Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание
Фарлаф тут же распорядился, чтобы охоронцы осмотрели ближайшую часть леса и кусты вокруг пристани.
Для Ольги и её родственниц в тени на лужайке был раскинут большой шатёр, и Славомир с Кандыбой заняли почётное место у входа.
Изнурённые борьбой с порогами, а ещё более связанными с этим переживаниями, люди расположились отдыхать, кто лёжа на траве, кто прислонившись спиной к могучему дубу.
От котлов над кострами потянуло варевом.
Безучастные ко всему невольники сидели и лежали поодаль под неусыпным бдением вооружённой стражи. По-разному попали они в железо, — кто на лихом деле попался, кто в кабалу влез, взяв в долг из расчёта на богатый урожай, а засуха сгубила его на корню; но большинство составляли печенеги, захваченные во время последнего похода с участием юного Святослава.
Внимание Кандыбы привлекла ватага из купцов, дружинников и лодейных людей, впереди которых шёл лодейный начальник и оба кормщика — старший и молодой. Все были в чистых одеждах, а на волосах ещё блестели капли воды, видно, они только что совершили мовь. У некоторых имелись небольшие котомки, а младший кормщик нёс в руках кожаный мех.
— Куда это они? — полюбопытствовал Кандыба.
— Известно куда, в Хорсицу.
— Хорсицу?
— Ну да, так именуется святилище бога Хорса солнцеводителя, который ведает движением светила по его дневному и подземному небу, а также знает счёт звёздам, что выгоняет на ночной небосвод бог Велес. Тут, пожалуй, самая большая Хорсица из всех оставшихся на Руси. Ещё были в Хорсуни и Сурожи, но после того, как их захватили греки, святыни были разрушены.
— А ты откуда про сие ведаешь? — с некоторой подозрительностью спросил Кандыба.
— Когда мы на Византию ходили, тоже к острову сему приставали, князь Игорь в Хорсицу ходил, жертву приносил и со жрецами бога Хорса беседу вёл.
— Значит, купцы и лодейщики сейчас жертву понесли?
— Может, и жертву, того не ведаю. Вернутся, сам у них расспроси…
Охоронцы замолчали.
Из шатра княгини стал слышен проникновенно-наставительный голос отца Григория, — трапезничая вместе с Ольгой и её родственницами, духовник рассказывал о том, что в христианском мире и Византии остров сей известен под именем Святого Григория — крестителя Великой Армении, который, совершая благословенный путь по Непре, останавливался здесь поглядеть на славянские Дубы.
— Следует и нам возблагодарить Христа — Бога нашего за спасение жизней, судов и ценных товаров на сём трудном и премного опасном пути!
И отец Григорий стал читать благодарственную молитву. Переночевав на острове, караван с Зарёй двинулся в путь. Кандыба подошёл к молодому кормщику, стоявшему у стерна.
— Скажи-ка, зачем вы ходили в Хорсицу, что там видели и что жрецы Хорсовы рекли?
Молодой кормщик, явно польщённый вниманием к себе княжеского охоронца, заважничал, стараясь отвечать неспешно и коротко, но потом забывался и начинал рассказывать быстро и горячо.
— Мы приносили благодарственную жертву Хорсу, Перуну и прочим богам у Священных Дубов, а жрецам старший лодейщик показывал скрижали небесные…
— Какие такие скрижали? — не понял Кандыба.
— По которым мы лодии в море водим. На них солнце и звёзды начертаны, как они по небу ходят, и по ним всегда определить можно, где ты находишься и куда дальше путь прокладывать. У каждого лодейного начальника — водителя лодий — такие скрижали имеются, и он их читать уметь должен…
— Да зачем мне твои скрижали, я и так по солнцу и звёздам путь хоть в степи, хоть в лесу найду, то каждый воин умеет! — рассмеялся Кандыба.
— Э-э, что с тобой толковать! — досадливо махнул рукой юноша. — Того, что воин ведает, мало для плавания по морям. Водитель лодий остаётся наедине только с водой и небом, и потому науку Хорсову во стократ лучше тебя знать должен, понял? Головушка твоя — стальному шелому пара: крепка, да внутри пуста…
Юноша прикусил язык, поняв, что сказал лишнее.
Кандыба обиделся и отошёл. Но через некоторое время любопытство снова вернуло его к кормилу.
— А вот скажи мне, ежели вы, люди морские, такие разумные, отчего скрижали сами не прочтёте, а идёте на поклон к жрецам? — хитро спросил охоронец.
— Оттого что жрецы Хорса, как я уже рёк, в тыщу раз больше нашего в науке небесной сведущи. А скрижали носим не для того, чтоб их нам прочли, а чтобы править…
Кандыба расхохотался.
— Чего ж их править? Разве солнце на заходе восходить стало или в Великом Возу пара звёзд добавилась?
— Да ну тебя! — осерчал юноша, больше расстроенный тем, что не смог растолковать охоронцу всех премудростей небесной науки. — Не веришь мне, вон у Лукаша, начальника нашего, спроси! — И он налёг на кормило, не желая больше вести разговор.
Поднявшееся уже высоко утреннее солнце разогнало остатки тумана над спокойной водой, только разрезаемая носом лодии внизу тихонько шумела волна. Вместе с туманом растаял за кормой и остров Хорса.
На верхний настил поднялся лодейный начальник. Непра растекалась всё шире, солнце светило вовсю, на небе — ни облачка, опасности остались позади, поэтому главный лодейщик был доволен. Видя это, Кандыба завёл и с ним разговор про Хорсицу.
— Правда ли, что жрецы тамошние всё про небо сущее и подземное ведают? И какая она, Хорсица?
— Всё — правда истинная, ибо жрецы ведут свои небописания ещё от тех прадавнейших времён, когда над нашей землёй была не одна, а две Луны, а полдень находился там, где нынче полночь. Числобог дарует им тайны великих и малых чисел Яви, и с их помощью жрецы высчитывают, когда и где определённым звёздам, планидам и кометам быть надлежит.
А выглядит Хорсица чудно: на Дубах, что стоят вокруг холма, священные знаки вырезаны. На холме камни разные, канавы, столбы, обручи и всякие пристрои, через которые жрецы наблюдают за солнцем и звёздами. И все наблюдения записывают, чтоб передать науку потомкам, как им Пращуры в своё время оставили…
— А ещё твой помощник юный мне рёк, что вы носили жрецам править свои небесные скрижали. Разве небо меняется? Оно ведь всегда одно и то же…
— И небо меняется, и звёзды гаснут, и новые возгораются, и кометы приближаются и отдаляются, и каждый год не похож на предыдущий. Потому мы и сверяем скрижали.
— Жаль, что не видел я этого! — огорчился Кандыба. — А как ворочаться станем, опять на Хорсовом острове остановимся?
— Непременно. Перед одолением порогов жертву у Священных Дубов принесём. Но до того ещё дожить надобно, впереди — весь путь через море…
Остальную часть пути караван прошёл без приключений и вышел в днепровское гирло. Вода за бортом сменила цвет, стала бирюзовой, сине-зелёной, а потом почти и вовсе зелёной.
— Отчего ж это море Синим зовётся, если оно зелёное? — выразил удивление Кандыба.
— Раньше оно Синим было, а потом смешалось с Зелёным, когда между ними Великая Протока образовалась, — пояснил Славомир.
— А когда это было?
— Давно, когда ещё боги наши на земле с людьми жили. И тогда Сварог ходил через Великую Протоку аж до Египета…
— И откуда ты про всё знаешь? — в который раз недоверчиво хмыкнул Кандыба. — Гляди! — тихонько толкнул он товарища. — Что это духовник христианский так горячо матери княгине толкует? Нельзя, твердит, нельзя!
— Известно что, — ответствовал Славомир, — боится, что мы идём в Царьград прямиком через море.
— А как же ещё? — удивился Кандыба.
— Так греки ведь только вдоль берега ходят, а открытого моря боятся. Оттого и тревожится так священник.
— Как же так, они ведь на море живут?
— На море живут и его же боятся. А мы вот на суше обитаем, а плавать через море не опасаемся.
— Отчего ж так?
— Оттого что мы, русы, с морем-окияном накрепко связаны. Пращуры наши далёкие вообще на большом полуночном острове жили у золотой горы Меру и лодий великих морских имели немерено, благодаря оным и спаслись после страшного землетрясения, поглотившего их остров в одну единую ночь. А потом праотцы на берегах и полуночных морей — Варяжского, Молочного и полуденных — Сурожского и Русского моря — жили, знали их вдоль и поперёк, как мы сейчас Непру. И море Русское, которое сейчас греки Евксинопонтом нарекают, наши Пращуры издавна за три дня проплывали, оттого что путь ночью по звёздам, а днём по солнцу определять могли, направление всех ветров Стрибожьих да морских течений знали и много чего другого ведали. Сам смекай, как ты через море пойдёшь, коли ветер тебе навстречу, тут, брат, одного умения дорогу по звёздам да солнцу сыскать мало. Думаешь, отчего Лукаш и многие другие лодейщики на судах — борусы?
— Отчего?
— Да потому, что борусы — это те же дулебы, что раньше сразу на двух берегах жили — у Дуная и моря Русского — и мореходную науку сызмальства на протяжении многих поколений знали.
