Наследство опального генерала - Лев Альтмарк
– Второе убийство – тоже мальчик-эфиоп, – с готовностью подхватился Винтерман, – по имени Авраам Масала. Школьник пятнадцати лет, проживает в этом же микрорайоне. Повешен на дереве буквально в пятидесяти метрах от того места, где убили Ариэллу. Отсюда у меня и возникло предположение, что работал серийный убийца.
– Да подожди ты со своими серийными убийцами! – недовольно рявкнул Дрор. – Я хочу сперва детали преступления узнать, а выводы будем потом делать. Кто из вас занимается этим вторым убийством?
Я, – поднял руку Мартин. – Тут ситуация такая. Убийство произошло четырнадцатого августа тоже приблизительно около полуночи. Как определили наши эксперты следов борьбы с убийцей не обнаружено. Видимо, убийца так же, как и в первом случае, подстерёг парня, оглушил его и повесил в бессознательном состоянии на дереве. Странгуляционные борозды на шее парня ровные, то есть это говорит о том, что шнур, на котором он был повешен, затянули, когда парень находился в горизонтальном положении и уже не сопротивлялся, а потом аккуратно подтянули тело кверху. Самоубийство исключается, потому что подвешен парень высоко, и самому сделать такое просто невозможно.
– Мотивы убийства, как и в первом случае, не известны? – Дрор печально покачал головой и задумался. – Хотя бы орудия преступлений найдены?
– Ни в первом, ни во втором случае шнуры, которыми были задушены жертвы, не обнаружены, – проявил компетентность Винтерман, – но мы ведём поиск. Эксперты сообщили лишь, что шнуры идентичны.
– Шнуры идентичны – громадное достижение криминалистики! – передразнил его Дрор. – Короче, даю вам на расследование максимум ещё три дня, и чтобы хоть какие-то результаты лежали у меня на столе. – Он немного помедлил и прибавил: – Самое ужасное будет, если в основе преступлений окажутся действительно националистические или расистские мотивы. Меня начальство с грязью смешает. Да и вы чистенькими не останетесь – даже не надейтесь… Все свободны!
2. Полицейский Фаркаш:
Наши с Мартином столы стоят рядом в дальнем углу отдела. Подальше от лейтенанта Винтермана, хоть тот и настаивал, чтобы мы пересели поближе, так как Мартин – его заместитель, да и я не последний человек в убойном. Но мы сразу же хитро прикинули, что лучше сидеть подальше от шефа, отгородившись от него экранами компьютеров, и предоставили право наслаждаться соседством отделовскому новичку Алексу и нашей красотке Ронит. Они его худо-бедно пока выдерживают, потому что до конца не раскусили, а мы… мы можем скромно посидеть и в сторонке.
– Как думаешь, – спросил меня Мартин, ловко устраивая свою немалую тушу в кресле за столом, – это и в самом деле серия, как предположил Феликс?
– В принципе, есть схожие детали, – глубокомысленно, однако не очень уверенно изрёк я, – но это всего лишь два эпизода. Если бы подобных убийств было хотя бы штук пять.
– Тьфу на тебя!.. На твоей прежней родине, в Венгрии, – усмехнулся Мартин, – все такие живодёры, как ты, или есть более миролюбивые особи?
– Сто раз тебе говорил, – в шутку рассердился я, – что из Венгрии родом только мой непутёвый папаша, светлая ему память, который бросил маму, когда мне даже пяти лет ещё не стукнуло. Так что я своего батюшку практически не знал. А мама у меня из Белоруссии. В какой стране я родился, надеюсь, сообразишь?
– Так ты и венгерского языка не знаешь?
– Откуда? Я и белорусского не знаю, потому что с самого младенчества вокруг меня был только иврит, а дома с мамой мы разговаривали и читали книжки на русском… Ты-то сам помнишь свой испанский?
– А как же! – Мартин самодовольно усмехнулся. – Мы его никогда и не забывали. Дома у меня старики, у которых иврит практически никакой, да и мы с женой чаще всего разговариваем по-испански. Дети – те только на иврите общаются, но и испанский понимают. И болеем мы всей семьёй за «Барселону» и сборную Аргентины…
– И ты даже можешь сказать что-то по-испански прямо сейчас? – не отставал от него я.
Мартин недовольно глянул на меня и вдруг выпалил:
– Vete al diablo!12
– Mismo vete al diablo!13 – мгновенно парировал я.
У Мартина от неожиданности глаза полезли на лоб, и он удивлённо поинтересовался:
– Ты-то откуда испанский знаешь?
– Догадывался, что ты можешь сказать, потому и ответ в Гугле заранее нашёл… А на самом деле, я учил испанский сначала в школе, потом в университете. Мало ли когда он мог бы мне пригодиться. Вот и пригодился… Думаешь, у меня мозгов хватило только на полицейские курсы?
Мартин неуверенно пожал плечами и пробормотал:
– Мы с тобой почти пять лет работаем вместе, а я о тебе каждый день что-то новое узнаю!
– Как и я о тебе… Ладно, проехали, – отмахнулся я, – давай нашими грешными делами заниматься, а то из-за нас беднягу Винтермана скоро в постовые разжалуют!
Мне вовсе не хотелось красоваться перед другом какими-то своими знаниями, просто каждый раз, когда предстояла напряжённая мыслительная работа, мне нужно было как-то размяться, заразиться злой и деятельной энергией, на ком-то язвительно поточить зубки… Прости, брат Мартин, такой уж я человек зловредный! Впрочем, он это прекрасно знает. Да и ему нужна какая-то разминка перед боем.
– Давай попробуем из того, что у нас есть, составить предполагаемый портрет преступника, – предложил я.
Мартин, приготовившийся было писать какой-то очередной отчёт, с любопытством посмотрел на меня:
– Ну-ка, попробуй!
– Значит, так. Преступник наверняка живёт где-то неподалеку от места преступления. Согласись, что если бы он жил в другом районе, то дважды возвращаться на одно и то же место было бы глупо. Или с этим местом у него что-то личное связано…
– А если ему именно здесь чем-то насолили эфиопы, – включился в игру Мартин, – и он – человек злопамятный? Возвратился же сюда, чтобы покарать обидчиков. Одного раза ему показалось мало, вот он и явился повторно…
– Может быть и такое, – кивнул я головой, – только мне почему-то кажется, что эти убийства совершены не в отместку, а обдуманы преступником заранее и проведены чётко и хладнокровно. Притом так, чтобы никаких следов не осталось. Даже следов от обуви на земле! Обиженный человек вряд ли способен на такой расчёт.
– Как можно всё предусмотреть до тонкостей?
– В первом случае, когда была задушена Ариэлла, всё происходило на асфальте, то есть тут следов не остаётся по определению. Разве что кровь, а её-то и не было. С Авраамом всё интересней. Около дерева, на котором он повешен, довольно рыхлая земля, но тут следы, которые должны были непременно остаться, аккуратно заметены веткой…
– В том-то и
