Галина Романова - Иван Берладник. Изгой
Жил он не в Суздале, а чуть в стороне от него, на холме срубив себе крепостцу. Там чувствовал себя свободнее - почти самовластным князь. Туда к Ивану стекалась из окрестных деревень и городов беднота - все те, кому не по нраву было житьё на боярских подворьях, кого замучили поборами тиуны, кто спасался от гнева сильных мира сего. Шли в одиночку, а иногда с жёнами и детишками. Заложенный при Юрии Долгоруком пригород стал обрастать избами и становился настоящим городком. Берладники даже порядки в нём завели свои, берладские, и понемногу вернулись к старому ремеслу - озоровать на дорогах. Озоровали, впрочем, осторожно и с оглядкой.
В начале осени ворочался Иван к себе в городец из Кидекши, куда ездил по княжьим делам. В Кидекше стоял загородный дом Юрия Владимирича, ныне жил там Святослав, и Иван часто наезжал к юному княжичу. В тот день, задержавшись, ехал поздно - уже вечерело, на дорогу ложились сизые тени, в роще над Каменкой было тихо.
При Иване было мало людей - взял с собой он только десяток дружинников из числа своих, пришедших ещё со Звенигорода. Первым среди них был Мирон.
Спеша, решили срезать дорогу через рощу. Вблизи Суздаля успели изучить все тропинки и, несмотря на то, что под деревьями было совсем темно, погнали коней ходкой рысью.
Вдруг совсем рядом затрещали ветви - кто-то долился через чащу. Иван осадил коня.
- А ну? - позвал он. - Кто тут ходит? Добрые люди в такую пору по лесам не таятся, но разбойную ватагу встретить вблизи города - редкий случай. Послышался конский топот - подъехали несколько верховых.
- Кто такие? Откудова будете? - спросил Иван.
- Не твоё дело. Бей!
Один метнул копье - и конь под Мироном захрипел, осаживаясь на задние ноги - острый наконечник впился ему как раз меж рёбер. Мирон еле успел высвободить ноги из стремян и отскочить от рухнувшего наземь коня.
- Княжьих людей бить! - Иван рывком обнажил меч.
Ночной бой был короток и жесток. Рубились ожесточённо те и другие. В темноте лишь редкие звёзды освещали перекошенные бородатые лица под низко надвинутыми шлемами, щиты и мечи, оскаленные конские морды. Пешему Мирону сперва пришлось худо - его чуть не затоптали конями. Хорошо, что в самом начале боя один конь лишился всадника - Мирон успел запрыгнуть в седло. Еле разбирая, где свои, а где чужие, берладники спешили прорваться из кольца. Несколько человек упали убитые. Отскакивали в стороны потерявшие седоков кони.
Иван схлестнулся с предводителем нападавших - он запомнил того, кто крикнул: «Бей!» и спешил добраться до него. Тот сам искал встречи. Они сошлись в самой гуще сражающихся, завертелись в схватке на пляшущих кусающихся конях.
Иван успел побывать во многих битвах и не растерял с летами ни боевого пыла, ни отваги. Очертя голову, как против половца, дрался он против незнакомца, и тот не выдержал - дрогнул. Подался щит, открывая плечо. Меч Ивана тяжело опустился на руку врага, и тот стал заваливаться в седле, роняя оружие и хватаясь слабеюще за гриву.
Берладник легко мог добить поверженного, взять его в полон, чтобы потом примерно взыскать за нападение, но из десяти его людей в живых осталось хорошо если четверо. Он закричал, направляя своего коня в чащу:
- Уходи!
Припал к гриве коня, не жалея, погнал его через чащу, слушая за спиной конский топот и затихающий вдали шум боя. О чести не думал - велика ли честь лечь в ночном бою с татями?
Оставшиеся в живых берладники догнали своего князя только у городских ворот. Мирон, косо сидящий в седле и трое ратников. Перепуганный воротник не сразу отпер ворота, боясь, что напоролся на ночных татей.
На другое утро Иван собрался снова в Кидекшу - хоть и мал Святослав, а должен знать, что на его верных слуг ночами нападают безвестные тати. Иван хотел просить позволения учинить следствие - судя по добрым кольчугам, шлемам, мечам и щитам, это были не бродяги. Следы находников должно искать среди бояр. Оставив Мирона хворать на лавке в молодечной, он взял нескольких дружинников и поскакал к княжичу.
Ворота княжьего подворья готовно распахнулись. Стоявший на крыльце дружинник открыл двери:
- Ты уж здесь! А за тобой послать хотели!
- Чего за мной посылать? - Иван прошёл в сени, оттуда в горницы. - Я, чай, князю служу и моё место подле княжича!
Но в горнице Святослава не было. Только воевода князя Юрия и двое бояр с парой отроков расселись на лавках вдоль стен.
- Ох ты! - воевода встал. - На ловца и зверь бежит!
- Не зверь я, - улыбнулся Иван. - Чего меня ловить?
- Не скажи, - прищурился воевода и вдруг хлопнул в ладоши: - Взять!
Распахнулась сбоку дверь - в горницу шагнуло трое отроков. Иван отпрянул, но за спиной послышались шаги, и его схватили за локти. Вывернувшись, он отскочил, забиваясь в угол, чтоб не взяли сзади.
- Что за дела, воевода? - крикнул.
- Взять, чего встали? - рявкнул тот, и отроки, сбившись вместе, двинулись на Ивана. Они выставили перед собой щиты, и хотя меч Ивана был при нём, оказался он бесполезен. В тесноте не больно-то развернёшься. Ткнул он того - другого, рубанул пару раз по стене щитов - в конце концов на него навалились, затёрли в угол, заставили опустить руки. Выбитый меч упал на пол, в следующий миг локти заломили назад и, сорвав пояс, туго затянули.
Связанного Ивана бросили перед воеводой и боярами на колени.
- За что? - только и спросил он.
- Князь знает, - был короткий ответ.
Случившийся боярин Суеслав - прискакал на рассвете с жалобой на Берладника, мол, побил моих людей - с удовольствием плюнул в сторону пленника:
- Отлились кошке мышкины слёзки! Теперя всё припомнишь!
- Заковать в цепи! - воевода кивнул кому-то за спиной Ивана и вышел, не глядя на него.
Пленника подхватили под локти и поволокли прочь.
2До обеда на берладском подворье было тихо и сонно. Дружинники занимались своими делами. Кто дремал, кто чинил одежду и упряжь, кто скуки ради схватывался на кулачках и мечах посреди двора. После вчерашнего нападения никто не рисковал высовывать носа за ворота - вот прискачет из Кидекши князь, тогда и езжай, куда хошь. Иные вздыхали - ждали в условленном месте девки-прелестницы, - но слова княжеского нарушить никто не смел.
Без князя сели обедать - такое тоже было привычно. Ивана Ростиславича часто угощали в княжьих хоромах, а там пиры тянутся иной раз по многу часов. Правда, сейчас, по малолетству Святослава, не было нужды засиживаться до ночи, но из-за хорошего княжьего стола не сразу встанешь. Берладники лишь завидовали тем, кто отправился с Иваном в Кидекшу, небось перепало сладких крох с богатого пира.
А потом воротник - свой же берладник - поднял тревогу.
Люди побросали дела и бросились к воротам. Воротник уже распахнул створку, и во двор почти упал усталый человек в пыли, грязи и крови. Его еле успели подхватить, и он воскликнул, обмякая на руках дружины:
- Беда!
Раненого отволокли в гридницу, кликнули бабу - промыть раны. Они были не тяжелы - от таких царапин не умирали, - пугало другое. Все уже узнали в пришельце одного из своих, Колчу, пришедшего с Иваном со Звенигорода. Его и ещё пятерых взял с собой Берладник, отправляясь в Кидекшу.
Колча очнулся, когда с него уже стащили грязную, порванную рубаху и, обмыв и перевязав раны, натягивали чистую одёжу. Вскинулся, отстраняя руки хлопотавшей над ним бабы, и воскликнул:
- Беда! Ивана Ростиславича взяли.
- Как? Кто? Где? - посыпались вопросы. Бабу оттёрли. Мошка, ставший старшим, пока Мирон отлёживался после вчерашнего ночного боя, тряхнул Колчу за плечи:
- Сказывай!
- Прискакали мы в Кидекшу, а там - измена, - торопливо заговорил Колча. - Иван Ростиславич в палаты прошёл, мы внизу ждали. А потом слышим - на заднем дворе шум какой-то и вроде он нас зовёт… Мы туда, а там его в цепи взяли и в поруб спускают. Мы за оружие, да там княжьих да боярских отроков немерено. Всех наших порубили - Грикшу, Вадима, Ермила тож… Один я ушёл. Через забор сиганул… В меня стрелы метали - одна только поцарапала, ещё одну сам вырвал… сюда бежал - упредить хотел…
- Брешешь, - Мошка тряхнул так, что раненый застонал. - Али навет какой на нашего князя?
- Навет не навет, - вспомнил кто-то, - а неспроста на нас вчера на лесной тропе напали. Сдаётся мне, что это одного поля ягодки.
Мошка выпустил Колчины плечи, и тот со стоном откинулся на лежанку. Берладник обвёл глазами столпившихся вокруг дружинников.
- Мы того так не оставим, - спокойно сказал он. - Костьми ляжем, а Ивана Ростиславича из поруба вызволим!…
