Иван Фирсов - Морская сила(Гангутское сражение)

Один за другим, согласно ордеру, снимались с яко­ря и вытягивались на рейд Котлина девять линейных кораблей, пять фрегатов, четыре шнявы. Спустя два дня, десятого мая, на Котлинский рейд одна за другой кильватером потянулась сотня галер и скампавей. На каждой находилась рота морских солдат, или гре­надер.

Апраксин поднял свой вымпел на галере «Азов». В журнале генерал-адмирала появилась одна из пер­вых записей:

«В 10 й день, в 9-м часу пополудни, на адмирал­тейской полугалере учинен сигнал из одной пушкии потом играли на трубах и били в литавры и в бара­бан… Поднят был вымпел желтый, тогда все скам­павей торжественно проходили одна за другой. Оный сигнал чинен во всех эскадрах, кроме пушечного вы­стрела…

Перед вечером прибыли пред Кроншлот, где преж­де комплимент чинили стрелянием со всех кораблейи с крепости, потом ответствовало вначале с флаг­манских и потом со всех скампавей пушечною жестрельбою».

Светлы майские вечера на Невском взморье. Солн­це лениво движется по горизонту, не собираясь пря­таться в морскую пучину. Светило всегда радует лю­дей, поднимает настроение.

Впервые галерный флот в полном составе высту­пил в длительный поход. Еще до выхода из Галерной гавани, что на Васильевой острове, генерал-адмирал разделил флот на десять эскадр. В каждой из них де­сяток судов, около тысячи матросов и солдат. Так сподручней управлять махиной, растянувшейся не на одну милю.

На Котлинском рейде покачивалась на волнах кора­бельная эскадра. Матросы сгрудились на палубах, с лю­бопытством разглядывая, как равномерно, в такт, взма­хивают веслами неуклюжие с виду галеры и скампавеи. Словно птицы подымают и опускают веером рукоятки длинных весел с каждого борта. А из люков на палубах торчат десятки солдатских фуражек. Из рекрутов мно­гие впервые ступили на палубы морских судов. Все им в новинку. Большинство растянулось… в лежку в трю­мах галер. То и дело вахтенные выносят на палубу вед­ра с блевотиной. Морская болезнь не разбирает чинов. Травят поручики и сержанты, гребцы и солдаты.

Медленно разворачиваясь, галеры подходят бли­же к берегу, отдают кормовые и носовые якоря, под­бирают косые паруса, укладывают весла.

На флагманской галере вокруг генерал-адмирала сгрудились бригадиры и командиры эскадр. Капитан-командор Матвей Змаевич, старший флагман на га­лерном флоте, еще раз пересчитывает в уме всех подо­печных и докладывает генерал-адмиралу:

— Так что, генерал-адмирал, все налицо.

Не торопясь, прохаживаясь перед вытянувшими­ся бригадирами, капитанами, поручиками, щурясь на солнце, прятавшееся за урез воды, вдыхает Апрак­син полной грудью, с наслаждением втягивает терп­кий морской воздух:

— Значит, так. Войска перво-наперво, без суеты, на шлюпках переправить на Котлин. Разбить палат­ки, свезти провиант. Кашеварам жечь костры, кор­мить солдатушек. Чур, сторожко, лес не подпалить. Кумандирам галер осмотреть трюмы, где текет — про­конопатить. Ротным спозаранок солдат обучать абор­дажному бою. Видать, неделю-другую здесь оставать­ся выпало, покуда залив не прочистится.

Отпустив командиров, Апраксин коротко напом­нил Змаевичу:

— Поутру почни обходить скампавеи, Матвей Христофоров, самолично проверь каждую. Первая во­да, она завсегда текет в трюмах. Рассохлись лодки зи­мой, не успели замокнуть. Водицу пускай черпают, плесень не разводят. Да и не позабудь про абордаж­ную амуницию, сие наш козырь генеральный…

В поздних сумерках «Святая Екатерина» салюто­вала генерал-адмиралу. Контр-адмирал Петр Михай­лов доложил по форме, пригласил к столу. Переку­сив, Петр распахнул балконную дверь на корме, вски­нул подзорную трубу. От береговой кромки Котлина на пяток миль чернела подтаявшая вода. Неровными полосами тянулись к западу широкие разводья и сли­вались у горизонта в сплошное ледяное поле.

— Мотри, Федя, ледок-то на запоре нас дер­жит, — глухо произнес Петр, — как бы не засидеться.

За десять кампаний на Балтике Апраксин неплохо изучил нравы природы.

— Небось недельку продержится, не более. Вете­рок с Невы потянет, солнышко припечет, разгонит ледышки. До Березовых островов точно вода будет чистая.

Генерал-адмирал не ошибся. Спустя неделю ко­рабельный и галерный флоты начали сниматься с якорей.

Оба флота шли кильватерной колонной. Впереди корабельный авангард под командой Шелтинга, за ним кордебаталия контр-адмирала Петра Михай­лова, замыкал корабельную эскадру арьергард. За корабельным флотом кильватером вытянулись галеры. Апраксин разделил флот на три дивизии, то­же авангард, кордебаталия, арьергард. Каждая ди­визия делилась на эскадры, по десятку галер. За ни­ми тянулись длинным шлейфом ластовые и транс­портные суда с частью войск, боеприпасами, прови­антом.

Корабельный флот ушел к горизонту, когда по­следние суда покидали Котлинский рейд. Впереди авангарда, на видимости, Петр отправил дозорные су­да. Мало ли, на море всякое может случиться. А вдруг неприятель уже поджидает русские эскадры?

С попутным ветром до Березовых островов доплы­ли благополучно. Здесь пришлось отдать якоря. Ветер переменился на противный, зашел к западу. Навстре­чу кораблям погнало ледяные поля.

Пока суть да дело, экипажам скучать не давали. Корабельный флот начал парусные учения. На пере­ходе от Котлина суда маневрировали вразнобой, строй не держали.

Флагман то и дело стрелял из пушки, поднимал позывные провинившегося, выражал неудовольство. Все происходило по причине медленного и неверного управления парусами.

Теперь, каждый день после завтрака, капитаны гоняли матросов туда-сюда по вантам, боцмана свис­тели в дудки, матросы, ухватившись за реи, семенили ногами по пертам-веревкам, растекаясь по реям. От­вязывали и обтягивали паруса. Потом снова их подби­рали. Боцмана опять свистели, и матросы, ухватив за шкоты-веревки реи с распущенными парусами, раз­ворачивали в ту или другую сторону.

Не оставались без дела и канониры. Шлюпки отхо­дили от судна, сбрасывали в воду буйки с флажками. Канониры держали прицел, проверяли глазомер. По­началу все флажки оставались на плаву, без пробоин, потом пушкари приноровились.

Ветер постепенно затихал, менял направление. Апраксин при очередном визите на «Святую Екатери­ну» заметил царю:

— Ныне кампания особая, Петр Лексеич. Надо бы военный совет созвать, покумекать, как наилучше обойтись с неприятелем. Прошлым годом сплохова­ли, и мы у Гангута замешкались.

— Добро, Федор, сберем не токмо флагманов и ге­нералов. Все полковники и полуполковники, капита­ны пущай будут. Не повредит.

Салон «Святой Екатерины» едва вместил всех при­глашенных, набралось около двух десятков. Задний ряд сидел на табуретках. По старшинству первым вы­ступил генерал-адмирал. Говорил неторопливо, как всегда обдумывая каждую фразу, обводя взглядом со­бравшихся, без оглядки на царя:

— Нынче, не в пример прошлым кампаниям, ко­рабельному нашему флоту и галерному, по единому замыслу, полагаю, в действо вступать должно. Поне­же един генеральный противник у нас на море. Через него нам переступить надобно для достижения бере­гов швецких. Супротивник нас не хлебом-солью при­ветит. Ежели, как и прежде, швед у Гангута прегра­дой встал, нам без помочи корабельного флота никак не обойтись. Рази токмо хитростью взять супротивни­ка. — Апраксин перевел дыхание, сделал паузу. — Потому флоту корабельному по задумке обосноваться в Ревеле, галерам плыть к Гельсингфорсу. Бог даст, без помехи бы дойти к Гангуту. Мыслю, шведы не су­нутся в шхеры. Невпроворот им в узостях. В Гангуте определимся, как и чем сокрушить супостата.

Следом царь выслушал капитан-командора Шел-тинга.

С горечью напомнил он потерю в прошлую кампа­нию линейного корабля «Выборг», неудачную погоню за шведами. Посматривая на царя, коверкая слова, высказался, что негоже быть трусами при встрече с неприятелем:

— Русский матрос добрый воин, с ним азардировать неприятеля надлежит.

Горячо, по примеру Шелтинга, заговорил Змае-вич. В нем сочетались запальчивость южного урожен­ца и лихость славянина по происхождению.

«Пожалуй, с таким верховодом не худо на абордаж с неприятелем сцепиться», — думал Петр, слушая ре­чистого далматинца.

Змаевич также с похвалой отозвался о солдатах, которых надобно только как следует обучить:

— Храброму бойцу, как русичи, не следует быть подобно зайцу перед волком.

Сидевшие в салоне оживились, улыбка озарила об­ветренные лица моряков.

Петр кивнул генералу Ивану Бутурлину:

— Што скажут наши вой на сухом пути?

Уважал царь своего бывшего спальника за предан­ность и храбрость. Еще при Софье не отшатнулся от Петра. Первый премьер-майор Преображенского пол­ка, бился с турками под Азовом. Не по своей вине по­пал в плен под Нарвой. Десять лет томился у шведов. Слава Богу, вызволил его царь, обменял на пленного генерала Майерфельда. Теперь он — верная правая рука у Михаила Голицына.