Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья
Молнезар опустил голову.
— Прости, княже. Думаю, урмане ушли с наших земель к кривичам, а со Сбыславом нам ссориться не с руки.
— Так они от Сбыслава и явились! — князь стиснул кулаки. — Он, конечно, ничего не скажет, но попытать можно — отправь гонца к соседу, пусть порасспрашивает, не ведает ли он чего про урман? Гонца найди посмышленее. Чтоб не проговорился, будто знаем мы, кто урман подослал. Пусть предложит Сбыславу вместе от новой напасти отбиваться. А то ведь лихие люди и нам, и ему грозить будут.
Молнезар поклонился и вышел из горницы.
Князь повернулся к молодому варну, сидевшему на скамье возле окованного жуковинами большого сундука.
— Тебя я тоже попрошу о помощи.
Кандих приложил руку к груди, слегка наклонив голову.
— Все, что скажешь, князь — исполню.
Званимир задумчиво помолчал.
— Варны всегда казались мне народом разумным и сильным. До сих пор Ладья была сокрыта от людей, и тайна спасала ее от дурных помыслов. Но сейчас слухи пошли гулять по земле, и рано или поздно лихие люди доберутся до нее, сколько тайну ни храни. Знаешь ты, знает Рогдай, знает моя дочь. Да, место неприметно, сыскать его трудно — но кто угадает, на что способны вороги наши, чтобы выпытать, как его найти? Ладью надо отсюда увезти, и увезти под надежную защиту. Я бы отдал ее под охрану варнов.
— Увы, это невозможно, — потупился Кандих. — Я видел ее, она слишком велика. Целиком ее не поднять, не перевезти.
— Целиком? А можешь ли ты перевезти ее по частям?
— С этим, думаю, проще. Да только сумеют ли потом наши мастера вновь ее собрать? — Кандих с сомнением покачал головой. — Кто знает, какие тонкие струны способен нарушить резец или молот? Да и потом… Ты ведь слышал, о чем тут толковал латинский монах? Неспроста привели его пути-дорожки в твой край…
— Ты верно, разумеешь, — заметил Званимир. — Иноземный жрец предлагал мне союз против твоих родян от имени своего господина. Только я отказался.
Молодой варн вздохнул и посмотрел в глаза князя доверительно.
— Ты должен знать, что я покинул свою землю в тяжкий час, — признался он. — Недруги обложили нас со всех сторон, как кабанов или волков. Сейчас всем нам грозит гибель, а краю нашему — чужеземный хомут. Мы не ведаем даже, как сохранить свой народ — где уж тут оберегать чужие святыни… Правда, наш Великий Тудун предложил выход — уйти на восточные окраины нашей земли, под защиту крепостей и валов, чтобы попытаться со временем возродить былую славу. Я мог бы привести сюда своих сородичей, и они возвели бы тут храм… Как ты смотришь на то, князь, чтобы жить бок о бок?
— Отчего нет? — ответил Званимир. — Мы всегда рады помочь собратьям по крови в годину невзгод. Места здесь хватит всем — на раздолье речных лугов и почти нетронутых лесов. Только сумеете ли вы прожить в наших лесах? Ведь вам куда привольнее неоглядные поля, на которых гуляет ветер. Не случайно многие кличут вас полянами.
— Мы справимся, — заверил князя Кандих. — Наши селяне умеют выкорчевывать лес, расчищать поля, строить дома из самого разного материала… Я думаю, мы не поссоримся.
Званимир улыбнулся.
— Мы непременно возведем большой храм, — продолжал мечтать молодой варн, — подобный тем, что стоят в Архоне или Ретре. В него будут приходить все, ведающие словенский язык, дабы поклониться великой святыне наших предков — Золотой Ладье!
— Главное, чтобы сама святыня до той поры уцелела, — чело князя вновь стало мрачным. — В последнее время снятся мне тяжкие сны. Словно преследует меня в ночи неведомый мне лиходей, от которого ни скрыться, ни убежать. Я поворачиваюсь — и узнаю его, но ничего не могу с ним поделать… Так что об одном тебя сейчас попрошу: отправляйся за помощью, и возвращайся с нею как можно быстрее!
— А что Рогдай? — спросил Кандих, приподнимаясь с лавки.
— Насколько я заметил, он стал тебе вроде побратима. Бери его с собой, дорога будет легче и спокойнее с хорошим спутником.
— Он к дочке твоей, князь, неровно дышит, — признался Кандих с улыбкой.
Званимир застыл было на миг, задумавшись, потом доброжелательно рассмеялся.
— Ну, что же… Времена нынче темные, на одном славном роде далеко не уедешь. Коли покажет себя достойным человеком, да заслужит любовь моей дочери — так милости просим. Пусть берет Любаву под венец. Только право это должно заслужить настоящими делами, достойными наших предков. Хоть не воевода он, не ратич знатный, а все одно не буду ему чинить преград, ежели отличится и уважение заслужит. Так ему и передай. Но коли не сдюжит — пусть не взыщет и не распаляет себя впредь пустыми мечтами…
Мерянина Кандих отыскал в княжьем птичнике. Явно скучая, тот сидел на широком кубле возле деревянных сходней и кормил гусей. Слова молодого варна Рогдай выслушал, как приговор.
— Ты почто князю все рассказал?! — возмутился он. — Вот, теперь он гонит меня…
— А ты на что рассчитывал? — удивился Кандих. — Так и будешь вздыхать всю жизнь? Он тебе надежду дал, сказал, что не будет против с тобой породниться — ежели, конечно, покажешь себя. Ну, а нет — так ведь княжна не из простых девиц, не по тебе, стало быть, она. Так что все от тебя зависит…
— Как же я себя покажу, коли ты меня забираешь?
— А ты что, в одиночку с урманами ратиться собрался? — Кандих блеснул белоснежными зубами из-под тонких усов. — Тут от нас нынче ничего не зависит. Помощь приведем, урман выгоним — там и подумаешь, как князю послужить да княжне пригодиться. А ты только ходишь за ней хвостом, да вздыхаешь — вряд ли этим ее любовь заслужишь! Так что поехали. Поглядишь на великий Самобатей — стольный град варнов, пока еще не превратили его в груду развалин доблестные франки.
Перед отъездом очень хотел Рогдай проститься с княжной, однако нигде не мог ее сыскать. Не иначе как Рысь увела своих учениц куда-то в лес. Махнув рукой, мерянин взобрался в седло крепкого солового жеребца в мрачном состоянии духа.
Покинув княжий двор, Рогдай и Кандих тронулись в путь на Запад, через липняки и ольховники по лесным тропам. О чем-то вполголоса говорили, поглядывали по сторонам на прыгающих по ветвям пичуг, пока не выехали на огромный луг, простиравшийся до тяжелого косогора, утыканного березами. Кандих натянул поводья. На расстоянии чуть менее сотни шагов двигались люди в кожаных куртках и шлемах. Их было пятеро и шагали они свободно, не таясь.
— Не иначе как урмане, — пробормотал варн с тревогой. — Взгляни, Рогдай!
Мерянин присмотрелся. Круглые щиты, разделенные белыми и красными полями, закинутые за плечи ратников, и длинные двуручные топоры на поясных ремнях выдавали воинов из дружины Олава Медвежья Лапа. Отличавшийся с детства зорким оком, Рогдай даже со спины сумел признать в одном из них Энунда Раздвоенную Секиру.
— Дозор урманский, — вздрогнул мерянин. — Если сейчас за ними пойдем — сможем выйти на остальных!
— Рисковое это дело, — Кандих с сомнением покачал головой. — Как бы они нас не заметили. Или коней не почуяли. Я одного в толк не возьму: как они мимо всех дозоров Молнезара проскочили?
— Видать, чародейство им помогает, — уверенно заявил Рогдай. — Рысь бы их сюда не пропустила.
Кандих мучительно размышлял. Отправиться следом за отрядом значило сделать крюк, а нужно было спешить. К тому же это было очень опасно. Но, не проследив за урманами, молодой варн подверг бы Званимира огромной опасности. Тогда и сам путь его мог бы оказаться бессмысленным…
— Едем за ними, — решил, наконец, Кандих, преодолев сомнения и колебания.
Он отбросил мысль разделиться, отрядив за урманами одного Рогдая — по одиночке в дозор не ходят.
Отряд шел быстро, почти торопливо, словно подготяемый какой-то угрозой. Не глядя по сторонам и не оборачиваясь, воины направлялись прямиком к берегу реки, который уже проступил через прорехи купины вдалеке.
— Кажется, мы скоро найдем тех, кого ищет князь Званимир, — Кандих спрыгнул с коня и повел его в поводу к зарослям лещины. Рогдай последовал его примеру. Под прикрытием деревьев и кустоши можно было двигаться к реке, оставаясь незамеченными для урман. Обходя муравейники, пни и толстые корневища, выпирающие из земли, они прошли шагов двадцать, пока человеческий голос не заставил их растерянно замереть на месте.
— Пособите мне, братцы!
Голос исходил откуда-то со стороны овражца, укрытого дерезой — основательный, неторопливый.
Кандих и Рогдай переглянулись. Подступив ближе, заметили за раскидистыми кустами седовласого старца в холщевой лопоти[135], сидевшего на поваленном стволе, крепко опираясь на изогнутый посох.
— Что с тобой, дедушка? — уважительно спросил его молодой варн.
— Пошел поглядеть, где бортевые пчелы медок прячут, да что-то спину свело, — объяснил старец.
