелестной, мудрой, благородной, добронравной, грациозной и остроумной дамой.
Во время расставания в Брюсселе все кавалеры избрали себе для прощальных поцелуев по даме из свиты французской королевы; первыми это сделали испанцы и неаполитанцы…
Зять императора, герцог Оттавио Фарнезе, прискакал галопом последним. Он спешился, и Его Императорское Величество, оказав особую милость, приказал ему приблизиться к носилкам королевы Элеоноры. Герцог поцеловал руку французской королевы, и, когда собирался вновь вскочить на коня, Карл V окликнул его и приказал:
– Поцелуйте руку и герцогине д’Этамп.
Фаворитка французского короля занимала другую сторону носилок королевы, и герцог Фарнезе, как истинный галантный кавалер, сделал больше, чем ему было приказано: он крепко поцеловал герцогиню в губы на виду у всей свиты, чему она была несказанно рада, а кроткая королева Элеонора от смущения перекрестилась.
После трогательного прощания стороны расстались, поклявшись в вечной дружбе.
Однако бракосочетание младшего сына короля принца Карла с дочерью или племянницей императора, которое должно было стать свидетельством выполнения Крепийского договора, каждый месяц откладывалось.
Хотя с Карлом V был подписан мирный договор, война с Генрихом VIII продолжалась. Один фронт был открыт в Шотландии, где предполагалось высадить армию для захвата Северной Англии; другой – в Нормандии – там тридцати тысячам солдат предстояло подняться на борт галер, переведенных из Средиземного моря. Морское сражение могло дать Франции преимущества, но маршал д’Аннебо, командующий флотом вопреки предупреждениям дофина отстранить его от командования, проиграл битву на море и вынужден был ретироваться к Гавру.
Неудачей завершилась и попытка отбить у англичан Булонь. Друзья дофина во имя победы рисковали жизнью. Во время очередного столкновения с англичанами герцога д’Омаля тяжело ранили копьем. Острие вошло над правым глазом, ближе к переносице, и, проникнув в кость, отломилось. Отец, герцог Клод де Гиз, учил сына: «Люди нашего поколения не должны чувствовать ран, наоборот, они должны получать удовольствие от построения своей репутации на руинах собственного тела». Теперь близ Булони герцог д’Омаль вспомнил слова отца. Поставив ногу ему на лицо, Амбуаз Паре вытащил кусок стали из раны и спас мужественного воина. О том, что ему было непереносимо больно, свидетельствовало лишь восклицание: «Ах, боже мой!»
