Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883
– Константин Евграфович, – Путилин вновь вызвал к себе на беседу убийцу, – зачем Вы сказали, что не знакомы с госпожой Язвицкой?
– Я, господин полицейский, такого не говорил, ибо вы меня не спрашивали о вышеназванной даме.
– Хорошо, тогда устраним мой промах. Вы знакомы с госпожой Язвицкой?
– Видел несколько раз, но не был представлен.
– Как же так, Константин Евграфович, – чуть ли не с обидой в голосе произнёс Путилин, – Вы до отъезда в Петербург гостили у дядюшки?
– Гостил.
– Если мне не изменяет память, то почти что месяц?
– Да.
– Но в тоже время там находилась Эльжбета Вацлавна.
Иванов потупил глаза.
– Я не думаю, что Вас скрывали друг от друга.
На щеках молодого человека заиграли желваки.
– Да, мы знакомы, – процедил сквозь зубы Константин.
– Тогда скажите, чем было вызвано Ваше раздражение, когда Вы покидали имение.
После минутной паузы Иванов произнёс.
– Он отказал мне в незначительной сумме, предназначенной для продолжения моего обучения в Университете.
– Я не понимаю Вашего родственника, ведь это он оплатил весь курс обучения год тому.
Молодой человек уставился на руки с грязными полосками на ногтях.
– Чем же на самом деле было в час отъезда вызвано Ваше раздражение?
– Какое Вам, господин как Вас там, до моего душевного состояния. Я убил! Я! Неужели мало моего признания, неужели мало того, что видели и в гостинице перед несчастным случаем, неужели мало, что нашли в моем кармане пистолет, неужели мало свидетельства и извозчика, везшего меня на съемную квартиру. Что Вам надо? Что?
– Вы уезжали из имения в таком же раздражении? – спокойным тоном спросил Иван Дмитриевич.
– Что? – Константин обескураженным взглядом смотрел на невозмутимое лицо начальника сыскной полиции.
– Я говорю, Вы покинули имение в раздражении. Оно было вызвано согласием Эльжбеты Вацлавны на предложение Ильина стать его женой?
– Допустим, – вновь процедил сквозь зубы молодой человек.
– Вы влюблены в госпожу Язвицкую?
– Какое Вам дело до моих чувств?
– Я, господин Иванов, – серьезным тоном произнёс Иван Дмитриевич, – поставлен на страже закона, чтобы отыскивать истину и видеть среди множества тропинок ту, что ведет меня к открытию правды.
– Хорошо, я был зол на него за то, что он отказал мне в средствах в оскорбительных для меня словах.
– Свидетели Вашего проживания в имении утверждают обратное, Вы с господином Ильиным расстались в дружеским отношениях, тем более, те же свидетели утверждают, что Василий Иосифович заявил, – Путилин сделал вид, что заглядывает в бумагу, – вот. «Хороший вырос наследник». Это противоречит вашим словам.
– Так и сказал.
– Я же вам прочел, могу повторить.
– Не надо, – новая мысль мелькнула в голове молодого человека, – считайте, господин полицейский, что я решил не дожидаться его смерти, а решил ее ускорить.
– Тогда вы опоздали, господин Ильин за несколько дней до трагической кончины переписал духовную и знаете, кто там назван наследником всего капитала?
– Я?
– К сожалению нет,
– Тогда кто же?
– Нет догадок?
– Я – не гадалка, чтобы раскладывать карты.
– Ваша знакомая Эльжбета Вацлавна Язвицкая.
– Не может быть! – Константин прикрыл рукою нижнюю часть лица, только глаза выдавали безумное удивление.
– Я говорю истинную правду.
– Пусть меня препроводят, я должен подумать.
– Пока Вы обдумываете свое положение, то не забывайте, что может свершиться новое злодеяние.
– Господин… э, – на губах молодого человека появилась вымученная улыбка.
– Путилин, можно просто Иван Дмитриевич, – подсказал начальник сыскной полиции.
– Иван Дмитрич, от того, что я буду думать, мир не перевернется и как были в нем преступления, так и останутся. Я недавно задумался, что же произойдет, если меня вдруг не станет. Представьте ничего, солнце как всходило с востока, так от туда и будет начинать путь, как приходила весна после мягкой ли, лютой ли зимы, так и придет. Не будет моего бренного тела, да наверное и мыслей.
– Михаил, с утра продолжишь изысканья, а ныне ваше время в моем распоряжении, ибо гостей у нас принято привечать. В близи Рыночной площади есть прекрасное заведение с чудесной кухней и не менее прелестными французскими винами.
Следующим утром Жуков ни свет, ни заря сидел за столом и перелистывал бумаги, продолжая, как и вчерашним днем, записывать что—то в свою неизменную книжицу, носимую в кармане пиджака.
Рядом сидел невыспавшийся поручик с красными глазами, иногда с удивлением взиравший на петербургского гостя, усердно просматривающего бумаги и делающего ко всему прочему записи твердой рукой. Мышевецкий, закрывая рукой рот, позевывал и ждал, когда же закончится навалившаяся на него мука.
После полудня Михаил с усталой улыбкой взглянул на пробудившегося от дремы полицейского.
– Моя миссия закончена.
Поручик потянулся.
– Я не прочь отобедать, – произнёс он, обращаясь к Жукову.
– Выражаю взаимное согласие, тем более паровоз отбывает вечером.
Попрощались на дебаркадере, Михаил пригласил поручика в столицу.
– Если представиться случай посетить Северную Венецию, милости просим, Андрей. Буду рад видеть и ответить нашим гостеприимством.
Заскрипели колеса и с натужным усердием, обдавая провожающих белыми облаками пара, паровоз поначалу тронулся с места медленной поступью, превращая ее в проворный бег.
Вновь, как и несколько дней тому, помощник Путилина сидел у окна, упираясь лбом в стекло, и смотрел, как за ним остаются люди, дома, поля, деревья. На душе зрели приятные надежды от не зря потраченного в Варшавском архиве сыскной полиции времени.
За время пути Михаил извелся от ожидания, а паровоз нарочито медленно тянул вагоны на север, словно чувствовал нетерпение одного из пассажиров, в голове которого было тесно мыслям о происшедшем преступлении.
В вечер отъезда Михаила из Варшавы Иван Дмитриевич получил вторую телеграмму из канцелярии полицмейстера Харьковской губернии. Там со всей тщательностью отнеслись к запросу из столицы. Выяснили, что слуга покойного Иван был отравлен и накануне вечером скончался, как указал врач после вскрытия. Госпожа Язвицкая неоднократно пребывала гостьей Василия Иосифовича, и в каждый ее приезд навещал дядюшку Константин Иванов то ли по случайности, то ли по умыслу. Более того покойный последнее время часто разъезжал не только по России, но и по европейским странам в сопровождении невесты, как везде он представлял Эльжбету Вацлавну.
Путилин хотел вызвать в кабинет Иванова, но потом передумал, ожидая приезда помощника с новостями.
Попросил принести стакан горячего чаю и просто, отвлекшись от тревожащих по делу мыслей, маленькими глотками кушал горячий обжигающий напиток.
Все в деле напоказ, словно кто—то в театре ставил интересную пиесу, имея определенную уверенность, что актеры со всей добросовестностью исполнят свои роли, не взирая на отношение и придирки к ним почтеннейшей публики, пришедшей на представление.
Следующим днем Путилин был вызван к обер—полицмейстеру для еженедельного доклада. Как ни странно, но первый полицейский чиновник столицы принял Ивана Дмитриевича с доброжелательностью сразу же по приезду. Вопросов было немного, так как за неделю ничего исключительного не случилось, не считая происшествия в гостинице, но по расторопности начальника сыскной полиции, как считал обер—полицмейстер, убийца задержан в тот же день, как говорится по горячим следам. Но настроение Путилина от похвалы не улучшилось, его тревожило нынешнее дело, раскрытое, как считало вышестоящее начальство, с большим успехом.
Убийца в холодной, оружие найдено при нем, улики налицо, но что—то неуловимое не дает покоя. Хорошее отношение дядюшки не повод для убийства родным племянником. Не обошлось в деле без женских обольстительных чар. Может действительно банальная ревность? И страдающий от любви Ромео, терзаемый душевными муками, помешался рассудком и в порыве безумия устранил соперника? Избирательное безумие: купил пистолет, срезал с одежды метки, приобрел поддельный паспорт и поселился… Да, Иван Дмитриевич стукнул ладонью себе по лбу.
«Как же я?»
Не доезжая до Офицерской, Путилин приказал извозчику повернуть к доходному дому Туляковых, на Свечной.
– Да, господин Путилин, квартира для господина Герца Ганса Францевича абонирована неким Петровым, записано мещанином, в апреле месяце сроком на год. Деньги внес Петров сразу же.
– Как выглядел этот господин?
– Высокий, с маленькой бородкой и шляпе, надвинутой почти на глаза. Вот я и запомнил по шляпе.
