Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон
Времени было мало, но Странник заставил себя лежать неподвижно, пока не убедился, что все в лагере уснули. Согнувшись, он потянулся онемевшими руками к зазубренному камню. Тот постоянно выскальзывал из непослушных пальцев, и каждая попытка отдавалась резкой болью в раненом плече и в руке. Но Странник не оставлял усилий, пока не смог крепко схватить камень, и начал пилить им ремень, стягивавший запястья. Прошел час, прежде чем кожа поддалась, когда он рванул ремень. Нагнувшись вперед, он развязал путы на щиколотках, вытянул ноги и принялся растирать их, чтобы кровь снова побежала по жилам.
Странник осторожно прокрался туда, где было привязано тело Орла. Его руки и ноги были ободраны до костей, и связки торчали, будто веревочки сломанной марионетки. Кончиками пальцев Странник осторожно закрыл глаза друга и снял с его шеи золотую цепочку с монетой. Положив ладонь на холодную узкую грудь, он сказал про себя: «Отдохни, когда будешь в раю, брат. Может быть, однажды ты встретишь там девушку, похожую на Ищущую Добра. Не беспокойся о своих костях. Я вернусь за ними. Ты будешь отомщен. Для этой клятвы мне не нужна трубка».
Тихо, словно порхающая в сумерках летучая мышь, он побежал, пригнувшись, туда, где стояли привязанные лошади. Мрак насторожил уши и дернул ими, приветствуя друга, но не издал ни звука. Он ласково терся теплой мордой о щеку Странника, пока тот перерезал привязь все тем же острым камнем. Вместе они неслышно пустились в путь среди можжевельников и мескитовых кустов. Конь высоко поднимал ноги и осторожно опускал их в полной темноте.
Надуа внезапно проснулась и села в своей постели. Пронзительный горестный вой прорезал ночь, вознося душу Ищущей Добра ввысь на крыльях скорби. К ее плачу присоединялись другие, но ни в одном крике больше не было такой боли сердца, лишившегося всякого смысла к существованию. Надуа не понимала, что происходит.
Жуткие рыдания были едва похожи на человеческие и уж тем более не походили на голос Ищущей Добра. Надуа в темноте пыталась нащупать набедренную повязку, сброшенную возле кровати шестью часами ранее, и чувствовала, как от этого плача по ее спине бегут мурашки.
Черные фигуры сбегались в ночи к типи Пахаюки. Там снова раздували костры. Женщины, плача на ходу, спешили помочь скорбящим. Верхняя часть левого указательного пальца Ищущей Добра валялась в пыли в лужице крови, а три женщины держали ее за руки, чтобы не дать ей вскрыть себе горло. Пламя костра, горевшего в типи, пробивалось сквозь полупрозрачные стены, очерчивая неясные силуэты борющихся внутри. Надуа протиснулась через толпу у входа в типи и бросилась к Ищущей Добра.
— Нет, сестра! Не надо! — Ее крик заглушил скорбный вой подруги.
Но Ищущая Добра никого не слышала. Заслоняющая Солнце, плача, крепко обхватила руки молодой женщины и повалила ее на постель. Женщины вчетвером держали ее за руки и за ноги, а она все билась и выкрикивала раз за разом: «Орел!» Другие женщины тоже рыдали и резали себе руки, рвали на себе платья, чтобы искромсать грудь. Пол типи был усыпан уже прядями волос, а рядом с отрезанным пальцем Ищущей Добра валялась еще пара фаланг. Надуа в ужасе попятилась к выходу из типи. Ей все эти дикие крики и пляшущие языки пламени казались каким-то мороком.
Орел погиб. А Странник? Где Странник? Он тоже погиб? Она развернулась, чтобы поискать его глазами, и едва не уткнулась носом в запыленного, покрытого засохшей кровью коня — такого грязного и изможденного, что она его еле узнала. Надуа вскинула руки и обхватила шею Мрака. И тут воздух вокруг вдруг наполнился тревожными вскриками — будто сверчки застрекотали в сумерках. Все прекрасно знали норов Мрака и испугались, что девочка пострадает. Но Мрак лишь едва заметно вздрогнул, когда ее рука коснулась раны на шее. Он качнул головой и слегка толкнул Надуа, чтобы она не задевала рану.
— Бедный Мрак! Что случилось? Не бойся! — шептала она ему на ухо. — Я о тебе позабочусь. Знахарка вылечит тебя.
Она уткнулась лицом в мокрый бок, покрытый налипшим песком, и зашептала так, чтобы никто не услышал:
— Где Странник, Мрак?
— Надуа, ты позаботишься о моем Мраке?
Девочка обернулась и вздрогнула, увидев возникший у нее за спиной призрак с отсутствующим взглядом.
Левая коса Странника была отрезана в знак траура, его волосы топорщились во все стороны. На шее у него висела золотая монета Орла, поблескивающая в лучах света, пробивавшихся через открытый вход типи. Не в силах заговорить с этим духом, этим слабым подобием красавца Странника, она молча кивнула, положив руку на шею его боевого коня.
— Хорошо. — Он кивнул. — Только тебе он и позволяет прикасаться к нему. Если не знаешь, что делать, спроси у Рассвета. Я навещу его завтра. Сегодня я должен говорить с Пахаюкой, Бизоньей Мочой и советом.
Он уже повернулся, чтобы уйти, но остановился и, взглянув На Надуа, добавил:
— Мой брат погиб.
В шуме, доносившемся из типи, его голос был еле слышен, и ее поразило, что этот безжалостный войн, кумир всех мальчишек и вдеал всех женщин, плакал.
Мужчины не плачут. Во Всяком случае, те из белых, кого она знала. Но вот у входа в свое типи сидел скрючившись Дающий Имена. Его голова и лицо были накрыты потертой накидкой из бизоньей шкуры, под которой все его тело содрогалось от рыданий. Траур распространялся по мере того, как известие о гибели Орла расползалось по ночной деревне. И громче всего звучали крики скорби Ищущей Добра.
Безрассудный, сумасбродный Орел! Все любили его. Надуа вспомнила, как сверкала его хитрая белозубая улыбка, когда он обыгрывал ее и Имя Звезды. Она вспомнила ту ночь на охоте за медом, когда они вчетвером долгими часами играли и пели при свете звезд.
Бедная Ищущая Добра! Бедный Странник! Они с Орлом на самом деле не были братьями. Но они были даже ближе, чем родные братья. Они были темной и светлой сторонами одной личности. Что теперь будет делать Странник, потеряв часть себя? Ошеломленная Надуа
