Александр Волков - Скитания

Во всем городе Бруно мог довериться только своему квартирному хозяину, и он рассказал ему, что скрывается от преследования инквизиции. Джордано описал старому солдату приметы Ромеро и Кучильо, самых опасных своих врагов. Выслушав постояльца, Бевиликва посоветовал ему пореже выходить из дому и отказаться от посещения учеников, проживавших на пустынных окраинах Ноли.

– Наш город невелик, – сказал Корфиньо, – но в нем нетрудно найти браво, который за недорогую плату поможет избавиться от неугодного человека.

В один из августовских дней Корфиньо Бевиликва вернулся домой в крайнем беспокойстве. Он тотчас прошел в комнату Бруно.

– Синьор Джованни, – без обиняков начал солдат, – я видел его!

– Кого? – спросил насторожившийся Бруно.

– Чернобородого бандита из Неаполя!

– Вы уверены, что это он? Мало ли чернобородых в Италии!

– Я говорю вам, что это он! Я проследил за ним из порта, где он сошел с корабля, и знаете, куда он направился? В доминиканский монастырь, к отцу Федериго Лопесу!..

Джордано был потрясен. Инквизиция разыскала его след, так хорошо, казалось, скрытый!

– Не унывайте, друг мой! – ласково сказал Бевиликва. – Не выходите из дому и собирайтесь в дорогу. Эти коршуны делают свои дела под покровом ночи, а ночью вас здесь не будет. Я все устрою.

Ночью в дом учителя фехтования явились Лопес и Кучильо, сопровождаемые сбирами. Заспанный хозяин вышел на стук.

– Ведите нас к вашему постояльцу! – грубо приказал Лопес.

– К какому постояльцу? Ах, верно, к учителю Сенья? Но он у меня больше не живет!

– Как?! – в один голос воскликнули Лопес и Кучильо.

– Вчера он и его помощник покинули мой дом, – спокойно продолжал Бевиликва. – Они сказали, что уходят бродить по горам.

В руках разбойника появился листочек с роковыми словами «Ad majorem…».

– Вы знаете, что это такое?

– Приходилось видеть на веку, – угрюмо сказал солдат.

– Вам известно, что грозит за ложные показания?

– Я не даю ложных показаний.

Дом Корфиньо был тщательно обыскан. Уходя, Кучильо злобно пробормотал:

– Птичка улетела!

…В продолжение многих дней несколько монахов под предводительством Андреа Кучильо бегали по горам в поисках сбежавшего еретика Бруно. Лигурийские Апеннины с крутыми склонами, с узкими ущельями были почти необитаемы, и редко где встречался дровосек, козий пастух или охотник. Эти люди не любили монахов и, услышав, что они ищут двух беглецов, не могли отказать себе в удовольствии подшутить над святыми отцами. Направив монахов по ложному следу и наблюдая, как они, подобрав рясы, с трудом карабкаются на особенно крутой хребет, охотник или дровосек насмешливо бормотал:

– Побегайте, дармоеды!

Преследователи вернулись ни с чем, измученные до предела, а тут как раз приехал и Хиль Ромеро из Неаполя. Когда Хиль узнал, что добыча ускользнула, он пришел в ярость. Сыщики инквизиции опять пришли к Корфиньо Бевиликва и стали его обвинять в том, что он дал им неверные показания. Твердо глядя в глаза дону Федериго, учитель фехтования сказал:

– Я передал вам то, что услышал от своих постояльцев.

Возбуждать преследование против старого солдата не имело смысла. Доказательств его вины не было, и, кроме того, фехтовальщику покровительствовали многие аристократы Ноли.

С великим гневом в душе Ромеро вернулся в Рим. Поиски беглеца приходилось начинать снова, и сладкая мечта занять в Сан-Доминико Маджоре высокое положение приора по-прежнему оставалась только мечтой.

Глава пятая

Пилигримы

В то время как неистовый Кучильо и монахи метались по горам в поисках Джордано, по ущельям и долинам Пьемонта[182] тянулась длинная процессия пилигримов.[183] Она напоминала реку, которая начинается ручейком, а потом, принимая многочисленные притоки, становится все шире и полноводнее.

Шествие началось в Савоне, и составляли его несколько десятков человек, а теперь под ласковым сентябрьским солнцем Италии шагали тысячи, и с каждой боковой дороги подходили люди, в каждом попутном селении присоединялись новые богомольцы. Это были простолюдины – прибрежные рыбаки, виноградари, пастухи, ремесленники. Дворяне не смешивались с чернью. Мужчины ехали верхом, женщины помещались в паланкинах, подвешенных к спинам двух мулов.

Среди верующих шагали рука об руку молодой рыбак и сестра его – рослая красивая девушка с большими серыми глазами, с вьющимися волосами. Они шли из Савоны и называли друг друга Луиджи и Анита. На вопросы любопытных, почему брат и сестра так не схожи меж собой, Луиджи объяснял, что они дети одного отца, но разных матерей.

В толпе шныряли коробейники, у них можно было купить ленты, помаду, шпильки, чулки, огнива, ножи и прочую мелочь. Разносчики съестных припасов предлагали копченую рыбу, сухие лепешки, сыр… Акробаты, разостлав на земле коврик, показывали свои номера, а музыканты увеселяли пилигримов игрой на лютнях и гитарах.

Среди богомольцев вертелись бродячие монахи, продавцы реликвий. У одного в ларчике хранились волосы мученицы Вероники, другой предлагал по дешевке воду из Генисаретского озера, по которому ходил, как посуху, сам Иисус Христос, а третьему удалось подобрать несколько перьев из крыла ангела, когда он, ангел, линял…

Все эти реликвии в другое время возбудили бы живой интерес пилигримов, но теперь мысли их были заняты другим. Они шли в Турин – поклониться иконе Божьей Матери, которую монахи собора Сан-Джованни Батиста показывали лишь несколько дней в году, на празднике сбора урожая. Икона считалась чудотворной, и несколько десятков тысяч людей ежегодно лобызали ее в надежде исцелиться от болезни или получить отпущение грехов.

По мере приближения к Турину колонны богомольцев, шедших из разных мест, сливались в шумный табор из десятков тысяч людей. Когда савонская процессия покинула последний ночлег, из придорожной рощи вышли Джордано Бруно и Ченчо Альтовити, оставив под кустом свои маскарадные наряды. В рыбака и рыбачку они переоделись в Ноли, в доме Корфиньо Бевиликва. Старик после разговора с постояльцем сходил в предместье, к брату жены, рыбаку. Он принес все необходимое для переодевания, и его жильцы сумели обмануть бдительность шпионов дона Федериго.

Когда Бруно был вынужден покинуть Ноли, он решил, что для него настало время отправиться в Венецию. Ведь, помимо некоторой свободы книгоиздательства, Венеция славилась среди городов Италии как колыбель искусства. Много знаменитых художников, скульпторов, архитекторов дала царица Адриатики, и посмотреть на их чудесные творения приезжали люди из отдаленных стран Европы.

Венеция была одним из самых сильных государств Италии. Ее владения распространялись далеко на север, до Австрии, на западе они граничили с Миланом, а на востоке венецианцы овладели береговой полосой Балканского полуострова до Сплита.

Когда тяжкая рука испанского короля налегла на Италию, Венецианская республика сумела отстоять свою независимость. И хотя республикой правили знатные, жестоко притеснявшие простой народ, все же в одной Венеции было больше типографий и там выпускалось больше книг, чем во всей остальной Италии. Как и в других городах страны, духовенство Венеции боролось со свободной мыслью, и, однако, именно оттуда запрещенная литература просачивалась в Рим, Неаполь, Флоренцию… В Венеции жили многие известные писатели, поэты, философы.

«Быть может, в Венеции я встречу людей, с которыми смогу поделиться своими мыслями, – думал изгнанник. – И, кто знает, не получу ли я там нравственную поддержку, а она мне так нужна… Ченчо всей душой на моей стороне, но он только мальчик!..»

Огромная, чудовищная власть папы распространялась и на Венецию, и Джордано об этом знал. Но… Венеция далека от Рима, думал он, вероятно, туда еще не проникли сведения о его процессе, и он найдет себе надежное убежище.

На пути в Венецию город Ноли был первой остановкой Бруно. Там он заработал средства для дальнейшего путешествия к давно намеченной цели. Но каким путем отправиться в Венецию? Морским?..

На этом пути легко будет найти его следы: ведь море не укрыло беглецов в Ноли. И Бруно избрал более трудную дорогу – сначала дойти до Турина, а потом совершить трехсотмильное путешествие по реке По через всю Италию. До Турина изгнанники благополучно добрались, затерявшись в толпе богомольцев. А из столицы Савойи вниз по реке ходили барки, принимавшие пассажиров. Попав на такую барку, можно было надолго оградить себя от сыщиков инквизиции.

Глава шестая

От Турина до Венеции

По, самая большая река Италии, пересекающая Апеннинский полуостров примерно по 45-й параллели, начинается стремительным потоком высоко в Альпах. Бурля и пенясь в горах, река успокаивается, спустившись на равнину, но только у Турина становится судоходной.