Государь Иван Третий - Юрий Дмитриевич Торубаров
Когда они, переодевшись в сухое белье, что удалось унести с корабля, уже направились было к выходу, за окном раздалось громкое конское цоканье и стук колес. Купец посмотрел в темное окно и увидел коляску, остановившуюся у калитки.
– Кто-то еще пожаловал, – сказал он, отходя от окна.
– Что ж, пошли в кабак, – улыбаясь, позвал капитан.
В пивное заведение вела другая лестница. Спускаясь на второй этаж, они услышали голоса.
– Кому что, – с каким-то злом проговорил капитан, – одни гибнут на море, а другие веселятся.
– Не сердись, – сказал купец, – и радуйся, что остались живы.
– Радуюсь, – ответил тот.
Открыли толстую дубовую дверь, и в нос ударил смешанный запах вина и жареного мяса.
В дальнем углу капитан увидел свободный столик на четверых. Асмилы не было видно. Едва они уселись, как подскочил половой. Заказ он не спрашивал, это явно говорило о том, что хозяйка успела ему сказать о заказе капитана. Половой быстро поставил на стол бутылку вина, бокалы и легкую закуску.
– А где Асмила? – спросил капитан паренька.
– Встречает важную персону, – бросил он, торопясь на чей-то громкий зов.
Едва половой отошел, как на колени Василия уселась дамочка – черная, словно ее вытащили из трубы. Василий опешил, не зная, что делать.
– А ну брысь! – рявкнул капитан, видя замешательство парня.
Та вспорхнула и понеслась к другой жертве. Там ее горячо приняли. Но не успел Василий опомниться, как к нему на колени опустилась другая. На этот раз белая. К таким женским вольностям русак не привык, и опять на помощь пришел капитан. Он подал ей деньгу и сказал довольно внушительно:
– Проваливай!
Та взяла монету, встала и, наградив их презрительным взглядом, величественно удалилась.
Тут вновь появился половой. На этот раз он принес заказ. Капитан взялся за бутылку:
– Асмила освободилась? – спросил он, разливая вино по бокалам.
– Нет, не вижу ее! – ответил половой.
Асмила встречала Бомасе и девушку. Заглянув вглубь кареты, она увидела и третьего человека, хотя рассмотреть его не смогла.
– Ну, старая ведьма, принимай гостью, – вместо приветствия проговорил Бомасе, покидая карету.
Та, видать, привыкла к такому обращению больших людей, а Бомасе был местным викарием, переодетым в гражданскую одежду. Он, подняв воротник и нахлобучив шляпу, отвел Асмилу под козырек над крыльцом и сказал:
– Я тебе говорил о девушке. Она здесь. – Он кивнул на карету. – Ты должна обучить ее всему. – И полез за пазуху, достал довольно тяжелый кошель. – Это те за труды.
Старуха с жадностью схватила его, покачала в руке и, довольная, сунула за пазуху.
– С этого бы и начал, – сказала она. – Я поняла. Обучим всему. Зови ее, а то я промокла до нитки.
Они втроем поднялись на третий этаж, и старуха подвела их к предпоследней комнате.
– А тут кто? – Бомасе показал на соседнюю комнату.
– Да… один капитан… с купцами, буря загнала. Люди солидные.
– Ты посматривай. Своего посади. Чтобы был порядок, – сказал Бомасе.
Старуха загремела ключами, и вскоре дверь отворилась. Зажженная свеча осветила большую комнату с двумя кроватями. В отличие от капитанской комнаты, эта была обставлена со вкусом. Красивая венецианская мебель. Стены обиты зеленоватым серебристым шелком. На столе, в вазе, – фрукты, разные напитки. Позолоченные кубки. В шкафах – халаты.
– Ну, дева, располагайся, – предложила хозяйка. – С тобой будет жить Хила. Она повидала весь свет и тебя всему, что нужно, научит.
Софья, оставшаяся одна в ожидании соседки, прилегла на мягкую кровать, и незаметно к ней подкрался сон. Проснулась она от того, что кто-то вполголоса напевал: «Птичка, птичка, скажи мне, я увидела во сне, будто едет молодец, чтоб позвать меня под венец. Правда это или нет, жду скорее твой ответ. Птичка, пискнув, улетела. Ишь, чего ты захотела! Сердце, ждущее за…»
– Ты кто? – спросила Софья, приподнимаясь и перебивая певицу.
– Я Хила, а ты кто? – Девушка с интересом посмотрела на незнакомку.
– Я Софья, из Рима.
– Все правильно! Старая ведьма сказала мне, что надо научить тебя всему, чего ты не знаешь.
Софья сидела, опустив ноги.
– Сейчас еду принесут.
– А мы не будем ходить куда-то питаться?
– Не будем. Хозяйка велела, чтобы ты отсель никуда не выходила. Она боится, что местная пьянь тебя увидит и с ума сойдет. Так что, девонька, берегись!
Еду, и довольно приличную, принесла негритянка.
Она же принесла и обед: много зелени, свиной бок с гречкой, пирожки, персиковый щербет, сладкие напитки. Софья хотела было разбудить соседку, но негритянка покачала головой. Софья пожала плечами. Сама поела и, подойдя к окну, уставилась в него.
День обещал быть солнечным. Море утихло, и только небольшие волны, как бы извиняясь за недавнее буйство, лизали песчаные берега. А в соседней комнате этими же берегами, морем любовался русский купец Василий, счастливо спасшийся в шторм. Находясь в каюте, он не уловил опасности, нависшей над его головой. Правда, капитан и купец вскоре позвали Василия сойти вниз отведать жареного поросенка с хреном.
На этот раз корчма была забита до отказа. Откуда только понабралось народу! И половому пришлось вышвырнуть из-за столика местных гуляк, которые тянули с оплатой. Но в основном здесь были люди, пропитанные морской солью и обожженные безжалостными солнечными лучами. Пошлость, грубость и звон монет царили в этом заведении.
Неожиданно появился знаменитый на весь север Средиземного моря капитан пиратов по кличке Буйло. Его боялись. И этот страх связывали с его внешним видом. Какие-то вислые плечи, большая круглая голова на короткой, мощной шее, длинные руки с пудовыми кулаками. Его полусогнутая набычившаяся фигура полностью соответствовала его кличке. К тому же он обладал недюжинной силой.
В корчме все притихли. Не дай бог вызвать у него гнев. На тебя двинется глыба, которую остановить невозможно. А расправа у него была короткой. Он спокойно брал провинившегося перед ним за загривок, отрывал от табурета, поднимал вверх и его головой вышибал дверь.
Обучение и время пребывания Софьи подходили к концу. Появившийся Бомасе сказал Софье, что на следующий день ей предстоит отъезд. В этот вечер она упросила Хилу, чтобы та сводила ее вниз: ей очень хотелось посмотреть на присутствующих. За столько времени безвыходного пребывания в этих четырех стенах можно было с ума сойти. Хила сжалилась и согласилась ненадолго взять ее с собой. Тем более что Буйло уже два дня как отсутствовал, и жизнь входила в нормальную колею. И все же появление Софьи в корчме вызвало гул. Но дальше этого не пошло. Загул только начинался, а храбрость приходила только с ним. Софья все чаще и чаще ловила на
