Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон
Надуа понимала, сколько времени ушло на изготовление новой одежды для нее. Но и это было еще не все. Знахарка сняла с шеи кроличью лапку на ремешке и надела ее через голову внучки. У основания лапка была расшита затейливым бисерным узором. Знахарка подтянула ремешок так, чтобы теплая и пушистая лапка висела у ямочки на горле Надуа.
— Бабушка, только не твой амулет! Он нужен тебе самой! — Она с трудом подбирала слова, злясь на себя, что даже спустя два месяца все еще не могла многое объяснить.
— Нет, внученька. Я уже старая. У меня много амулетов. Храни его, и он будет защищать тебя, пока не вырастешь.
Надуа встала на цыпочки, обвила руками шею Знахарки, пригнула ее голову и поцеловала в щеку.
— Что ты делаешь, малышка? Хочешь съесть меня? Думаешь, как нерматека, что можешь впитать мою магию вместе с моим телом?
— Это называется поцелуй, каку. Белые люди так делают, когда любят кого-то.
— У нас это слово значит «ждать».
— В языке Народа — да, но не… — Надуа едва не сказала «в моем».
Несмотря на светлые волосы и голубые глаза, несмотря на то что она провела с ними всего два месяца, она понимала, что они полюбили ее как родную. Она предпочла сменить тему:
— Но как у тебя получилось сшить все точно по мерке, бабушка? Ты же даже не давала мне ничего примерить.
Знахарка сияла с колышка свой мешочек для амулетов. Этот мешочек был больше, чем у других индейцев, и был сделан из цельной шкурки кролика, лапка которого висела у Надуа на шее. Он был расшит лентами из красной фланели, а горловину его плотно стягивал шнур. Надуа никогда не видела, что там внутри, и боялась даже заглядывать — слишком уж большое значение все придавали своим амулетам.
Когда Знахарка развязала шнурок, из мешочка, словно заточенный в нем джинн, вырвался аромат диких трав. Она положила мешочек на Ладонь горловиной к свету костра и заглянула внутрь. Порывшись в нем другой рукой, она извлекла грязную, покрытую узелками веревку, которая раскачивалась и плясала в ее пальцах, точно живая змея. Надуа узнала тот самый ремешок, которым бабушка обмеряла ее в первое утро. Ремешок хранил все ее размеры. Во всяком случае, на ближайшие пару месяцев — она быстро росла.
Тут зашевелился Рассвет, сидевший, как обычно, скрестив ноги, на толстых бизоньих шкурах, служивших ему постелью. Он порылся в груде коробок и мешков и протянул девочке сверток из темно-синей ткани. Это было новенькое одеяло, выменянное у торговцев, которое он берег для особого случая. Потом он протянул ей маленький лук и дюжину стрел.
— Это тебе, дочка. Чуть не забыл.
— Лук и стрелы?
— Да. Я научу тебя стрелять. А для стрел я сделаю колчан. Скоро ты будешь стрелять лучше мальчишек. — Заметив удивленное выражение на ее лице, он продолжил: — Ты должна научиться всему, чему сможешь, и во всем должна добиться успеха. Мы будем гордиться такой дочерью, а ты будешь гордиться собой, что еще важнее. Нет причин не научиться добывать себе пищу и защищаться. И делать это хорошо.
Для Рассвета это была необыкновенно длинная речь. Иногда Надуа казалось, что он и вовсе ее не замечает. В конце концов, она была всего лишь маленькой девочкой. Но теперь она знала, что это не так. Следующей тихо и застенчиво заговорила Разбирающая Дом:
— Дочка, у меня для тебя тоже есть небольшой подарок.
Разбирающая Дом считала себя невзрачной, но это было не так. И уж точно она не казалась невзрачной тем, кто ее знал. У нее была особая манера говорить, прикрыв рот ладонью, словно она хотела остаться незамеченной. Свой подарок она предлагала так, будто ожидала, что от него откажутся. Надуа приняла его и крепко обняла Разбирающую Дом, обхватив пухлое тело матери насколько позволяли ее детские руки.
Подарком Разбирающей Дом оказалась прекрасно расшитая бисером сумочка из оленьей кожи с наплечным ремнем. Длинный, сужающийся к концу клапан плотно закрывался плоской латунной застежкой на шнурке. Шнурок уходил внутрь сумки и проходил через ее дно, где был плотно закреплен узлом.
Девочка развязала узел, открыла застежку и заглянула внутрь. Там она нашла сумочки поменьше с разноцветными порошками, две или три кисточки в футлярах из полого тростника, расческу из хвоста дикобраза, ремешки и ленты для кос и щипчики из ракушек. Теперь у нее было даже собственное зеркальце! Разбирающая Дом дала ей еще кое-что — куклу, сшитую из оленьей кожи, как у Ищущей Добра, но в платье, точь-в-точь походившем на новое платье Надуа, и с волосами, срезанными с головы Разбирающей Дом.
Надуа прижала к себе подарки и покрутилась на месте так, что бахрома на ее платье взметнулась вверх. Знахарка старательно пришивала в несколько слоев бахрому, которая теперь кружилась вокруг девочки, словно игривый щенок. Надуа нравилось, как бахрома щекочет руки и ноги и как звенят колокольчики.
— Пойду, покажусь Имени Звезды, Черной Птице, Ищущей Добра и Сове!
— Когда вернешься, дам тебе коробку для новой одежды.
Так Разбирающая Дом мягко напомнила девочке, что новое платье и леггины предназначены для особых случаев. Она не могла запретить Надуа носить их каждый день. Она только сказала, как следует поступить и чего требует здравый смысл, и предоставила Надуа самой принимать решение.
Надуа постояла мгновение у входа, вслушиваясь в звуки барабанов и смеха, доносившиеся с другого края деревни. По дороге к жилищу Имени Звезды она оглядывалась на типи, сквозь кремовые стены которых пробивался мягкий свет от костров. Смотрела на знакомые рамы для дубления с натянутыми на них шкурами, на сбившихся в кучи спящих собак, подергивавших лапами и поскуливавших во сне. Ее собственная собака шла следом. Девочка видела щиты, несущие караул, чтобы она и ее близкие могли чувствовать себя в безопасности.
Надуа ощутила невероятный прилив любви ко всему этому. Как она могла раньше испытывать здесь страх и одиночество? Лагерь показался ей одним большим домом, в котором каждое типи было комнатой. Стоя на тихой пыльной улице, она чувствовала себя в знакомом коридоре в окружении семьи. Она остановилась, чтобы дать боевому коню Рассвета обнюхать себя. Он пощекотал ее протянутую руку бархатными губами в поисках нежной травы, которую она обычно ему приносила. Она погладила его шею, ласково шепча ему что-то. Надуа аккуратно распутала и разделила густые пряди его гривы, вычищая репьи. Потом она встала перед конем, поднялась на
