Ключи Марии - Андрей Юрьевич Курков
Эти размышления отвлекли Олега от упаднического осеннего настроения, которому он легко поддался. Внутри росло раздражение. Почему это Адик опять держит его за лоха? Почему Адик думает, что Олегу даже приближаться к Польскому опасно? Адик ведь не знает то, что уже накопал Олег. Он ничего не знает про «Институт-архив», он не знает, что Клейнод-старший был «хранителем» и что его контролировал, судя по письмам, Польский. Он не знает, что у Польского есть сын, который занимается интернет-банкингом в Иерусалиме и оттуда отправляет огромные суммы денег. Адик не знает о сотнях тысяч евро, которые пересылаются сыном в Киев. А откуда могут взяться такие деньги? От продажи золота тамплиеров? Или от продажи наркотиков? И то, и другое возможно. Хорошо, что он ничего не сказал одесситу про письма, про Клейнодов. Хорошо, что тот не понимает, что Бисмарк сейчас вполне может быть намного ближе к разгадке той самой тайны, которую хочет раскрыть одессит, возомнивший себя охотником за золотом тамплиеров. И только ли за золотом? Адик не тот человек, которому можно верить на слово. К тому же, как он смотрел на этого пятого неизвестного на фотоснимке? Смотрел так, будто узнал его. Но ничего ему не сказал.
Бисмарк улыбнулся, а потом рассмеялся. Теперь ему казалось, что он талантливо сыграл роль серой мышки, роль пустого места, роль лоха! Пусть именно так его Адик дальше и воспринимает!
Он достал перстень. Надел на палец и допил рюмку «Закарпатского». Теперь коньяк показался вкусным, куда вкуснее того, которым угощал его Адик в баре гостиницы «Рэдиссон».
Глава 38
Львов, июнь 1941. Портрет таинственной дамы
Профессор сделал вид, что потрясен новостью.
– В самом деле? Я ничего о нем не знаю.
– Зато я знаю. Его сначала задержали при попытке нелегально перейти границу и посадили в тюрьму. Он назвался другой фамилией и его тогда не идентифицировали и дали шанс исправиться. Помиловали и отправили в военный лагерь с определенной миссией. Миссию он не выполнил и скрылся. Сейчас он в Кракове. Как нам удалось узнать, сотрудничает с фашистской газеткой. Он, оказывается, у вас еще и художник?
– Да так… что-то иногда рисовал.
– Ну, а теперь не иногда, а в каждом номере. Вот посмотрите, – полковник положил перед профессором несколько выпусков «Краківських вістей». – Эти рисуночки – произведение вашего сына. Красивые немецкие солдаты и страшные, уродливые советские. За такое он заслуживает высшей меры!
– А как тут можно увидеть, что это именно он рисовал? – удивился Курилас.
– О, не сомневайтесь, – помахал пальцем Ваврик. – У нас есть свои люди и свои каналы информации. К сожалению, всё это мы узнали только сейчас, когда его наконец опознали.
– А какую миссию он должен был исполнить?
– Миссия была связана с той же темой, над которой мы с вами потеем. Он должен был установить в горах радиомаяк. Знаете зачем?
– Нет.
– Чтобы отслеживать нашу дамочку. Таких радиомаяков мы установили уже несколько. Как по эту сторону, так и по ту. А ваш сын его где-то бросил и даже не включил. Капитан, с которым он был переправлен на другой берег, погиб. Кто знает, может и от руки вашего сына. Когда мы не получили от них вовремя никаких известий, то думали, что их схватили немцы. Но, оказалось, все значительно хуже.
– Мой сын не способен на убийство, – покачал головой Курилас.
– Ну да, они все до поры до времени тихие и смирные. А потом возникают ситуации, когда надо действовать решительно. И тогда они не останавливаются ни перед чем. А кстати… – полковник прищурил глаз. – не хотите поздравить сыночка с днем рождения?
Курилас вздрогнул.
– Каким образом?
– Обычным. Я же говорил – у нас свои каналы. Напишите несколько слов. Мы перешлем, – полковник подсунул Куриласу лист бумаги и ручку. – Не стесняйтесь, пишите. Так сказать, от души.
Курилас замер, он не знал, что делать. Писать письмо, заранее зная, что его будут читать люди, которым оно не адресовано, не просто. И что вообще писать? Но взял ручку и вывел: «Дорогой Олесь, поздравляем тебя вместе с мамой с днем рождения. Думаем, что у тебя все хорошо. У нас тоже».
– Что тоже? – удивился полковник.
– Тоже хорошо.
– Так и пишите: тоже хорошо.
Курилас дописал фразу и стал ждать следующих подсказок.
– Да-а, – продолжил полковник, – пишите дальше: «Ты поступил плохо, не выполнил задание, которое тебе поручили… Но ты имеешь возможность все исправить… Найди радиомаяк и включи его… Как только здесь поймают его сигнал…» написали?.. Тогда далее: «Меня сразу выпустят на свободу»…
Курилас сглотнул и посмотрел удивленно на Ваврика.
– Я арестован?
– Нет, конечно, – ответил тот и выдернул из-под его руки лист, аккуратно сложил вчетверо. – Вы не арестованы, но парень должен взяться за ум. Это будет для него стимулом. И для вас тоже. Мы должны довести это дело до конца. От этого зависит, окажусь ли я в Киеве, или меня отправят в сраное Улан-Удэ.
– Боже, – вздохнул Курилас. – Он будет думать, что я в тюрьме.
– У него появится шанс вас спасти. Только ему известно, куда он спрятал радиомаяк. Который, кстати, очень дорого стоит.
– А если он не послушает? Кто знает, что там произошло… Может, тот радиомаяк упал в ущелье и разбился.
– Советские радиомаяки не бьются даже если их выбросить с самолета! Он должен его найти и нажать кнопочку. Он должен послушать вас. У меня тоже есть сын Игорь. И я о нем беспокоюсь не меньше.
Курилас задумался. Почему он не прислушался к словам Марковича, когда тот уверял, что надо отсюда бежать? А что теперь?
– Но чем вам могут помочь эти радиомаяки?
– Ну, мы же, товарищ профессор, тоже ворон не ловим, работаем и уже кое-что выяснили. Наша Дева обладает мощным ионизирующим излучением. Оно невидимо для человеческого глаза. Но наши радиомаяки ее выследят. Одновременно с вами работают и наши специалисты. Итак, мы знаем, что это девушка, которой двадцать
