Жанна д"Арк из рода Валуа. Книга 2 - Марина Алиева
Тут, к слову, и Жанна, несмотря на все свои странности, оказалась милой, приветливой, тихой… короче – обыкновенной девочкой, которая иногда просто задумывается не по годам.
«Чего мне переживать? Жизнь идет и ладно…», – снова призвал на помощь философские размышления господин Арк. И быстро про всё забыл.
За повседневными заботами постепенно стерлись или просто стали неотъемлемыми ото всей остальной жизни всякие девичьи непонятности. Ну предсказывает Жанна рождения и смерти, ну болтает про всяких фей и говорящие деревья! До того ли ему, одержимому идеей расширить хозяйство, приумножить накопления, вернуть дворянское достоинство себе и своему разросшемуся семейству, когда утихнут все эти войны?
Лишь однажды – шутки ради – размягченный сытным обедом господин Арк спросил у дочери о будущем. Спросил и сам засмеялся – до того глупым это ему показалось. Но дочь ответила еще глупее. «У тебя будет замок, – сказала она, улыбаясь. – Матушка станет как королева, мы с Катрин – принцессы, а Пьер и Жан – дофин и герцог». Тогда все посмеялись. От души! Долго переспрашивали: «Как кто, Жанна? Как королева? Ха-ха! А я, стало быть, король? Или, может, сам папа?», «А я – герцог? Как Луи Орлеанский или как Жан Бургундский?» – «Как шут гороховый…» – «А ты, вообще, как наш дурацкий дофин…».
А потом вдруг объявился этот внезапно нашедшийся брат Дюран.
Господин Жан как ни пыжился, как ни напрягал свою память – так и не смог совместить образ этого пришлого господина с размытыми временем образами уже подзабытых братьев. Вроде бы жил с ними когда-то кузен по материнской линии, а уж звали его Дюран или Бертран – господин Арк не помнил. И, конечно, погнал бы пришельца вон, явись тот нищим оборванцем. Но Дюран Лассар оборванцем совсем не был. Так искренне радовался тому, что нашел родную душу, так убедительно доказал, что жить вдали от неё более не сможет, что пришлось раскрыть для него ответные объятья.
Да и кого не убедит круглая сумма, предложенная на аренду целого поместья! Причём, не одолженная, а просто данная в качестве совладельной доли?!
«Брат!», – кивнул господин Арк. Деньги принял, замок купил, и теперь только война отделяла его от прежнего процветания.
И вдруг – такая беда!
А началось-то всё с ерунды! С пустяшной беседы вечером весной двадцать восьмого, когда поползли по округе разговоры, что осады Вокулёра не миновать.
По давней традиции господин Арк в субботний день собирал за своим столом всех работников, обсуждая с ними после ужина дела предстоящей недели. Приходили порой и старые знакомцы из Домреми и Грю. А уж в те весенние дни, чем тревожней становились слухи, тем многолюдней делались субботние посиделки. На неубранный стол вместо обычной одной выставлялись сразу три плошки с горящим маслом, и начинались долгие разговоры о том, что Бэдфорд тянет армию под Орлеан, что дела дофина совсем плохи, а когда падет и герцогство Орлеанское, тогда и им всем жизни не будет, потому что дофину в этом случае совсем конец. А не будет дофина – не будет и Вокулёру с его окрестностями никакой помощи ни от англичан, ни от бургундцев.
Все вздыхали, качали головами. А больше всех Дюран Лассар, который вдруг возьми да и скажи:
– Только чудо нас спасет. Чудо явления Лотарингской Девы!
И сразу за столом загудели, задвигались. О том пророчестве только глухой не слыхал. И надо же было господину Арку именно в этот момент посмотреть на Жанну!
А она побледнела, взглянула как-то странно на приятеля своего сироту Луи – то ли племянника, то ли воспитанника покойного прежнего владельца этого замка – потом вдруг встала и громко так заявила:
– Мне в церкви было видение: святая Катрин явилась и сказала, что я могу спасти дофина. Выходит – я та самая Дева и есть. Надо только, чтобы мессир де Бодрикур отправил меня ко двору.
За столом так и покатились со смеху. А господин Арк сурово нахмурился.
– Сядь. И глупости больше не говори! – велел он строго.
Но Жанна только голову опустила. Подождала, когда смех утихнет, помолчала и снова за своё:
– Я должна. Не вы так решили, батюшка, не вам решать и обратное.
Ну что тут было делать?
Хотел было господин Арк оплеуху дочери отвесить, да братец Лассар удержал. Начал что-то говорить о том, что монах Мигель тоже ему как-то признался, будто видит в девочке некую избранницу, уговаривал отпустить её в Вокулёр к мессиру Бодрикуру, дескать, а вдруг! К остальным за столом обращался, и они как-то странно начали переглядываться. Но господин Арк только хмурился.
– Замуж её надо отослать, а не в крепость. Замуж и отдам, пока совсем разум не потеряла. Есть у меня парень на примете.
И парень-то на самом деле был! В Туле. Хороший – всем на зависть! Вот только ничего с ним не вышло.
В мае, 13-го числа, на праздник Вознесения, пользуясь тем, что господин Арк был отозван по делам службы, Жанна вместе с дядюшкой Лассаром и «приятелем Луи» отправилась в Вокулёр, желая встретиться с Робером де Бодрикуром.
* * *
В густом перелеске перед крепостью девушки обменялись одеждой.
– Красное платье, – улыбнулась Жанна-Луи, бережно оглаживая грубоватую ткань юбки. – Это же твоё праздничное… единственное.
– Сейчас не до праздников, – пробормотала Жанна-Клод, сосредоточенно зашнуровывая камзол.
– Как ловко у тебя выходит, – присмотрелась к ней Жанна. – А у меня первое время всё путалось.
– Я тренировалась. На камзолах братьев, когда никто не видел.
В другое время, говоря такое, Клод рассмеялась бы как всегда – весело и беззаботно. Но сейчас ей явно было не по себе. Затянув шнурок, она пробежала пальцами по краю мужской шапки, спрятавшей её косы, затолкала поглубже упрямо вылезающую прядь и тяжело вздохнула.
– Как думаешь, Жанна, у нас получится?
– Должно получиться.
Девушки замерли, глядя друг на друга.
– Ну что?..
– Давайте скорее! – долетел до них голос Дюрана Лассара, отошедшего подальше, чтобы их не смущать.
– Пошли…
ВОКУЛЁР
(13 мая 1428 года)
Мессир Робер маялся зубами.
Стоя внутри одной из башен и осматривая, с одной стороны внутренний двор, а с другой – прилегающие к Вокулёру окрестности, он с досадой думал, что раздражает его сейчас буквально всё! И суматоха возле укрепляющихся Французских ворот, раскрытых по случаю праздника, сквозь которые шли и шли как местные крестьяне, так и
