Ф. Самойлов - Вася Алексеев
Вася, если слышал такие замечания, говорил со смехом:
— Приказать-то оно приказало, но взять пусть попробует. Учимся стрелять мы ведь не зря!
Потом о приказе Временного правительства и вспоминать перестали. Забота была о другом — как достать побольше оружия. Отряды Красной гвардии быстро росли на всех заводах. Конечно, первой шла в них молодежь. На «Анчаре», где работал Вася, в Красную гвардию вступили все члены Союза до одного. Парни брали винтовки, девушки — санитарные сумки. Все понимали — борьба предстоит не на шутку.
Время стремительно неслось. Иногда на заводе или на Новосивковской Васю разыскивала сестренка:
— Чего глаз не кажешь? Маманя велела прийти хоть белье сменить.
Вася удивлялся. Верно ведь, он уже больше недели не был дома. Сам не заметил, что так давно.
— Приду, — говорил он. — Как вы там, все здоровы?
— Значит, сегодня тебя ждать?
— Ну, сегодня или завтра. Как сумею… Ох и посплю я дома! За всю неделю отосплюсь.
Но отоспаться всё не удавалось. Когда он наконец забегал домой, мать сразу замечала, до чего он устал.
— Не бережешь ты себя нисколечко. Вон какой стал худой и бледный. У других щеки красные, а у тебя только глаза.
Вася улыбался:
— Ну, у кого теперь красные щеки? Голодно ведь. А глаза…
Глаза у него что-то болели в последнее время — от переутомления, от недосыпания, наверно. Но разве мог он меньше работать, меньше читать? Время для чтения удавалось выкраивать преимущественно ночью. Что тут поделаешь!
Он старался переменить разговор:
— Вы как управляетесь, чем кормите ребят? Хлеба-то совсем мало.
— Трудно, Васенька, ох как трудно. Куры вот немного выручают, еще не перестали нестись. Да ладно, ты о нас не беспокойся. Сам не евши всё время. Вот я тебе яишенку сделаю. Наверно, и забыл, какая она бывает?
Она начинала хлопотать, усаживала сына за стол. Она очень соскучилась по своему любимцу, и ей надо было о многом с ним поговорить.
* * *Как-то утром, в сентябре, прибежал посыльный из райкома:
— Сегодня собрание. В шесть часов. Надо обязательно быть.
В набитом людьми райкомовском зальце Вася увидел не только своих заставских друзей. Тут были Свердлов, Подвойский, Слуцкий и еще другие члены Петроградского комитета. Первое слово дали Якову Михайловичу Свердлову, но он не стал произносить речей. Он прочитал письмо Владимира Ильича Ленина Центральному Комитету, Петроградскому и Московскому комитетам РСДРП. Письмо звучало прямым призывом к вооруженному восстанию: «История не простит нам, если мы не возьмем власти теперь».
Слушали в напряженном молчании. Свердлов читал ясно и громко, звучным голосом, в котором чувствовалось волнение. Вася сдерживал дыхание, боясь пропустить хоть слово. Потом Свердлова просили снова прочитать то или иное место.
— Как написано про Питер и Москву?
— Еще раз насчет мира прочтите!
В письме говорилось: «Взяв власть сразу и в Москве, и в Питере (неважно, кто начнет; может быть, даже Москва может начать), мы победим безусловно и несомненно».
Необходимость восстания была ясна. Как его начать — вот что становилось главным вопросом. Уже ночью, расходясь но домам, продолжали разговор на улице. Иван Голованов горячился:
— Надо обязательно у нас, в Питере, начинать. Что, сил наших не хватит? Вон, Красная гвардия какая! И еще солдаты и матросы.
— Да ты пойми, главное — взять власть. А кто начнет… Мы на восстание идем не для славы, — говорил Вася.
Но и ему, конечно, хотелось, чтобы первое слово принадлежало Питеру, чтобы вот они, питерцы, нарвцы, путиловцы, начинали. И он понимал, как много каждый должен сейчас для этого сделать.
Другое письмо Владимира Ильича Вася Алексеев слушал на Третьей Петроградской конференции большевиков. Опять собрались в домике у Нарвских ворот, в хорошо знакомом зале, где проходил Шестой съезд партии, где была конференция Социалистического Союза молодежи. На городскую партийную конференцию приехало много гостей, но подготовка к восстанию требовала строгой конспирации. Нельзя было разглашать свои планы, нельзя было выдавать их правительству. Самые важные заседания пришлось сделать закрытыми. Даже делегаты с совещательным голосом в них не участвовали. На одном из таких закрытых заседаний и читалось адресованное конференции письмо Ленина. Вася сидел в зале вместе с Володарским, Косиором, Невским… Восемнадцать делегатов представляли Нарвскую заставу. Вася Алексеев был одним из них.
Ленин писал: «Надо все силы мобилизовать, чтобы рабочим и солдатам внушить идею о безусловной необходимости отчаянной, последней, решительной борьбы за свержение правительства Керенского».
Разумеется, место агитатора партии, место молодежного вожака было в массах. Вася сознавал это и не щадил себя.
И вот наступила октябрьская ночь, когда всё завершилось. Всё завершилось — и всё началось. В эту ночь друзья Васи Алексеева были везде, где шли бои, где решалась судьба власти, судьба народа и страны. И Вася был с ними. Потом вспоминали, что Васю Алексеева видели в клубе молодежи. «Будьте готовы выступить в любую минуту», — предупреждал он ребят. Его видели в районном штабе Красной гвардии. Он отправлял отряды на охрану Смольного, в Петропавловскую крепость за оружием, на вокзалы, на телеграф. Его видели в районной боевой дружине и на Дворцовой площади в отряде Самодеда, штурмовавшем Зимний. И его видели в Смольном.
Вечером 26 октября группа нарвских большевиков пришла на заседание Второго съезда Советов. Увешанные оружием, перетянутые ремнями, в одежде, пахнувшей пороховым дымом вчерашнего боя, пришли рабочие заставы — недавние пасынки столицы.
— Слово имеет Владимир Ильич Ленин, — объявил председательствующий, и буря радости, восторга разразилась в белоколонном зале. Питерцы долгие месяцы не видели Ильича. Вождь, учитель, он теперь впервые выступал перед ними и как организатор победившей революции пролетариата. Он говорил о мире, которого так ждал измученный народ. Ленин предложил принять обращение к народам и правительствам всех воюющих стран.
«Рабочее и крестьянское правительство, созданное революцией 24–25 октября и опирающееся на Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, предлагает всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире».
Это было первое слово только что рожденной Советской власти.
Прошло немного дней, и Советская власть призвала Васю к государственным делам. Он стал судьей, разрабатывал новые законы в народных комиссариатах просвещения и труда, законы, касавшиеся молодежи.
Так шли необыкновенные недели осени семнадцатого, когда рождался новый мир. События неслись бурным, как в половодье, потоком. Казалось, до журнала ли было Васе, увлеченному этим великим потоком? Но он не забывал и о журнале.
Где бы ни пришлось побывать ему за день, сколько бы дел ни навалилось на него, Вася вечером спешил на Фонтанку. Районы были оповещены, что там, в доме № 201, в третьем этаже, временно помещается редакция «Юного пролетария».
Вася установил приемные часы в редакции от 7 до 9 вечера. Ребята прибегали запыхавшись. Прислоняли винтовки к редакторскому столу.
— Вот погляди, что написал. Хотел побольше, да не умею. И времени, сам знаешь, нет.
Вася принимался читать заметки, беспорядочно набросанные на листках, вырванных из ученических тетрадей или бухгалтерских книг. Потом долго сидел, поправляя написанное друзьями.
Все-таки больше всех в первый номер он написал сам. Из-под его пера вышли передовая, статьи «Рабочая молодежь и Красная гвардия», «Язвы нашей жизни». Вася подготовил свою поэму «Детство и юность».
Наконец, нашли и типографию, согласившуюся печатать журнал. До революции она печатала «Сельский вестник». Конечно, новое издание было совсем иным, но типографа это не особенно беспокоило. Он требовал одного — чтобы деньги внесли вперед. Вот тут-то и была загвоздка. Денег Союз молодежи не имел.
Рядились долго. Типограф согласился на аванс в четверть суммы, причитающейся за журнал. Эти деньги собрали в районах.
Вася сдал рукописи в набор. Но в роли редактора он выступал впервые, сколько материала нужно в номзр, ему было трудно рассчитать. Статьи набрали. Типографский метранпаж вручил Васе сырые гранки.
— Только журнала из этого не выйдет. Тут едва на половину номера.
Пришлось снова браться за перо, договариваться с ребятами, чтобы написали заметки. Многих товарищей после Октябрьских дней было не найти. Отряды Красной гвардии уходили гнать Керенского и Краснова, угрожавших городу, потом в другие центры страны — устанавливать Советскую власть.
Вася остро завидовал товарищам. Он тоже рвался в бой, но его не пускали. Он был нужен здесь. Он работал в ПК Социалистического Союза молодежи, выполнял разнообразные партийные поручения и делал журнал: писал статьи, объявления, заметки.
