Кейт Аткинсон - Боги среди людей
— Истребитель по левому борту, уходим вниз!
И Тедди рванул штурвал вперед, но было уже поздно: истребитель открыл огонь, и кабина содрогнулась от невероятной силы грохота, будто сам Господь Бог бросал в фюзеляж камни. Машина наполнилась едкой вонью кордита.
Тедди вывел «галифакс» из крутого пике и, заложив правый вираж, снова набрал высоту, но истребитель уже исчез, и Тедди его больше не видел. Тот не вернулся, исчезнув так же таинственно, как и возник. Мак проложил обратный курс в обход сильно укрепленных районов у Роттердама и Амстердама, но к тому времени, когда они достигли побережья Голландии, высота составляла всего две тысячи футов. Истребитель с его пушкой потрудились на славу. Оба внутренних двигателя отключились, у правого крыла снесло элерон, пять крыльевых баков пробиты. В фюзеляже — огромная дыра. Тедди установил во флюгерное положение лопасти бесполезных винтов, и машина еле ползла, но возвращаться назад было слишком поздно: они летели в облаках, а когда вышли наконец из облачности, внизу синели воды Северного моря.
Некоторое время рядом с ними держался еще один «галифакс», но они летели так низко и медленно, что он вскоре отделился и, покачав крыльями, ушел вверх. Они остались одни.
На высоте полутора тысяч футов Тедди приказал экипажу готовиться к посадке на воду. До английского берега — десять миль, ровным тоном сообщил он. «Дотянуть бы, командир», — взмолился кто-то из экипажа. Мысль о вынужденной посадке сама по себе никого не радовала, но упасть в воду и в беспомощном состоянии угодить в лапы к немцам — это уже было бы слишком.
— Полетели дальше, — упрашивал Норман. — Мы же после Турина дотянули, вспомни.
Снизившись до тысячи футов, они уже различали барашки волн. Высоких волн — футов пятнадцать-двадцать. «Все, кто бурей смят»,{92} — подумал Тедди.
К этому времени они уже выбросили все, что можно: штурманский стол, подушки, термосы, кислородные баллоны. Кит вырубил топором сиденья, а Вик демонтировал пулеметы в средней верхней башенке и швырнул их за борт, а следом и саму турель. Что угодно, лишь бы протянуть еще чуть-чуть. «До английского берега четыре мили», — сообщил Мак привычным ровным тоном. Его документы и карты разлетелись веером, когда, уходя от истребителя, они нырнули в пике, и теперь он собирал их в стопку, словно готовился закрывать контору на выходные. Но одно дело не впадать в панику, думал Тедди, и совсем другое — не понимать критичности момента. Ему вспомнилось, как они пытались вытащить Кенни из хвостовой башенки: Мак стоял в сторонке и отпускал свои комментарии, а остальные бились как в лихорадке.
— Летим дальше, командир, — выговорил другой голос.
На пятистах футах Джордж Карр зафиксировал ключ бортовой рации, настроив ее на международную аварийную волну, и достал портативную рацию для шлюпки.
На четырехстах футах топливные датчики обнулились. Открыли аварийные люки, и Тедди велел всем занять позицию для приводнения. Мак лег на топчан у правого борта, Норман — у левого. Ступнями оба упирались в носовой лонжерон. Стрелки́ прислонились к хвостовому лонжерону, а Джордж с Китом сели между их ног. Кто завел руки за шею, кто облокотился на сложенный парашют, чтобы смягчить удар. Тедди всех вымуштровал.
Удар о воду произошел на скорости сто десять миль в час. Носовой отсек бомбардира-наводчика развалился при ударе, и внутрь S-«сахара» хлынула гигантская волна воды и бензина, объяв их по шею, — они едва-едва успели надуть спасательные жилеты. Джорджа снесло волной, и остальные неуклюже протолкнули его в люк. Оказалось, Кенни не умеет плавать, да к тому же боится воды, и Маку пришлось одной рукой держать его, брыкающегося и орущего от страха, за шкирку и тащить через весь затопленный фюзеляж. Тедди двигался позади всех. Капитан всегда покидает корабль последним.
Шлюпку, закрепленную в крыле, надули, и она перегородила верхний люк. S-«сахар» почти под завязку наполнился водой и начал крениться на левый борт. На миг Тедди подумалось: это конец, но он поднырнул и выплыл через дыру в фюзеляже.
С грехом пополам все выбрались, с грехом пополам залезли в шлюпку. Норман перерезал трос, и они отплыли от S-«сахара». Машина по-прежнему оставалась на плаву в серых суровых водах, кренясь на один бок, но через несколько минут пропала с глаз долой.
Из темноты донесся звук какого-то двигателя. Мак схватился за ракетницу, пытаясь подать сигнал, но распухшие, онемевшие пальцы не слушались. Как долго они находились в воде? Счет времени потерялся. Но все сходились на том, что пошла вторая ночь их вылета. Скоро до них дошло, что посадка на воду была только началом испытаний. Море тяжело вздымалось; как только они сумели забраться в шлюпку, их тут же смыло за борт гигантской волной. Ну, хотя бы шлюпка не перевернулась (и на том спасибо), но, чтобы забраться в нее вторично, от них потребовались неимоверные, почти нечеловеческие усилия, не говоря уже о том, что пришлось еще затаскивать в нее бесчувственного Джорджа.
Вик умудрился потерять ботинки и мучительно трясся от холода. Остальные по очереди растирали ему ступни, но постепенно у всех онемели руки. Насквозь промокшая одежда многократно усугубляла их страдания.
Несчастного Джорджа, получившего сотрясение мозга, кое-как усадили, но он постоянно сползал в воду, скопившуюся на дне шлюпки. Вроде бы он пришел в сознание, но все время стонал. Трудно было понять, мучит ли его боль, но Мак на всякий случай впрыснул ему морфий, и Джордж затих.
Все той же волной смыло рацию, да и кто знает, как далеко их отнесло от места вынужденной посадки? Шансов на то, что их заметят с самолета или пришлют за ними спасательный катер, практически не было.
К тому времени, когда один из них, Норман, сумел спустить курок ракетницы, звук двигателя совсем затих, и Кит сказал: «Поздно, мать его». Ракета лишь осветила бескрайнюю тьму, тем самым окончательно сломив их дух. Тедди подумал, что звук самолетного двигателя им померещился. Возможно, затеряться в волнах — это примерно то же самое, что затеряться в пустыне, и скоро у них начнутся галлюцинации, обманы зрения и напрасные иллюзии.
— Я б душу отдал за курево, — выговорил Кит.
— Была у меня где-то пачка сигарет. — И Кенни попытался извлечь ее из кармана.
Полностью размокшие «Вудбайнз» пришлось выбросить за борт. От пайков, естественно, ничего не осталось: сигареты, еду, все, что могло поддержать в них жизненные силы, унесла та же волна, которая смыла их из шлюпки. Тедди нашарил у себя в кармане кусок шоколада, и Мак скрупулезно разделил его на части с помощью перочинного ножа. Прав был Джордж, что съел свою плитку заранее: теперь ему уже было все равно. Вик отказался от своей доли: его нещадно укачивало.
— Слышал я россказни, — выдавил Кит, — про то, как мужиков неделями носит в открытом море и они принимаются пожирать друг друга, начиная с юнги.
Все инстинктивно посмотрели на Кенни.
— Но, доложу вам, я скорее свою собственную ногу отрежу и съем, чем ваши вонючие пятки грызть начну.
— Это личное оскорбление! — возмутился Мак. — Мною можно неплохо закусить.
С этого начались разговоры о еде, от которых в отсутствие еды — один вред, но мало-помалу разговоры эти угасли. Всех сморило изнеможение и одолел тревожный сон. Один Тедди опасался, что может не проснуться, и не сомкнул глаз.
Он размышлял, что бы предпочел сейчас съесть. Будь у него один-единственный шанс нормально поесть, что бы он выбрал? Шикарный ресторан или ужин из своего детства? В конце концов он остановился на пирогах с дичью, которые пекла миссис Гловер, и бисквитном пудинге с патокой и заварным кремом. Но мечталось ему даже не об этом, а о том, чтобы оказаться за столом в стиле регентства, и чтобы во главе стола восседал Хью — Хью, восставший из мертвых, и чтобы Памела качала на коленке Джимми, и чтобы сестры были с бантами и в коротких юбочках. Бриджет знай приносила бы из кухни блюдо за блюдом, а миссис Гловер ворчала бы где-нибудь поблизости. И чтобы Сильви была грациозной и беззаботной. Даже для Мориса нашлось бы местечко, пусть его. А под столом чтобы лежала собака. Или две — они по-прежнему жили в его воображении: Трикси и Джок пусть бы грели ему ноги. Но как он ни старался, дремота все же взяла над ним верх.
Второе утро в море принесло с собой какой-то свинцовый, ничего не суливший свет. На несколько часов волны утихли, но поднялся порывистый ветер. Он то и дело обдавал их брызгами, хлестал по щекам, не давал дышать. Вроде бы они уже и так промокли до нитки, но оказалось, что это далеко не предел. Что еще хуже, в шлюпке обнаружилась течь; пришлось включить аварийный насос, который очень скоро вышел из строя; оставалось одно — вычерпывать воду руками, и без того окоченевшие ладони совсем заледенели. Джордж был совсем плох, да и Вик тоже. Ни тот ни другой больше не отворачивался от жестоких волн. Тедди подполз к Джорджу и попытался нащупать пульс, но волны совсем разбушевались. Ему показалось, что Джордж мертв, но делиться этим подозрением с остальными Тедди не стал.
